***
— Тоору! Как долго ты собираешься спать? Сколько ты выпил прошлой ночью? Тоору неуверенно открыл глаза и увидел, что мать смотрит на него, положив руки на бедра. Ее волосы стали короче, и хотя она все еще выглядит моложе своего возраста, Тоору может видеть ее усталые глаза и легкие морщинки по краям. — Мама…? Она фыркает и скрещивает руки на груди: «Я давно не видела своего сына, и он даже не видел меня, когда возвращался домой вчера вечером». Вчера вечером? — Ты спал. Я не хотел тебя будить, — обнаружил себя Тоору, прежде чем его разум прояснился. — Я все еще хочу увидеть тебя как можно чаще. Ты не так часто приезжаешь. Как будто ты все еще чего-то избегаешь… Тоору напрягся, осматриваясь вокруг. Два стакана напитка; один пустой, другой полный, фотография в рамке, а также его все еще нераспакованный мешок. Он смотрит на свою руку и разжимает ее. Ремешок для волейбола выглядит изношенным. И это только одно из них. — Ты не должен оставаться в своей комнате весь день. Я знаю, что у Мияги были не самые лучшие воспоминания о тебе, но тебе будет хорошо прогуляться, нет? И Хадзиме тоже здесь, не так ли? Тоору кивнул, хотя ему не терпится оторваться. Его разум повсюду и нигде, и он обнаружил, что смотрит на фотографию Тобио. Его мать замечает его взгляд и грустно улыбается, когда кладет руку на руку Тоору, которая держится за ремешок. —Все в порядке, Тоору. Мне неприятно видеть, как ты продолжаешь обвинять и мучить себя, но это нормально — продолжать думать о мальчике. Он был очень важен для тебя, не так ли? Ах. Неудивительно. Его глаза начали расплываться, и он чувствует влажность на щеках, когда он моргает. Слезы падают, когда Тоору рушится в объятиях матери, и кажется, что ему снова четырнадцать, он плачет от того факта, что ему все еще не удается спасти Тобио. Тот факт, что Тобио был так близко, но он все еще выскальзывает из его пальцев. — Мама, что мне делать…? Его мать просто молча обнимает сына и нежно гладит его по голове. — Все в порядке, Тоору. Тебе не нужно сражаться в одиночку. Если ты когда-либо чувствовал себя потерянным или беспомощным, мы будем здесь. Тебе больше не нужно нести боль в одиночестве. Я здесь. Мы все здесь с тобой. Рыдания Тоору стали громче, когда он выплеснул все эмоции. Для мира с 21-го по 22-е всего несколько часов, но для Тору это больше. Один месяц борьбы, только чтобы закончить с тем же результатом, что и раньше. Он потерпел неудачу.***
Когда кто-то умирает, мир продолжает двигаться. Для Тоору, когда Тобио умирает, он продолжает двигаться, но что-то внутри него останавливается. Как будто часть его сердца умерла в тот момент, когда он увидел заголовок новостей, и с тех пор, даже если Тоору выглядит нормальным перед всеми, близкие к нему могли видеть, что внутри него чего-то не хватает, как будто он просто живет ради этого. Один из тех, кто это замечает, определенно является его лучшим другом. — Как ты сейчас? Я слышал от твоей мамы, что ты перестал заниматься профессиональным волейболом, — сказал он. Тоору смеется: «Ива-чан, я просто перестал серьезно играть в колледже, вот и все. Я просто не считаю это сейчас привлекательным». Некоторые вещи можно обсуждать только наедине, например, любопытство Тоору по поводу влюбленности Иваизуми и постоянное беспокойство Иваидзуми по поводу внезапного решения Тоору. Вчера Тоору узнает, что Иваизуми понимает, откуда пришло решение, но Тоору пока удается избегать обсуждения этого вопроса. Но теперь он не сможет заставить Иваидзуми говорить, если сам не будет говорить. — Как насчет твоей девушки, Ива-чан? Когда мне ждать приглашения на свадьбу? Но это не значит, что говорить легко. — Что ж, я все еще жду подходящего времени… — Поторопитесь! Мне нужно убедиться, что вы наденете соответствующую одежду во время свадьбы. Я бы не хотел, чтобы она пересмотрела свое жизненное решение. — Я не хочу слышать, что от кого-то с ужасной прической, пришедшего на встречу выпускников. — Я же сказал тебе, что проспал! Иваизуми