Rocketman

Нейтан нёсся ураганом по тёмным коридорам ледовой арены, как пришпоренный. Вправо, налево, вновь налево, а тут можно и вправо, и налево… Да, мать вашу, где же заныкался этот несносный, заносчивый, маленький… Зачем Нейтан искал его вообще, одному богу известно, и то, скорее всего, не до конца. С Нейтом такое частенько бывало, как только в поле зрения попадала темноволосая макушка – у того наглухо отбивало все сигналы с космоса. Американец с упорством осла искал возможность быть как можно ближе к нему, а потом, когда это всё-таки случалось и в его сторону с особым акцентом и мягкой вежливой улыбкой обращались: «Здравствуй, Нейтан» – у Чена случался коллапс мозжечка. Парень начинал безбожно тупить, заикаться, теребить у себя на одежде всё, что можно потеребить, и нести всякую хрень, от которой потом не то что под землю, в сраный ад провалиться хочется. Ну а как по-другому. Он же кумир. Кумир миллионов. И одним из этих миллионов являлся и сам Нейтан. Он ведь тоже раз по сто мог просматривать прокаты японца, как маленькая фанючка хихикать над смешными моментами с Гран-при и застывать истуканом у бортика, когда это хрупкое совершенство выходило на лёд. Правда у Нейтана всё-таки было небольшое преимущество перед другими миллионами. И только благодаря этому преимуществу он мог позволить себе забить большой и толстый на интервью после проката и пойти искать того самого несносного, заносчивого и обиженного на весь белый свет… – Юзуру. Тот сидел на высоком подоконнике в чьей-то гримёрке, без света, в тишине, прерываемой тяжёлым дыханием. Чёрт, до сих пор, что ли, отдышаться не может? Его ноги нервно ходуном ходили туда-сюда, заставляя иногда лезвия коньков биться о стену. Ханю слегка поднял голову на вошедшего и так же молча её опустил. Эй, кто там есть наверху, дайте Чену прямо сейчас нож, потому что от такого взгляда хотелось в срочном порядке убить того, кто обидел этого ангелочка. Проблема в том, что скорее всего обидел этого ангелочка сам Чен. – Привет. Зачеркните нож. Дайте Нейтану сразу топор, чтобы резко и наверняка. Бляха, ну что за бред он несёт, какой, мать его, привет, а? – Уже всё закончилось, да? – Нет. Я сбежал. Японец едва заметно хмыкнул. – Я как-то даже и не удивлён. – Эй! – наигранно возмутился Чен. – Я вообще-то ответственный. – За пару недель до чемпионата США ты улизнул ко мне в Японию. – Каюсь. Было дело. Но один раз не… – А в позапрошлом году после ЧМ? – Это не считается, ты сам меня вынудил! – Юзу потрясённо распахнул глаза от такой наглости, тактично стараясь не замечать, что эта хитрюга всё ближе и ближе стала подбираться к японцу. – А что? Ты был такой трогательно расстроенный, что я не удержался. – У тебя пунктик какой-то, что ли? Не ты ли являешься причиной того, что я расстроенный? – Тогда иди и предъяви такую же претензию Юме. – Юма маленький, и я за него очень рад. – Я тоже младше тебя вообще-то. – Но ты это другое, – после длительной паузы протянул японец. Чен на вдохе резко заткнулся. Потому что сейчас подтекст их пикировки принял другой окрас. Нейтан наверно уже тысячу вариантов перебрал, почему именно он… Почему именно Нейтану можно? Американец, послав нахуй японскую отчуждённость, буквально навис над ставшим, кажется, ещё меньше Юзу. Опустил свои ладошки прям рядом с чужими бёдрами, и своими заставляя острые коленки чуть разъехаться в сторону. Ханю даже не шелохнулся. И не возмутился даже. А вот собственно и преимущество. По какому-то