песня.

После того, как Эрен начал сотрудничать с Зиком, нам пришлось бежать. Без каких-либо оружий, снаряжения, продовольствия. Скитаться непойми где, не имея лошадей. Мы останавливались на ночь в палатках, а утром снова выходили. Иногда мы останавливались и днем, чтобы обсудить весь план действий, предоставленный командиром Зоэ. Мы проговаривали его по несколько раз, чтобы понять, что все всё поняли и не запутались. Мы дорабатывали его, совершенствуя каждый раз. Мы давно потеряли счет времени. Очередной раз остановившись в палатках, мы разбились по парам. Я был с Жаном и, честно говоря, мне повезло. — Армин, что случилось? — я опустил голову вниз, когда сел на пол. Это заметил Жан и ему стало не по себе. Чувствовалось его беспокойство в голосе. — Просто вымотался за день, — он подсел рядом и положил руку мне на макушку, немного поворошив волосы. — Что нам делать дальше? Как победить Эрена? Мы вообще сможем что-либо сделать? Я вижу Ханджи и замечаю, как она сама истощает себя, придумываю план действий. Если у нас ничего не получится? Что будет тогда? — Тебе не стоит пессимистично смотреть на это. Мы приложим все усилия для того, чтобы победить. Да, я сам замечаю, что огонек надежды в глазах Ханджи постепенно угасает. Капитан Леви до сих пор не может отойти и он тяжело ранен, что давит на командира еще больше. Я думаю, тебе стоит отдохнуть. — Хорошо. Спасибо, Жан. Кирштейн тихо неторопливо встал и протянул мне руку. — Как насчет отдыха на свежем воздухе? Я ответил на приглашение, протягивая свою руку в ответ. Поднявшись в места, мы вышли на улицу и отошли чуть дальше от палаток друзей. Мы отошли достаточно от нашего «лагеря». — Что ты этим хотел сказать? — я снова уселся, но уже на землю. Усталость была только в ногах (и немного побаливала голова, но в ногах боль была сильнее). — Ну, Армин! — Жана слегка рассмешило, что я снова сел. Он снова подал две руки. — Жа-а-а-ан, — это звучало сильно устало, но я подал руки в ответ и встал. Пауза. Только спустя минуты две Жан начал потихоньку водить нашими руками туда-сюда. Это больше было похоже на то, как учат ходить маленьких детей, но Кирштайн уверял, что это начало танца. В ход пошли ноги. Они двигались в такт с руками. Перешагивая с места на место, я услышал спокойное мычание. Оно не раздражало, наоборот — успокаивало. Это был, естественно, Жан. — Эту песню мне напевала мама в детстве, когда я был уставшим или раздраженным. Она и вправду помогала мне расслабиться и абстрагироваться от внешнего мира. — И вправду. Мне стало спокойнее, — я стал говорить почти шепотом не потому что мои друзья, возможно, уже уснули (они и не услышали моего бы голоса), а потому что стало умиротворенно. Я будто бы боялся упустить этот момент наслаждения. Я не знаю, сколько прошло времени. Нам было хорошо. Впервые хорошо за все время нашего «скитания». — Ложись спать, завтра нам снова предстоит идти куда-то в неизвестном нам направлении и обсуждать план, — мы вернулись в палатку. Жан сел рядом с моим спальним мешком и поглаживал мои волосы. — Спой еще раз эту песню на ночь.