Благими намерениями

В нагретой полуденным солнцем спальне Вэй Ина все еще пахло сексом, но теперь вместо недавних беспорядочных стонов, упрашиваний и мольбы, нараставших, и затихавших, по кругу какое-то время, здесь звучал только нежный, негромкий, ровный звук гитары. После игривого перетягивания одеяла, как всегда коварно устроенного Вэем просто ради того, чтобы снова прикоснуться к нему везде, Ванцзи, как победитель, закутался в единственное одеяло и отказался делиться. - Стой, Вэ-э-эй Ин, - хихикая запросил он пощады уже в следующую секунду, растеряв торжествующую ухмылку с лица, когда любовник в отместку укусил его за ягодицу, - И-ин… Ин! Ха-ха-ха, х-хватит, пожалуйста. Довольные, ленивые, расслабленные, в конце концов, они успокоились и устроились рядышком на разворошенной ими кровати. Весь мир вокруг, казалось, застыл вместе с ними в этой полусонной безмятежной гармонии. Маленькие пылинки в воздухе и те, танцевали под мягкий гитарный ритм излишне неторопливо, оцепенело, будто нехотя. Лань Чжань лежал на животе, щекой касаясь голого бедра Вэя, и чувствовал себя приятно вялым и сонливым. Его обычно ясные золотые глаза были сейчас полуприкрыты, а доросшие до подбородка темные и немного влажные от пота волосы, в полном хаосе рассыпались по расслабленному и все еще немного румяному после секса личику притихшего Ланя. Музыка затихла, и теплые пальцы Ина коснулись его щеки, Ванцзи, как котенок, тут же потерся щекой о костяшки чужих пальцев. Услышав хихиканье Усяня, он сияющее улыбнулся, не открывая глаз, ему до безумия нравилось быть причиной такого беззаботного и счастливого смеха любимого. Он почувствовал, как пальцы старшего заскользили по коже его лица, зацепили пряди упавшие на глаза и аккуратно заправили их ему за ушко, прежде чем вернулись к перебиранию струн. - Я голоден, – десять минут спустя, шепчет Усянь, откладывая гитару на пол. Он касается голых плеч Ланя, не совсем гладит, скорее дразнит. - Я устал, - мычит Ванцзи, все еще не открывая глаз, и чтобы смягчить свой отказ, вновь по-кошачьи потирается щекой о бедро Вэя, на котором устроился. – Я мог бы.. если.. ты сделаешь все сам, то я мог бы.. еще раз. С красными ушками, неуверенно бормочет он, наконец, он не смотрит на Усяня, потому не видит удивление, а затем и веселье, загоревшееся на выразительном лице старшего. – Еда, то, что мы могли бы жевать и набить желудки, Лань Чжань, - хихикает он ласково, поглаживая младшего за ушком. - Хочешь поесть? - Мгм, - едва слышно гудит Ванцзи лишь через минуту, очень смущенный тем, что ему в голову сразу пришли только пошлые мысли. – Тоже голоден. - Едим дома или поедем куда-то? Может доставка? – немедленно предлагает Вэй варианты с улыбкой. - Доставка, - выдыхает лениво Лань. Голос его охрипший, неровный, даже спустя час, после их соития. - Не хочу двигаться. Неважно азиатская кухня или европейская, что угодно, но мне не острое. Вэй согласно угукает и тянется к своему телефону. - Кстати, раз уж ты так мило предлагал, на десерт, думаю, я съем тебя, - со злой ухмылкой на лице, сообщает Усянь, своим чертовски красивым, томным голосом, тем самым, который вмиг посылает предвкушающие мурашки по всему телу Ланя, прежде, чем прижать телефон к уху. Ванцзи открыл глаза и резко сел в постели. Эти сны, нет, воспоминания, в последнее время становились все более и более настырными, словно намекая на что-то… Как злое предзнаменование, решил бы он, если был суеверным. Ледяные, несмотря на приятную температуру в спальне, пальцы парня, неуверенно коснулись собственного холодного от пота лба, прежде чем сползти