абсолютно неведомому феномену, ошибке в матрице, хер знает, чему ещё, Нейтану Чену можно трогать Юзуру Ханю. Обнимать, хлопать по плечу, дышать в шею, сжимать ладошки и вызывать табун мурашек, поглаживая пальцами загривок. Ну знаете, без объяснений, просто можно. И всё. Иногда без сексуального подтекста. А иногда, когда рядом никого нет, он может позволить себе чуть больше. Естественно только с немого одобрения и разрешения. А сейчас его божество сидит понуро в тёмной комнате, захлёбываясь своей обидкой и ещё чем-то, что может уместиться в этой маленькой голове. Наверняка его уже весь Крикет клуб обыскался, чай не впервой такое случается. Даже на памяти Нейтана сбегающий ото всех угрюмый япошка – это вполне стандартная ситуация. Правда обычно успокаиванием Юзу занимались ребята с Крикета или же крошка Шома, но на этот раз была явно очередь Нейтана. Так сказать, нужно нести ответственность за содеянное. – Ю, – чуть прокашлявшись, позвал Нейтан. – Может объяснишь? Не то чтобы расстроенный Юзу это редкость. Нет. У этого всегда такой вихрь эмоций, что удивительно, как он им близстоящих людей не сносит напрочь. И почему все журналисты считают его холодным принцем, когда эта самая горячая и непредсказуемая штучка в жизни Нейтана Чена, непонятно. Но именно сейчас было что-то не так. Что-то настолько не так, что бесшабашный Нейтан засунул куда подальше свой острый язык и с серьёзностью уставился на японца. Что-то не так было с самого его выхода на лёд. В его взгляде и рваных жестах. Даже на прокате их группы всё было в порядке. Так что, блин, могло случится с ним за жалких полчаса? Ханю продолжал нервно покусывать губы, отвлекая от первостепенных намерений Чена. Нет, ну какого лешего эти две тонкие розоватые полоски имели такое большое влияние на фигуриста? Очень шаткое положение, тем более, что эта прелесть была всё ещё дико разгорячённой после произвольной и находилась так близко, что противные грязные мыслишки нет-нет, да и отвлекали. – Я устал, Нейт. Просто устал. Вот и всё, – пожал плечами Ханю, стараясь не смотреть на Чена. Окей. А вот это уже не смешно. Блядский боже, почему этот пропитанный вселенской грустью голос так режет, а? У Нейтана в груди будто кто-то сгрёб все органы разом и стал медленно и с особой жестокостью их сдавливать. Знаете, вот есть такой тип людей, которых где-то на ментальном уровне хочется оберегать. Это даже не объяснить-то по нормальному. И нет, Ханю не слабенькая девочка, которой нужны забота и поддержка, он вполне может и сам справиться со своими проблемами, но это не означает, что Чену не хочется ему помочь. – Ю, эй. Всё закончилось. Скоро поедешь обратно в Японию, выспишься и в следующий раз… – Нет, Нейт, – американца будто магнитом пришпилило к ещё покрытому румянцем лицу соперника. Только не смей, не смей говорить, что… – Следующего раза не будет. Я хочу уйти, совсем. Я не могу так больше. Я просто, просто… На надрыве, будто вот-вот, но Чен не позволил. Он тёплыми ладошками обхватил миниатюрное лицо и потянулся носом к носу. Уже давно заученное движение. Задышал медленно, глубоко, заставляя подстраиваться под себя готового в любой момент сорваться японца. Юзу постепенно стал затихать, концентрируясь на чужом дыхании. Хороший такой. А Нейтан в который раз со времён личного знакомства с Юзуру подумал, что, несмотря на всю его гордость, силу воли и самостоятельность, боже, как же восхитительно прекрасно было бы его вести в парном. – Это из-за