Побеждённый

      Ирэн недовольна. Клацают зубы: она неохотно швыряет проигранные деньги в огромную протянутую ладонь невоспитанного мужлана и, вздернув нос, отворачивается.       Ирэн гложет досада и одно из негласных правил всей её жизни: деньги нужно ценить. Каждый шиллинг, каждый пенни, если хочется протянуть подольше, ни в чём себе не отказывая. И уж точно не пускать в голову легкомысленность, с которой она поставила деньги на выигрыш Грея в кулачном бою!       Одёргивает себя: ничего, ничего. Зрелище того стоило. Стоит успокоить свою меркантильную душу тем, что это была лишь плата за просмотр.       Двое полуобнаженных мужчин движутся в её сторону, и Ирэн топит свой любопытный взгляд в алкоголе, залпом допивая удивительно хороший для этого Богом забытого заведения джин, почти швыряет стакан на стойку и скрещивает руки на пышной груди. — Так-так-так, — заплетающийся язык ласково тянет гласные, но местами срывается. — У господина Холмса достаточно свободного времени для жестоких почёсываний кулаками? А, может, с деньгами стало совсем туго?       Мстительно закусывая губу, Ирэн ищет хоть тень раздражения на лице бывшего сыщика — о, да, это стало бы восхитительной компенсацией за проигрыш!       Но всё тщетно: даже взгляд ледяных глаз ни на йоту не выдаёт то, о чём он сейчас думает. Стоит себе, поправляет пуговицы на рубашке. — Твой знакомый? — а вот Грея долгие годы практики позволяют читать, как открытую книгу. Он недоволен тем, что к их сегодняшней компании присоединился чудак на букву «м», несколько минут назад рассекший ему нижнюю губу. Бои боями, но когда в такое развлечение вмешивается прелестная дама…       И Ирэн его злость льстит до мурашек под рёбрами. — Я удивительно быстро обрастаю знакомствами в последнее время, — лениво кивает девушка, бесцеремонно хватая с опустевшего стола чужой напиток, делая глоток и морща носик. Водка. Какая гадость, но на сегодня она уже достаточно потратилась, так что… — Даже, проснувшись сегодня утром в моей постели, вы выглядели более пристойно, — Холмс едко усмехается, указывая на наряд развратной пастушки, что красуется на теле Ирэн сейчас. Его взгляд скользит прямо в декольте, оставляя очевидно-липкие отметины на оголённых участках: тонкая шея, ключицы, кусок кружева, скрывающий грудь… — Я верю, мистер Холмс, — танцующими движениями девушка подходит вплотную, упирается грудью в его рёбра и шепчет на ухо. — Верю, что вашего выигрыша хватит, чтобы снять лучшую девочку мадам Хэммонд сегодня ночью.       И отталкивает его руками, заливаясь смехом. Алкоголь бурлит в крови, и Ирэн так весело, что хочется кружиться вокруг своей оси, болтать без умолку и впиваться ногтями в каменное лицо Шерлока, по кускам сдирать эту маску, чтобы затем рассматривать под лупой каждый сантиметр его оголённой души.       Грэй презрительно сжимает губы в тонкую линию и хватает разгоряченную девушку за предплечье. — Идём. Ты пьяна, а у нас ещё есть дела. — Не-е-ет, только не сейчас! — Ирэн капризно дует губки и топает ножкой. — Хэй! Лесли! Лесли! Ещё джина вот сюда!       Она протягивает пустой стакан, но официантка пожимает плечами. — Джин уже закончился, дорогуша. Нельзя с джином медлить в такой обвал народу — все запасы сметают, черти.       Ирэн разочарованно закатывает глаза. Вот и всё веселье. Замызганный, пропахший потом моряков и несъедобными харчами паб расстраивает её сегодня вечером даже больше, чем совсем недавняя перспектива висеть со сломанной шеей на плахе. Девушка соглашается с требованием Грея, понуро опуская голову. — Пойду, заберу свои вещи. — Жду на улице, — Грэй протягивает ей шиллинг, чтобы расплатилась за выпивку, и мгновенно растворяется в толпе гогочущих пьяниц.       Ирэн задумчиво подбрасывает монету, ожидая, когда милашка Лесли расправится с толпой доходяг, спорящих, кто сколько выпил. Орел, решка, решка… — Я найду для вас джин, леди, — бархатный голос сзади вызывает горячие мурашки по шее. — Если согласитесь прогуляться до моего обиталища.       Орёл.       Девушка лениво разворачивается и не узнаёт глаза Холмса. Лёд горит пламенем — разве такое возможно? — Мой ответ прежний, господин, — она раскатывает по губам сладкую, многообещающую улыбку, пока внизу живота завязывается узел предвкушения. — милашки мадам Хэммонд жду-у-ут…       Ирэн определённо нравится такая игра на самом кончике ножа — дразнить этого загадочного, по сути, незнакомца, терять бдительность, забываться в своём женском превосходстве, не вспомнить ни на мгновение, что холод тоже убивает. — Мне не нужны шлюхи на одну ночь. Мне нужна ты.       Короткая усмешка; ещё один взгляд в омуты глаз, таких ярко-голубых, что по сравнению с ними весь мир кажется черно-белым, как графика Рубенса.

