Безымянная сказка

Удар новоявленный хранитель нанёс подло, но точно, словно репетировал его десятилетиями. Иван лишь тихо всхлипнул и начал медленно заваливаться на бок, взглядом уцепившись за Аню. Её не пытались удерживать, когда она побежала к нему, но нехотя отпустили Жана, вежливо попросившего дать ему возможность исполнить свой долг врача. Рот Ивана был полон крови. Её запах щекотал ноздри, выводя на свет притаившиеся голод и жажду. Особенно сейчас, когда силы семейства были практически на нуле, не требовалось особого применения логики, чтобы понять — хранители хотели разыграть перед всеми сцену злостного нападения голодных вампиров. Аня слегка коснулась языком проступивших клыков. Что же. План практически идеален. — Кажется у этой сказки плохой конец... — Иван говорил медленно, прерывисто. Взгляд его метался по лицу Ани, словно он пытался запомнить каждую деталь. И не дать забвению унести его в тёмные глубины. — Хорошие финалы придумывают люди, чтобы дети по ночам не плакали, — по своему обыкновению, Аня сказала это чуть резко, грубовато... и только тогда увидела перед собой не капитана Жалинского. Маленького мальчика Ваню. Лет шести. Ему ещё не сказали, что родителей больше нет. Он сидит на кровати, ждёт, когда они приедут, и обнимает книжку со сказками. Там всегда рыцарь спасал прекрасную принцессу, и все жили долго и счастливо. Аня бросила взгляд на Жана. Лёгкое отрицательное покачивание головой в ответ прозвучало как приговор. Она потянулась было к рукаву своего пальто, чтобы оголить руку, но крепкая ладонь Жана остановила её порыв. — С ума сошла? Хранители только этого и ждут! Смерти или свидетельства обращения в вампира. Ситуация выходила отнюдь не из приятных. От досады Аня поджала и слегка прикусила губу. И тут её осенило... — Вань, ты только держись, слышишь? — громко зашептала она, склонившись вплотную к нему. — Обещай, что не умрёшь, ладно? В уголках её почерневших глаз Иван вдруг увидел проступившие слёзы. Он и не знал, что вампиры умеют плакать. Или это как у кро...впрочем, думать об этом он не хотел. Особенно когда начинают так жарко и страстно целовать. Он чувствовал вкус крови, но тем слаще выходил поцелуй, потому что из последних сил, преодолевая боль, он обхватывал губами её губы, горячие, словно жгучие. "Как жаль, что я умираю. У нас могло бы..." Тело в один миг отяжелело на руках у Ани, а голова безвольно опрокинулась назад, по инерции качнувшись из стороны в сторону. Жан прикрыл глаза Ивана, до этого всё ещё словно продолжавших смотреть на Аню. — Признаться, я разочарована, — брезгливо произнесла Ирина Витальевна. — Думала, что вы всё же решите обратить его. Аня взглянула на неё по-хищному недобро. С перепачканным кровью ртом и почерневшими радужками глаз это вышло максимально хищно и максимально недобро. — А ты не зыркай, не зыркай так на меня. Сами виноваты, — скривила губы хранительница. Она притворно вздохнула. — Жаль, хороший мальчик был. Сгубили его лиходеи проклятые. Аня встала, сжав кулаки так, что ногти глубоко впились в кожу. Сдерживать нарастающую ярость было трудно. Ещё труднее ощущать по капле возвращающуюся силу, и не поддаться соблазну разорвать горло этой крашеной стерве. — Аня, прошу, — Жан произнёс тихо, но настойчиво, в который раз выступив голосом разума. — Не надо. — Гуманизм врача вам на пользу пошёл, Жан Иванович, — усмехнулась хранительница. — Я всегда им был, — твёрдо произнёс Жан. — Это вы постоянно забываете о своих обязанностях. — Сколько раз я это уже слышала, — Ирина Витальевна попыталась сохранить лицо, но как любой чиновник при обвинении, имеющем под собой реальную почву, скрыть эмоций не смогла. — Слышать всякий может, прислушиваться редко кто горазд, — в тоне и стиле деда Славы парировал Жан, приподнимаясь и прикрывая спину Ане. — Ничего. Мы люди опытные. Отнесите этого, позже придумаем, как всё обставить, — хранительница кивнула в сторону тела Ивана. Но Аня, зашипев, оскалилась, и двое здоровых бугаёв из свиты Ирины Витальевны, шагнувших было в её сторону, невольно отпрянули. Поэтому никто не услышал, как вдруг резко вздохнул и выдохнул Иван.