меня, да? Ю, из-за меня? – Нейтан абсолютно не готов к тому, что, в который раз победив японца, он окончательно его доломает. Вот этими самими руками, которые сейчас дрожат мелко и всё гладят и гладят погрустневшее лицо. Не для этого он столько времени убил на тренировках, не для этого, как заведённый, оттачивал свой луц и флип до идеала. Не для того, чтобы его грёбанная фантазия сейчас понуро сидела, потеряв всякую веру в себя, и произносила самую несусветную ерунду в жизни Нейтана Чена. – Ю, ты не можешь уйти вот так. Слышишь? Я не позволю. Юзуру ухмыльнулся такой уверенности, но почему-то именно Нейтану, именно этому взбалмошному мальчишке, который доводит золотого медалиста олимпиад до чёртовых срывов и желания закончить карьеру фигуриста прямо здесь и сейчас, почему-то именно ему Ханю верит. Не позволит же. – Ты не можешь лишить меня главного соперника, слышишь? – Я уже не твой главный соперник. – Ложь, пиздёж и провокация. Только ты, Ю. И никто другой, – Ханю отрицательно помахал головой, походу даже не вдумываясь в слова Нейтана. Зарылся наверно в своих мыслях и сжирает там себя, маленькая пессимистичная задница. – Если ты уйдешь вот так, я уйду следом, – наконец припечатал фигурист, и от шока Юзу аж дернулся. – Ты ебанулся? – Язык откушу. Ханю, взбешённо рыкнув, оттолкнул Нейтана от себя и спрыгнул с подоконника. – Нет, ну я таких непроходимых тупиц ещё ни разу не встречал, Ками-сама! Если это твоя очередная шутка, то она вовсе не смешная. – Это не шутка. Я может быть тоже, как и ты, считаю, что уже показал всё, на что способен. – Только посмей о таком даже заикнуться. – И что? Что ты мне сделаешь? – Я ничего. А вот твой тренер – сделает. – Я уже взрослый мальчик и сам могу решать свою судьбу. – И ты именно этого хочешь для себя? По-идиотски закончить карьеру только-только её начав? У тебя в руках весь мир, ты лучший, Нейт, лучший. Во всём, для всех. К концу своей тирады голос Юзуру упал почти до шёпота, а плечи вновь опустились. – А ты лучший для меня. Не делает ли это тебя номером один? – Ты не понимаешь, Нейт. Я правда хочу… Нейтан раздражённо стукнул кулаком о стену. – А знаешь, чего хочу я? – со злостью в голосе начал американец. Ханю нервно дернулся. Чен никогда не повышал при нём голос. – Я хочу, чтобы пиво продавали с шестнадцати, чтобы я, в конце концов, нормально приземлил луп, чтобы твоя мама перестала на меня косо смотреть, подозревая во всех смертных грехах, чтобы я мог без приступа миокарда наконец научится подходить к тебе и просто целовать, блядь! А ещё я хочу, чтобы тот, кто заставляет меня идти вперёд и ради кого я готов раздробить свои ноги в щепки на тренировках, лишь бы быть с ним на одном уровне, наконец перестал жевать сопли после каждого провала! Потому что он всё ещё лучший, потому что я всё ещё хочу до него дотянуться, хоть на мизерную кроху. – Я не вижу в этом логики, Нейт. Это не ты, это я тебе уже не ровня, – с какой-то обречённой уверенностью проговорил Юзу. Ну что ты будешь делать с ним, а. Как, блин, ему объяснить-то? Где эти слова, которые сейчас так нужны? – Тебе нужно двигаться дальше, понимаешь? У тебя впереди Олимпиада, не одно и даже не два чемпионства. – Заткнись, просто, заткнись, блядь, – Чен сжимал и разжимал кулаки, не зная, как себя успокоить. Пожалуй, с просто расстроенным Ханю можно было что-то сделать, но Ханю, который вдруг решил всё бросить только лишь после небольшого единичного провала – с этим Нейтан не