***

      Они выбегают через черный ход паба, накидывают капюшоны и проскальзывают прямо под носом у опешившего Грэя; сейчас он кажется Ирэн настоящим занудой. Дела, дела… Дела завтра — а сейчас…       А сейчас Ирэн пьяна до хриплости в голосе и крапинок румянца на светлых щеках. Пьяна до кружащейся головы, до кошмарной жажды в пересохшем горле, до глупостей, о которых никогда не пожалеет.       У Ирэн — пустота в голове и слишком лёгкое, тонкое платье, и ночной ветер подхватывает юбки и тянет вверх за собой; она хохочет и игриво покачивает бёдрами, нарочно забегая вперёд, не давая детективу ни единого шанса пропустить это зрелище.       Ирэн — яркое пятно, красная клякса на всей тусклости и мрачности гребанного Лондона, задыхающегося в собственном смоге. Ирэн — не часть этого города. Она юна, свободна и никому не принадлежит.       Есть только Ирэн и крохотный кусочек тёмно-синего неба, что нашло выход из беспросветного дыма и тумана.       Возле двери, ведущей в квартиру, Шерлок останавливается и начинает спешно искать ключи, подрагивающими пальцами выдавая себя с головой; Ирэн нравится. Ей нравится, что маска беспристрастного детектива сползает всё ниже и ниже, она очарована моментом и шепчет на ухо, дотрагиваясь языком до мочки: — Знаете, детектив… Сегодня я проиграла кучу денег. Из-за вас. Поставила всё, что было в кармане, на Грея, ведь он такой чувственный, — её тонкая ладошка тянется к мужским брюкам, и детектив шипит сквозь зубы. — Такой сильный и красивый…       Звяк — и вот вертихвостка с широкой улыбкой уже держит на указательном пальце связку ключей, бесшумно поворачивает один из них в замочной скважине, пока одураченный Холмс тянет вниз ткань полосатых брюк, что в один момент стали донельзя тесны.       Легкой поступью Ирэн бесцеремонно проходит в духоту помещения первая и с видом госпожи усаживается на кресло, с интересом клонит голову: давай, детектив, что ты будешь делать дальше.       Звон стекла, плеск жидкости — и холодные пальцы касаются руки девушки, вкладывая в неё тяжёлый, низкий бокал. — Это ещё что за дешевое пойло? — морщит носик Ирэн, принюхиваясь. — Я — аристократка, проявите уважение, господин! — От аристократов у тебя лишь звучное имя и краденные побрякушки, которые, впрочем, долго в шкатулке не залёживаются. — Ответ принят, — девушка одобрительно кивает и салютует стаканом, делая большой глоток и облизывая губы. — И он мне нравится…       Глоток, ещё и ещё… Чем меньше алкоголя оставалось в её стакане, тем быстрее с лица выветривалась въевшаяся в самые тонкие черты спесь вперемешку с надменностью. Большие, подёрнутые пеленой интереса глаза смотрят в упор на Шерлока, что нашел себе место на персидском ковре подле ног этой завораживающей женщины. — Вы удивительно скучны! — очередная попытка вызвать в нём эмоции, нужные слова, хоть что-нибудь. — Позвали меня в свою обитель, желая вместе помолчать? Стало быть, прав был Сенека, когда сказал, что не бывает великого ума без примеси безумия.       Получилось. Глаза Шерлока с изумлением распахиваются, и отрешенный взгляд обращается в оплот сосредоточения. — Ваши познания удивительно глубоки для… — Воровки? — Ирэн довольна, но не хочет играть в урок философии сегодня ночью; плавно стекает прямо в руки мужчины, отбрасывает копну чёрных, вьющихся волос на спину и вновь приникает пухлыми губами к его уху. — Поведайте мне тайну, великий детектив. Почему у того, кто помогает Скотленд-Ярду блюсти закон, так трясутся руки, когда к нему прикасается та, кто их нарушает?       Ирэн — бесцеремонна и нагла, Ирэн — дурь в голове и пуля в сердце. Она правит бал и кружит голову, срывает маски и обнажает свои плечи, льнёт к мужской груди, проникая всё глубже и глубже в сознание, обжигает очередной фразой: — Или вам нравится наказывать?..       Красная вспышка перед глазами — и Холмс до боли впивается пальцами в покатые бёдра ведьмы, хватается за эту отвратительную, дешевую юбку. Треск корсета; зазывающая, одобрительная усмешка. — Как же много ты болтаешь! — рычит мужчина, и, не давая опомниться, затыкает её рот грубым, жадным поцелуем, сминает губы и кусает за кончик языка, напрасно мня себя главным этой ночью. Напрасно считая, что поймал удачу за хвост, что сам выбрал Ирэн.       