Новичкам везет

Это была самая странная шахматная партия в жизни гражданина Союза Британских Республик Майкрофта Холмса, скромного секретаря райкома Лондона. В рабочее время этот великий представитель партийной элиты зорко следил за жизнью простых лондонцев, распределял блага, решал вопросы карьеры и был полностью осведомлен о делах как Лондона, так и всей Британии. В шахматы же он играл строго в обеденное время и обычно один, потому что никто не мог с ним соперничать. И вышло так, что некий черноволосый молодой человек, нагло жующий импортную жвачку, неожиданно уселся напротив Майкрофта и сказал: — Может, научите? Сто раз смотрел, как вы двигаете фигурки, и не врубился. Вот прямо так и заговорил с самым достойным членом великого британского — да что британского, мирового! — коммунистического сообщества. Майкрофт вежливо показал фигуры, провел необходимые разъяснения, а сам пытался вспомнить, кто это такой. Но он обязательно поставил бы такого необычного человека на контроль, если бы знал. — Кстати, я Джим Мориарти, вернулся из длительной командировки. Ездил к буржуям в Россию, перенимал опыт, как там они мороженое делают. Так вот, мороженое у них так себе. У нас в Союзе вкуснее. Майкрофт благосклонно кивнул, и они сели играть. — Белые или черные? — спросил Майкрофт. — Давайте играть на раздевание. Кто выиграет, тот разденется. А то так неинтересно. — Смотрю, вы нахватались у буржуев всякого, — с достоинством заметил Майкрофт. — Ну хорошо. А если выиграю я? А я выиграю, ведь вы играете впервые, товарищ. Джим улыбнулся во весь рот. Красивый он был, этот Джим. Даже жаль, что он проиграет и Майкрофту не придется расплачиваться. — Новичкам везет! — возвестил Джим. — Тем более я играю белыми. *** Наверное, все началось с того, как Джим пожертвовал слона. Именно тогда он получил атаку, основанную на паре сильных проходных пешек. Да, так оно и было. Майкрофт лежал под Джимом совершенно голый и получал извращенное удовольствие от того, с каким жаром его вбивали в матрас. У Джима был самый совершенный член из всех, с кем ему доводилось вот так проводить время. Майкрофт даже издавал страстные стоны, но мозг его напряженно работал и изучал обстановку. Матрас у Джима был новый, привезенный из Буржуазной России. И журналы с непристойными фотографиями, которые Джим показал Майкрофту прежде, чем они легли в постель, он тоже добыл там. И импортный самовар, из которого они пили пятичасовой чай, и магнитофон, из которого прямо сейчас доносились дикие ритмы. Майкрофт словно оказался в другой культуре. Конечно, он и сам ездил в командировки, но ничего оттуда не привозил, кроме зонтов. — Знаете, Джим, вы самый страстный из всех моих любовников, — сказал Майкрофт, закуривая после секса импортную сигарету «Прима». — Обычно они вяло лежат и изображают бревно, а у нас с вами получился контакт. — Вы тоже самый страстный из моих. Теперь ваша очередь. Я попробую изобразить бревно. Майкрофт строго взглянул на него. — Даже не вздумайте.