знал, как справиться. Ну почему, почему он такой, а? Как будто с другого мира. Неприступная крепость, мать его. Непроходимая смесь мыслей, доводов и крайностей. У Чена уже просто сдают нервы. Как, ну как этому беспросветному пессимисту объяснить простую в своей сути истину, что какие бы элементы не были у Юзу в программе, какие бы баллы он не получал – это вообще ничего не значит. Как ему объяснить, что он будет самым лучшим вне зависимости от места. Что его будут любить и обожать миллионы. Миллионы, включая Нейтана. Не потому что Юзуру нельзя обыграть, а потому что его нельзя превзойти. – Ты не уйдёшь. Точка, – припечатал Ханю. – Тоже самое хочу сказать тебе, – сощурился Чен. Упорства им обоим не занимать. – Тебе пора на интервью. Нейтан втянул носом воздух. Ещё чуть-чуть и его разорвёт нахрен. Он развернулся и ровным быстрым шагом пошёл вон из комнаты. Если эта истеричка хочет провести здесь всё время, наматывая сопли на кулак, пожалуйста. Хочет закончить карьеру вот так? Проиграв с таким треском? Да, без проблем. Хоть два раза! Чен умывает руки! Нейтан яростно пнул стоявшую в коридоре урну, пару раз глубоко вдохнул и вместе с громким эхом покатившейся мусорки припустил обратно. От с грохотом открывшейся двери Юзуру вздрогнул, а Нейтан, долго не раздумывая, схватил удивлённого японца и прикусил нижнюю губу. Смачно так, со всех своей затаённой злобой. Уйти он хочет, ага. Только пусть посмеет. Чен с тихим выдохом оторвался от мягких губ и прохрипел: – Ты уйдёшь только тогда, когда заберёшь у меня первое место, слышишь? Хочешь уйти? Тогда сделай это так, как можешь только ты. Иначе в чём тогда смысл, а, Ю? В чём смысл твоих тренировок с четверным акселем, если я приземлю его раньше? О да! Вот он, тот горящий взгляд, от которого у Чена коленки подкашиваются и в горле пересыхает. Да, пожалуй, если и ревновать к кому-либо из окружения Ханю, то не к Фернандесам и Шомам, а к четверному акселю. – Не посмеешь. – Тогда нехер нести бред про уход из фигурки. Ты обещал, что сделаешь первым этот прыжок. Так сделай его. Или уже забыл? – Не забыл, – Юзуру нахмурил брови и задумчиво прикусил губу. Так, а вот это запрещённый приём. Чен сглотнул и попробовал отвести взгляд от покрасневших влажных губ. Попытка, естественно, провалилась. Ханю же ещё с минуты три проверял на прочность нервы Чена: то вздыхая, то задумчиво поднимая голову наверх, то утыкаясь моськой в мощную шею американца, молча что-то решая у себя в голове. Прикидывал варианты? Пытался найти доводы сильнее, чем у Чена? – У меня был прям совсем убогий риттбергер, да? – наконец тихонько выдал Юзу. – Ужасный просто. Как минимум, потому что ты зовёшь его риттбергером, а не лупом. Жуть, как страшно, если честно. Юзу чуть громче обычного хихикнул. Буря миновала? Его величество наконец возвращалось обратно на свой законный трон? – Так что будь добр, в следующий раз сделай его как положено, не хочу обыгрывать тебя вот так. Как несмышлёного щеночка. – Наглый паршивец. – Именно. – Но после золотой медали на Олимпиаде, я уйду, уже точно, слышишь? – Ага, да, конечно. И определённо точно, Юзуру ему не поверил. Чен провёл ладонями по обтянутым тонкой вельветовой тканью бёдрам и мягко повёл обратно к всегда страдающим коленкам. После чего резко подкинул Ханю и заставил обратно усесться на подоконник. Легкий, даже слишком. Несмотря на то, что выше Нейтана. Одно незаметное касание к внутренней стороне бедра, и Юзу тут же сжал кулаки, оборвав