смеется, и Тоору тоже улыбается, прежде чем смех утихает, и Тоору мягко смотрит на Иваидзуми: «Но ей повезло с тобой, Хадзиме. И я хочу видеть вас двоих счастливыми». Иваидзуми вздыхает: «Я хочу, чтобы ты тоже был счастлив, Тоору. Ты этого заслуживаешь. И все мы можем видеть, как сильно этот инцидент повлиял на тебя, но ты сделал все возможное для Кагеямы. Ты перестал быть для него болваном, и я мог видеть, как ребята, вы были счастливы, когда были друг с другом. Но мне больно видеть вас в таком состоянии…» Перестал быть. Тоору уставился на Иваизуми: «Ты действительно думаешь, что я был мил с Тобио?» Иваидзуми кивнул: «Ну, да. У тебя был странный комплекс, но однажды ты просто начал относиться к нему хорошо, даже до жути. Этот бедный ребенок выглядит так, будто вот-вот взорвется, когда ты его так держал». Меняется. Прошлое меняется. Это был не сон. Он вынул ремешок и мягко провел по нему рукой. — Это что? Тоору показал ремешок Иваидзуми. Теперь, когда он думает об этом, он никогда никому не показывал ремешок. Для него есть что-то ценное, что он чувствует, что не может ни с кем этим поделиться. Но Иваидзуми — это не просто кто-нибудь. Он Иваидзуми Хадзиме; его лучший друг детства с сильным чувством справедливости. — Ива-чан… Если бы я сказал тебе, что я из будущего, ты бы мне поверил? Иваизуми расширил глаза и замолчал. Тоору нервно сжимает ремешок в руке, когда Иваидзуми серьезно глядит на него. — С детства вы всегда работаете усерднее, чем кто-либо другой, но при этом многое скрываете. Но окольными путями вы можете быть самыми честными людьми. Вот почему я всегда доверяю вам, — сказал он. Он чувствует, как сжимается его сердце. Похоже, он много плакал последние несколько дней, но ничего не мог с собой поделать. В течение последних восьми лет все эти негативные воспоминания сдерживались и игнорировались, поскольку Тоору боялся столкнуться с этим. Но его семья всегда была рядом, чтобы помочь ему с этими чувствами, но даже тогда Тоору был слишком напуган, чтобы показать им уродливое содержимое скованных воспоминаний и эмоций. — Спасибо… Но не более того, даже если шансы невелики, он продолжит борьбу. Вот почему он рассказал Иваидзуми все, пока его лучший друг молча слушает, его глаза никогда не смотрят на Тору с недоверием.***
28 декабря 2009 г. — В последний раз я видел Тобио 15 числа в спортзале Полиция кивнула, чтобы показать, что они слушают, и все же Тоору чувствует, что повторяет одно и то же снова и снова. — Этот день кажется тихим. Я имею в виду — более тихим, чем обычно. Я… ушел раньше, чем он в тот день… — Значит, Кагеяма Тобио был один в спортзале 15-го? При славах этого человека Тору слегка вздрогнул, но он кивнул, когда мужчина кивнул и продолжил: «Вы видили в это время кого-нибудь подозрительного человека?» — Нет… там никого не было. Были только я, Иваидзуми и Тобио. Женщина рядом с серьезным мужчиной мягко и сочувственно улыбается Тоору: «Спасибо тебе, Оикава-кун. Ты говоришь с нами так, чтобы помочь нам обнаружить виновного». — Эм- Тоору пугается, глядя на пронзительный взгляд человека, но он набирается храбрости: «Тобио, что с ним происходит? Я… я читал об этом, но нет никакого способа, чтобы это было правдой?! Нет никакого способа, чтобы кто-то мог сделать что-то подобное. Тобио!» Своему глупому очаровательному первокласснику, который безжалостно просил Тоору научить его служить и тупо оставался допоздна в спортзале, даже после того, как все оставили его одного в спортзале. — …Это не то, что мы можем обсуждать с вами. Гнев охватывает его, когда женщина избегает его взгляда: «Это потому, что я ребенок?! Я должен знать! Тобио -» — Оикава-кун, я знаю, что это сложно. Но доверься нам, хорошо? Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, у нас есть справочный центр для… — В этом нет необходимости, — холодно сказал Тоору, вставая и выходя из комнаты. Он ни за что не узнает ничего. Он был слишком молод и слишком глуп, чтобы разоблачить его. Какой смысл что-то знать сейчас? Тобио больше не было. И все потому, что в тот день он оставил его одного. Его рука дрожит: «…Черт возьми…» — Тоору… — … Ива-чан… Иваидзуми колеблется, прежде чем сказать: «В тот день с Кагеямой — ты же знаешь, что это не твоя вина, верно? Ты никак не мог знать…» — Ива-чан… заткнись, пожалуйста… Тоору начинает дрожать и падает, прежде чем Иваизуми успевает его поймать. Голос Тоору приглушен его рыданиями и всхлипом, но Иваидзуми мог понять, что он говорит, и это причиняет ему боль, поскольку все, что он мог сделать, это тихо обнять своего сломленного лучшего друга. — Я не хочу больше вспоминать… Больно… Больно, Хадзиме… Я не могу… Это был первый раз, когда Оикава Тоору сдался. И все, что мог сделать Иваидзуми Хадзиме — это смотреть, как его лучший друг хоронит свое разбитое сердце, делая вид, что с ним все в порядке.***
— Кагеяма пропал без вести 17 декабря, и его обнаружили в день его рождения. 22-го… Читать статьи по-прежнему больно, но с Иваидзуми рядом с ним он мог продолжать читать и писать заметки о важных вещах. И это правда, он изменил прошлое, даже если будущее не изменится. Тем не менее… … Подозреваемая, Кагеяма Аяне, призналась в причинении вреда своему сыну до того, как мальчик пропал без вести, хотя отрицала убийство мальчика. Ее арестовали, и суд над ней начался… … мальчика прятала ее мать почти неделю, прежде чем он был убит ею… … Нестабильна и склонна к импульсивным действиям, а также к агрессивному поведению… — Кагеяма Аяне… Полиция подозревала, что мама Тобио была похитителем и убийцей? Даже если Кагеяма Аяне была нестабильна и жестоко обращалась со своим сыном, Тоору знает из предыдущей временной шкалы, что она не была убийцей. Она просто не могла быть ей. Как и в случае с Тацумаки, она стала козлом отпущения. — Она призналась, что ранила Кагеяму так, что его голова истекала кровью, прежде чем Кагеяма выбежал из дома. После этого Кагеяма пропал без вести. Полиция думает, что она лжет об этом, и, поскольку других подозреваемых нет, все доказательства указывают на ее. «Жестокая нестабильная мама, убивающая своего сына». Тоору скрипит зубами: «Тацумаки… Ты помнишь школьного дворника, Тацумаки Сатору?» — Тацумаки-сан? Да, я его помню. Он уехал из Мияги почти через год после этого случая. Он и Кагеяма довольно близки, так что, может быть, поэтому… Ранее Тацумаки уезжает всего через несколько месяцев после дела из-за преследований, поэтому кажется, что мужчина в безопасности от обвинения. Так что слухи действительно разрастаются из-за преступника. Тоору облегченно вздыхает, но новых подсказок, которые помогут в этом случае, нет. Неважно, какой сегодня день, жизнь Тобио все еще в опасности, пока преступник на свободе. — Когда дело доходит до нераскрытых дел, улики постепенно исчезают, поэтому их трудно восстановить. Но история с матерью Кагеямы кажется подозрительной, — сказал он. Иваидзуми кивнул: «Полиция сосредоточена на том, чтобы закрыть дело как можно быстрее, поскольку они не хотели чрезмерного внимания СМИ в нашем городе, и легко сделать Кагеяму Аяне преступником, поскольку она уже накапливает много негатива, репутация, даже если некоторые вещи просто не совпадают.» — Этот гребаный подонок… Тоору сжимает бумагу сильнее. Даже если Кагеяма Аяне не была убийцей, все возвращается к ней. В первый раз Тобио не хотел возвращаться домой к нестабильной Аяне, и преступник воспользовался шансом забрать Тобио. Во второй раз, даже когда Тобио не хотел идти домой, он знает, что будет только хуже, если он снова вернется домой поздно. В конце концов, что бы ни выбрал Тоору, Тобио не спастись, и он ненавидит то, насколько беспомощным он себя чувствует. — Но… Кобаяси Коусукэ? Что с ним случилось? — В то время он все еще находился в тюрьме. На самом деле, единственный человек, который мог это сделать, — Кагеяма Аяне. Тоору скрипит зубами: «Она мать Тобио…» — Но Кагеяма Аяне… она оскорбляла его, не так ли? Ты тоже это видел, не так ли? Неудивительно, если