Ведь над ней не властен никто. Даже сама Ирэн.       Девушка ощутимо бьет массивным кольцом по его пальцам и откидывает спину, являя зрелище, за которое половина жителей Лондона передрались бы насмерть. В бархатной темноте, подсвеченная лишь тусклой лампой на столе, она без капли сожаления разрывает испорченное платье и плавно поднимает руки; ткань соскальзывает с плеч будто в танце, тонкие, женские пальцы мнут соски, любовно гладят округлые, молочно-белые груди, спускаются всё ниже, впиваются в кожу до белых следов, не позволяя Шерлоку ничего. Только смотреть, только страдать и предвкушать, что Ирэн не осмелится на этом прервать их встречу.       Ещё треск — и из одежды остаются только полупрозрачные чулки на подвязках, а уже Холмс готов отдать душу Сатане, чтобы притронуться к ним.       Ирэн позволяет; жар её шепота почти различим в полумраке: — Ваш черёд.       И Холмс лично бы засадил сам себя за решётку, если бы преступно заставил её ждать. — Чудесно, — её кошачий, довольный взгляд скользит по сухим мышцам, которые привлекли её внимание ещё во время боя, по шраму под ребром — в него стреляли?       Но мысль развеивается в духоте тесной комнаты, исчезает из головы, в которой она совершенно неуместна. — Ну так что, детектив? — Ирэн — легкомысленна и строптива, а Шерлок не может оторвать взгляда от её влажных губ. — Что там с наказаниями?       Она льнёт всем телом, трётся об его бедро, и Холмс чувствует, как его всегда слаженный, работающий, как механизм, мозг терпит непоправимую поломку; как едет крыша, горит нежная, женская кожа в его руках, когда он перебрасывает Ирэн на пол, а затем грубо входит в её лоно сзади; кусает за плечи, рычит в ухо и тянет за волосы, вновь и вновь толкаясь внутрь, заставляя её не томно стонать, а выкрикивать от кратких вспышек боли, держать за бедра, не позволяя отстраниться; почувствовать иллюзию власти над этой женщиной, втоптать в боль и возродить истомой, подводить к наслаждению снова и снова, а затем забирать прямо из-под носа; оставлять следы от сведённых судорогой пальцев на плечах и шее. — Молодец, детектив, — она мурчит, как кошка, и иллюзия власти рушится, как карточный домик. — Мне нравится. А теперь — будь поласковее со мной, ладно?       Ирэн держит невидимый поводок и тянет за него до предела. А Шерлок врёт сам себе, что позволяет в первый и последний раз.       Девушка перекатывается на ковёр и смотрит с вызовом, игнорируя находящуюся в двух шагах от неё расстеленную кровать. Момент — и сильное тело накрывает её сверху, губы приникают к груди, будто к материнской, посасывая и царапая грубоватыми пальцами; тела их двигаются, сбивая друг другу ритм снова и снова, влажные и напряженные. Рука Ирэн скользит вниз, прижимается к промежности, помогая себе достичь болезненной разрядки. Несколько рваных движений сведенными судорогой пальчиками, глубокий, томный выдох — и Шерлок резко выходит из неё и заканчивает на плоский живот, зарываясь лицом в длинные кудри, пахнущие отчего-то ладаном. — Посмотри на меня, — требует Ирэн, и великий, неприступный, жесткий детектив на поверку оказывается ведомым, послушно поднимая слишком тяжелую голову. Маска горячим воском растворяется, оставляя под ней усталый лик мужчины, отчаянно цепляющегося за свой холод, как за спасительную стену. Мужчины, которому в такие времена больше не хотелось оставаться одному по ночам. — Благодарю. — Помочь тебе с одеждой? — участливо интересуется Шерлок, указывая на лохмотья, в которые превратился и без того странный наряд. Ирэн отрицательно качает головой, и машет его рубашкой, что уже зажата в руке. Ну, конечно. Как же иначе. — Лучше принеси воды, пока моё горло не превратилось в пустыню.       Холмс послушно бредёт на кухню, чтобы найти чистый стакан.       А, вернувшись, чувствует дежавю, подходя к настежь распахнутому окну в пустой комнате.       Ирэн — свободна, как ветер с Ла-Манша и жестока, как Потрошитель.       Ирэн забирает с собой вещи и крадёт рубашку Шерлока, прихватив попутно и проблески надежды на другую жизнь, что сверкнули в туманной мгле Лондона на долю секунды.       Холмс улыбается и прячет печаль в глазах под новой маской.       Лишь сонный город будет знать и хранить секрет о том, как сегодняшний победитель оказался побеждённым.