на виски и сжать. Если бы кто-то мог сейчас видеть бледное и искаженное болью лицо Ланя, дрожавшего на кровати в темноте, они бы не сомневались, что тот страдает от ужасной боли. Только вот вряд ли бы они поняли, что боль не является физической. В комнате было тепло, но Лань Чжань чувствовал, что мерзнет, как если бы стоял неодетым в центре бушующей снежной бури. Было смешным, то, как он чувствовал себя полностью разбитым и напуганным сном, казалось бы, столь нежным и счастливым. С трудом заставив двигаться свои окоченевшие руки, он откинул в сторону одеяло и на одеревеневших ногах, кое-как, добрался до ванной. Прокрутив переключатель горячей воды на максимум, спотыкаясь, прямо в пижаме, он нетерпеливо забрался под обжигающие струи. Ванцзи не замечал ни укуса кипятка, ни промокшей насквозь одежды, что липла к отказывающейся согреться бледной коже, как в бреду, продолжая нервно выкручивать краник душа, чуть ли не ломая винт, который никак уже не мог дать ему большего напора. Он вылез, когда его перестал бить озноб. С некоторой борьбой стянул мокрые футболку, штаны, трусы и носки. И едва-едва высушив свои длинные волосы, побежал за телефоном, голым. Экстренно нуждаясь в ласковой заботе без вопросов, на которые он не хотел отвечать даже себе, и которые обязательно бы прозвучали от Сиченя, Чэна, Мо и даже Вэнь Чао. Сколько бы Лань Чжань не уверял брата и друзей, что с ним все в порядке, они казалось, никогда не верили в это до конца, в любой момент готовые спасти его от повторной попытки самоубийства. Именно поэтому он выбирает того, с кем вот уже год регулярно встречается для взаимного сексуального удовольствия. - Привет, мы можем встретиться сегодня? – Сразу спросил он, едва на другом конце линии прозвучал сонный голос. - Сразу к делу, - захихикал пожилой мужчина добродушно, - сегодня у меня несколько встреч утром и днем, но мы можем поужинать вместе, что скажешь? - Мгм, - кротко отвечает Лань, смущенный своим бесцеремонным поведением, - я был бы рад. Прости, что… - Стой, не нужно, Чжань, все в порядке - мягко прерывает его Жохань, - ты не разбудил меня, утренняя встреча, помнишь? Все равно было нужно вставать. И просыпаться под твой голос намного приятнее, чем под будильник. Ванцзи против воли фыркает, все недавнее напряжение медленно отпускает его. - Я забронирую нам столик, и вечером заеду за тобой? - Лань Чжань слышит шорохи, кряхтение, и легко представляет, как Жохань зевая, потягивается в постели до хруста в позвоночнике, с ленивой грациозностью вытягивая свое длинное, мускулистое и хорошо подтянутое для пятидесятилетнего мужчины тело. Лично видел эту картину хотя бы раз в неделю за последние двенадцать месяцев, просыпаясь рядом с мужчиной, после жаркой ночи. - Не могу дождаться, - Ланю внезапно хочется пофлиртовать, - прошло больше двух недель, как ты прикасался ко мне в последний раз. На другом конце линии раздается довольный смешок. - Я тоже очень по тебе соскучился, дорогой, - посмеиваясь, говорит Жохань, - заставлю тебя сегодня ночью громко кричать не меньше четырех раз. - Не обещай, старик, - дразнит Ванцзи. Лань Чжань мог дурачиться, капризничать, дуться с Вэнь Жоханем, никогда не ощущая себя при этом глупым. Он всегда чувствовал себя комфортно с пожилым Вэнем и полагал, что все дело в разнице в возрасте между ними: вести себя, как избалованный ребенок с тем, кто гораздо старше тебя, было легко, тем более, что Вэнь это приветствовал, можно даже сказать - поощрял. - Мне нужно собираться на встречу, я поговорю с тобой вечером, - соблазнительно смеется в трубку Вэнь Жохань, предупреждение, от