она действительно убила его, случайно или нет… — Она бы не стала! Иваидзуми был поражен громким звуком, когда Тоору хлопнул рукой по столу. — Она — кусок дерьма. У того, кто жестоко обращается со своим ребенком, нет оправдания своим действиям, каким бы дерьмовым ни было его прошлое! Но… Мама любит меня. Она не причинит мне вреда без причины Но Тобио доверяет ей… Это моя вина! Мама не ударила бы меня, если бы я не сделал что-то не так! Думать, что она сделала это… Я не могу потерять Тобио! Он единственный, кто у меня остался! — Тоору… Почему нТору так много защищает Кагеяму Аяне? То, что она сделала с Тобио, было непростительным и жестоким. Но какая-то его часть хотела верить, что она действительно любит своего сына, как бы это ее не испортило. Доверие Тобио к ней, Тоору хотел сохранить его ради Тобио. Но… Если бы не она, то все это… — Хадзиме… В тот день Тобио не хотел идти домой. Он знал, что, если он пойдет домой, его мать будет в плохом настроении и ударит его. Он мог найти спасение только здесь, в этом спортзале. В тот день он хотел поиграть еще немного, но он не хочел быть один. Но вместо этого я… я оставил его! Я оставил его там и из-за меня, Тобио не может больше играть. Он больше не может учиться у меня подаче. Он не может играть на большом корте, как он всегда хотел! Это все моя вина… Он чувствует руку Иваидзуми на своем плече, но не может поднять голову: «Прекрати! Ты сказал мне, что был рядом с ним. Кагеяма не чувствует себя одиноким из-за тебя. Это не твоя вина, это люди, которые хочу причинить вред Кагеяме, они виноваты. Но мы их поймаем.» Тоору глубоко вздохнул и посмотрел на Иваизуми. Теперь он был не один. — Ты прав… Не сейчас, я не могу колебаться сейчас. В последний раз, когда он был ослеплен, он был слишком мягким. Если бы он старался изо всех сил, то Тобио был бы здесь. Его колебания нанесли Тобио еще больший вред от рук Кагеямы Аяне, и в этот уязвимый момент приготовитель воспользовался шансом напасть на Тобио. Также возможно их несколько, может быть, даже кто-то знает Тоору. Притворяться невиновным и жить счастливо до сих пор, пока Тобио так и не вырастет. Непростительно. Иваидзуми кивает, и хватка на его плечах смягчается: «Правда в том, что я тоже чувствую себя виноватым. Я думаю, это естественно. Что, если бы я заметил кое-что раньше? Что, если бы я смог быть там ради Кагеямы? Так много чего, что, если это Я думаю об этом время от времени, но тогда было уже поздно… " — Но теперь ты здесь, Тоору, и я доверяю тебе. Ты тоже можешь доверять мне. Несмотря ни на что, я всегда буду твоим союзником. Союзник… Тору сжимает кулак и смотрит Иваизуми прямо в глаза. — Ива-чан, есть еще один человек, который может нам помочь.***
По правде говоря, история началась очень давно. История одной весны, когда Оикава Тору впервые встретил Кагеяму Тобио. С самого начала мальчик покорил его своими ярко-голубыми глазами и страстью к волейболу. Точно так же младший тоже заинтересовался Оикава Тору с того момента, как увидел, что старший мальчик совершает идеальную подачу в прыжке. Несмотря на схожие чувства, им никогда не удается выровнять его в нужное время. Кагеяма Тобио был не лучшим человеком, когда дело доходило до самовыражения, его часто неправильно понимали из-за того, что он не так выразился. Между тем Оикава Тоору умеел скрываться. Но когда дело доходит до Кагеямы Тобио, он чувствует себя достаточно легко, чтобы ослабить бдительность, особенно когда они остались одни. Прежде чем их чувства смогли правильно согласоваться, случилась трагедия, в результате чего их чувства навсегда застряли в неподходящем моменте. В первый раз, когда случается трагедия, все, что мог чувствовать Оикава Тору, — это чувство вины за то, как много он не смог быть с Кагеямой Тобио. Во второй раз это был резкий, болезненный удар в его сердце, и все, о чем он мог думать, — это его беспомощность. Но одна особенность Оикавы Тоору заключается в том, что он слишком мелочен, чтобы сдаваться.