Ангел

Тепло первого осознанного прикосновения словами не передать. Ладонь Кëко очень маленькая и аккуратная, как и сама Сасагава. Маленькая, хрупкая, нежная. Как много руки могут рассказать о человеке! Цуна, держа за руку своего идола, чувствовал себя счастливее всех людей этой планеты. Казалось, что и душа и, наверное, тело стали легче, а прохлада марта отошла, заменившись теплом, разливающимся по венам от самого сердца. Или артериям? Цуна не был силëн в биологии никогда, да и не считал это важным, особенно сейчас. Кëко улыбается нежно, светло, словно ангел. На эту улыбку можно смотреть вечно, и Савада просто не мог заставить себя отвести взгляд или сказать что-нибудь. Для юноши время остановилось. Были лишь осознание того, что мечта сбылась, и вызванное им счастье. Они идут, держась за руки, до дома семьи Сасагава, девушка с лучезарной улыбкой благодарит Цуну за то, что он проводил еë, и сердце разбивается с хлопком двери. Кëко-чан, та самая Кëко-чан позволила держать еë руку всю дорогу домой. Та самая Кëко-чан мило улыбалась именно ему. Так почему кажется, что на этом всë закончится? Точно. Почему он только сейчас это понял? На этом всë закончится, потому что она ненастоящая. И счастье это — тоже подделка. Савада — уже не "никчëмный Цуна", даже не просто Цуна и уж точно не "Цуна-кун", как называла его Кëко. Дон Вонгола, Савада Цунаëши, Vongola Decimo. Он уже давно не подросток, и времени на прогулки с друзьями у него уже давно нет. Все друзья впутаны в это не меньше, чем он. И Кëко тоже уже давно не является той милой девочкой, школьным идолом, идеалом, который давал Цуне смысл жить — просто жить, смирившись со своим низким положением. Как же хотелось вернуться в эту жизнь! Если бы Саваде Цунаëши дали возможность ещë раз зайти в здание средней школы Намимори — никогда бы он раньше не подумал, что будет вспоминать о ней с ностальгией — и увидеть там те же лица, просто наблюдать за чужими жизнями — в особенности Сасагавы Кëко... Мечтать можно сколько угодно, но на реальность это не повлияет. Ладони ещë ощущали тепло чужих пальцев. А точно ли пальцы Сасагавы Кëко тëплые? Во сне они были такими, но в реальности можно было бы ощущать всë что угодно. Короткие рыжие волосы. Почему во сне они были короткими, если в последний раз Цуна видел еë с длинными волосами? В последний раз, когда он еë видел, она казалась противоположностью той Кëко из сна. Она была зажата, напугана, в больших глазах стояли слëзы. Еë брат не захотел бы видеть еë такой, но, возможно, будь он там, он смог бы на что-то повлиять. Что угодно могло бы изменить исход. Любая мелочь могла бы стать решающей. Так почему же всë сложилось именно так? Тем утром Цуна много раз думал, что встречу было бы лучше перенести. Зря каждый раз передумывал. И зря передумал, когда решил, что его отсутствие в еë жизни поможет Кëко жить спокойно. Даже после всего, что она видела в будущем, у неë ещë был шанс на нормальную жизнь! И Цунаëши своими руками загубил этот шанс. Он вдруг осознал, что понимает своего отца. Что иногда стоит уйти, чтобы не превратить близких в возможную мишень. Стоило ли так ненавидеть отца? Савада Иемицу сумел отдалиться от жены и сына, уводя беду долгие годы. Так почему же Цунаëши не сумел? Крупицы сна продолжали хранить тепло в кончиках пальцев, висели на ресницах, звенели в ушах смехом милой, прекрасной девушки-мечты. Савада смотрел в одну точку, сидя в своей постели, и всë ещë видел большие карие глаза. Солнце одарило эти глаза самым тëплым светом. Так почему Vongola Decimo позволил этому дару раствориться? Потому что он слаб. Слаб физически — не защитил. Слаб морально — не защитил своим отсутствием. Слаб душевно — не защитил своим отсутствием, цепляясь за тепло, которое эта девушка так щедро дарила ему все эти годы. Нужно идти к ней. Нужно попросить прощения за свою слабость. В очередной раз просить прощения — это далеко не первое утро, когда на него снисходило это осознание. Далеко не первое утро, когда вдруг напоминают о себе эти картины: ужас, бессилие, кровь. Быстро собравшись, даже не позавтракав, Савада Цунаëши, отказавшийся от сопровождения, пошëл в сторону кладбища.