вдох. Чувствительный, пиздец. – Так что с тобой случилось, м? Ты ж прекрасно откатал тренировку, – Чен прикрыл глаза и губами стал шарить по мягкой коже на шее и ключицах. Юзу нахмурился и слегка дёрнулся, пытаясь уйти от щекочущих прикосновений, но только сильнее оголил кожу. Ну что ж, Нейтану это было только на руку. – Всё из-за тебя. Ты вообще видел со стороны свой прокат? А? Как после такого вообще можно спокойно выйти на лёд? Значит Юзу просто видел его прокат и баллы? Эй, Орсер, ты нормальный? Даже мало-мальски знакомый с Юзуру человек знает, что этой эмоционально нестабильной прелести вообще нельзя показывать чужие результаты. Он же может накрутить себя так, что потом никаким волчком не раскрутишь обратно. – Скажи честно, что ты просто завёлся из-за меня, да? – подёргал бровями Нейтан, за что получил болезненный щелбан. – Ты вообще можешь думать о чём-то другом? – Ты сейчас сидишь с раздвинутыми ногами, весь потный, кусаешь губы и позволяешь ставить засосы себе на шее. Каким образом я должен думать о чём-то другом? – Ками-сама, ты несносен просто, – Юзу мстительно тяпнул Нейтана за ухо. – У меня сейчас ширинка треснет. Это не предьява, просто констатация факта. Горячие руки уже безбожно облапали всё, что только можно было, пока не наткнулись на острые лезвия на ступнях. – Какого ты вообще попёрся в коньках через всю арену? Юзу как-то умилительно по-детски пожал плечами. – Не заметил, что всё ещё в них. Ну как бы, понимаете, да? Просто забыл, что чешет не в кроссах, а на чёртовых коньках. Чен лбом упёрся в чужое плечо. Только Юзуру Ханю может не заметить такого. – Ю, я очень надеюсь, что это последний раз, когда я такое слышу от тебя. – Что я забыл снять коньки? Нейтан выдохнул. Да, именно о них он и говорил, конечно. Это были, пожалуй, самые странные отношения в жизни обоих. Соперники? На все сто процентов. Раз только желание победить друг друга заставляет их продолжать сражаться. Друзья? Скорее всего, раз Нейт может в любой момент позвонить японцу, и тот ответит незамедлительно, даже если этот придурок забыл про разницу часовых поясов и в Японии сейчас часа три ночи. Любовники? Наверно, если срывает весь шифер от одного взгляда на чуть приоткрытый мягкий рот и руки подрагивают, как у пропитого алкаша, пока влажный язык выводит узоры на чувствительно покрасневшей коже. – Кстати, насколько сложное у тебя завтра показательное? – А что? – Снимай штаны. Ханю вскрикнул, когда его бесцеремонно подняли вверх и попытались стянуть вышеуказанную часть одежды. Чен тут же огрёб по своим рукам, но попыток стянуть облегающие штанишки не прекратил. Мешали лишь коньки и мельтешащие туда-сюда ухоженные ручки. – Господи, сними уже эти блядские ботинки, они бесят. – Их долго завязывать потом. – Ю, я сам встану на колени и завяжу потом тебе их, только прошу, сними их уже, иначе я спущу в трусы и, как дебил, буду сидеть так на пресс-конференции. Юзуру прыснул, наконец позволяя Нейтану схватить себя за руки и заглянуть в глаза. Не потухшие, а как всегда живые, с искрящими в них звёздами. Ханю вытащил из захвата одну руку и любовно провёл по разбросанным по всей голове кудряшкам американца, а затем аккуратно поцеловал, тут же позволяя перехватить инициативу. Тело в миг опалило жаром. Как и всегда с ним. Чен даже не заметил, как вместо того, чтобы раздеть Юзу, вдруг начали раздевать его самого. Звякнула молния, и Нейтан уже хотел ляпнуть что-то про мнимую целомудренность одной особы, но