Пролог.
29 марта 2021 г. в 20:22
Дальний свет фар едва пробивался через стену ливня. Его бой перекликался со стуком лопаты о землю и громкими всхлипами.
Она рыдала. Горько, взахлёб. Как бы ни пыталась взять себя в руки - не могла.
— Прости, прости, прости, - твердила одна. Приходилось кричать, чтобы он расслышал.
И он слышал. Только никак не реагировал. Лишь продолжал копать размокшую грязь, утирая пот вперемешку с дождевой водой со лба.
Окровавленная, ещё час назад белоснежная рубашка промокла насквозь, отчего было невыносимо холодно. Он дрожал. Стискивал зубы, чтобы они не бились друг о друга, и вновь опирался о лопату.
— Прошу тебя! Прости меня! Прости-прости-прости!
— Заткнись!
Её словно заело. Она зажимала ладонью рот, и все равно не могла замолчать. Кусала кулаки, била себя по щекам и орала.
Сил не осталось. Страх, боль, вина, - все перемешалось в неуправляемую истерику. Перед глазами плыло по кругу. Где-то глубоко в груди засел плотный ком тревоги и тошноты. Она знала это чувство. И оно не предвещало ничего хорошего.
Он никогда её не простит. Да она сама себя не простит! Он и тем более не должен.
Взгляд без конца падал на лежащее под ногами тело в целлофане. Впервые за четыре года при виде трупа тянуло блевать.
Она виновата. Бесконечно. Нелепо. Безусловно. Виновата и никогда не сможет смириться с этим.
Силы иссякли. Она упала на землю, пачкая подранные до крови коленки и край подвенечного платья. На него не попала ни одна капля.
Вина за смерть на ней, а вся кровь - на нем.
Крики переросли в неразборчивые рыдания, а она все пыталась доползти до него. Опиралась ладонями в мокрую глину, поэтому вечно поскальзывалась и измазывалась в грязи все сильнее.
— Ты слышишь меня?! Умоляю, прости!
Он обернулся. Тут же отбросил лопату и спокойно подошёл к ней.
— Солнце, поднимись, ради Бога, - на выдохе произнёс он.
Дождь стихал. Уже слышался шелест сосен и редкое кукование птиц. Девушка замолкла. Лишь тяжело дышала и периодически всхлипывала.
— Давай, прошу тебя, хватит, - он схватил её за запястья и с трудом поднял на ноги.
За последний месяц он так привык к её едва ощутимой дрожи. Так привык успокаивать и крепко держать в своих руках. Она была сломана, раздавлена, разбита. Он знал это и изо всех сил склеивал её осколки.
— Ты не виновата, ясно? - прижав её к себе, шепнул он, — ответь.
— Но...ведь, - она заикалась, сильнее сжимая его рубашку в своих ладонях.
— Неважно. Ты все сделала правильно. А теперь помоги мне донести тело до ямы.