которого у Лань Чжаня пересыхает в горле и теплеет в паху. - Хорошо, - хрипло отвечает он, прежде чем повесить трубку. Несколько минут Ванцзи глупо улыбается, глядя на телефон; счастливый, он бредет на кухню - отличное настроение, переданное ему Жоханем, пробудило в нем зверский аппетит. --- В это же утро, в другой части города, Вэй Ин также проснулся как никогда рано, но в отличии от Ланя, его настроение при пробуждении было приподнятым, почти праздничным. Сегодня был большой день, можно даже сказать грандиозный – он собирался, наконец, вытащить голову из задницы, и вернуть экс-парня в свою жизнь. Оставалось убедить Лань Ванцзи, что ему это тоже нужно. И конечно же, скорее избавиться от соперника, с которым его крольчонок «играл» весь последний год, к дикому неудовольствию Усяня. Усянь потянулся к смартфону на тумбочке возле кровати. Он знал, что уговорить маленького упрямца дать ему второй шанс, дать «им» второй шанс, будет нелегко, но был готов к длительной и тяжелой работе. Вэй заворожено погладил холодное стекло смартфона большим пальцем, едва дыша, словно фотография на заставке могла ожить, испугаться и сбежать. Серые глаза тоскливо, и обожающе, изучали черты любимого лица. Его пальцы, теперь длиннее и толще, чем в подростковом возрасте, с множеством мелких шрамов и с мозолями от служебного оружия - сопутствующий ущерб работы, - на долгие минуты задержались на засветившемся экране. Вэю пришлось приложить много лести, хитрости, даже нарушить закон, чтобы заполучить у Чэна эту фотографию себе. И там было на что посмотреть! Усянь не заметил, когда его ухмылка превратилась в нежную улыбку, а в глазах загорелось чистое восхищение: его детке так шли длинные волосы… Брюнету нравилось думать, что младший Лань отрастил их для него, что несмотря на обиду и злость, парень все еще помнил его случайные слова, сказанные много лет назад. Повзрослевший Лань Ванцзи выглядел, как самая смелая мечта, которая когда-либо только могла бы прийти Усяню в голову! Годы работали на него, превратив милого мальчика в ослепительного, видного молодого мужчину. Это был уже не кролик, а очаровательная и опасная для сердца любого мужчины или женщины, сирена. Ухмылка вернулась к Вэй Усяню, когда он погладил татуировку слева на своей груди. Этот парень с золотыми глазами выжег на нем свой след, в буквальном и метафорическом смысле, и даже не знал об этом. Недавняя ухмылка становится грустной, когда он думает о том, что даже цвет глаз его бывшего парня изменился, теперь они и вправду выглядели по-кошачьи золотыми, зачаровывающее, с вкраплениями насыщенного, глубокого, необыкновенно желтого оттенка. Ему не терпится увидеть их вживую. Усяню очень хотелось оказаться на месте этого глупого красноглазого белого кролика, которого Лань Чжань на фото бережно прижимал к своей груди. Вэю было плевать, желает ли он невозможного, если это все же так, значит, он собирался быть тем, кто достиг невозможного! Потому что, эй, успех зависит от мотивации, а его мотивация, определенно, была невероятно высокой. Почти такой, как у тех, кто придумал электрическое освещение, двигатель, полеты и все прочее, некогда невероятное. Этот мягкий взгляд всегда должен был принадлежать ему, Вэй Ину. И это было бы его еще шесть лет назад, черт возьми, не соверши он тогда ту огромную глупость... Телефон в руках зазвонил, вырывая Ина из воспоминаний, и напоминая, что ему следует поторопиться, чтобы не опоздать на работу в свой первый рабочий день. Торопливо приняв душ, не завтракая, он схватил бумажник, ключи от автомобиля и выбежал из квартиры.