успел только рот открыть. Тонкая рука коснулась твёрдого члена, от чего у парня сорвалось дыхание и вдруг забылся вообще весь алфавит. Ещё пару мягких движений, неумелых вроде, но зная, чья эта рука, ну как бы вообще плевать становится, и Нейт просто откинется прямо здесь и сейчас. Чемпион мира сдох от оргазма сразу после чемпионата. Заголовок века. Чен несдержанно толкнулся вперед, представляя, как же упоительно сладко было бы взять Юзу прям здесь. Поставить того на коленки и схватить за волосы, заставляя прогнуться и ладошками упереться в окно позади. Только вот нельзя. Нейтан даже под дулом пистолета не сможет быть настолько бестактным по отношению к своему идеалу. По крайней мере, пока тот сам не разрешит. У японца вообще другие понятия и другое отношение к сексу. Было дело, что когда-то Юзу смог кончить просто от касаний к чувствительным местам. У Нейтана тогда вообще случился эрор головного мозга. Он потом, как умалишённый, носился по комнате, двигал мебель, готовил сто видов чая одновременно, пытаясь угодить придирчивому японцу, и нёс бред в стиле, если и есть восьмое чудо света, то вот оно сейчас сидит перед ним и тихо охуевает. Чен попробовал носом сдвинуть голубую ткань с плеча Юзу, так как руки были заняты исключительно чужой задницей. – Ю, я, кажется, только что сожрал одну из твоих блистючек с кофты. – Приятного аппетита, – парировал Юзуру и захлебнулся стоном. Нейтан перехватил нежные пальцы, чмокнул в серединку ладошку и сам грубо обхватил оба члена. Воздуха как будто стало так мало, что пришлось дышать через раз. Нейтан второй рукой притянул парня за пояс ещё ближе к себе, чтобы вообще никакой дистанции, и буквально заставил Ханю задыхаться от удовольствия. До тех пор, пока его руки не испачкались, а у самого звёздочки перед глазами не заплясали. Сердце громыхало сильнее, чем после проката. Нейтану хотелось сейчас завалиться куда-нибудь на мягкую кровать в обнимку с абсолютно голеньким Юзу, а не вот это вот всё. Ещё и нужно незаметно проскользнуть в уборную, руку вымыть. Юзуру же, пристально смотря в совсем уж почерневшие, потерянные глаза парня, притянул его испачканную руку к себе и, обхватив губами пальцы, медленно лизнул их несколько раз, тут же сглатывая. – Ты наверно так хочешь меня убить и забрать золотую медаль себе, да? – шокировано смотря на довольного Ханю, проблеял Нейтан. Господи, он что, правда?.. И пока Чен дырявил взглядом свою руку так, будто там скрыты все тайны Вселенной, Юзуру быстро привёл себя в порядок и направился к выходу. – Эй, Ю, – когда дверь уже была открыта, произнес Чен. Ханю посмотрел через плечо. – Я вижу по глазам: ты сейчас ляпнешь какую-нибудь чушь. – Ага. В этот раз тоже жди меня в Японии. Я буквально уже там. Юзуру закатил глаза, мол, ладно. С тугодумами споры бессмысленны. – Ну что ж, пойду маму обрадую. Ханю махнул рукой и скрылся в коридоре. А Нейтан глубоко вдохнул и подумал, что сбой ли в матрице или бог знает, что ещё, но ни мама Юзу, ни четверной аксель, ни предстоящая Олимпиада не изменит того факта, что это чудо сейчас красуется оставленными им засосами по всей шее. – Алло, Рафаэль Владимирович? Да-да, я знаю, что я вас позорю перед журналистами, перед всем белым светом и так далее, уже бегу. Всего одна просьба: мне нужна неделька отдыха перед тренировками. Я ж заслужил, да? Что? Не-ет, вы что, какая Япония? Даже не думал! В смысле, врун? Рафаэль Владимирович, а вы видели, как прекрасно цветение Сакуры весной…