Ebb and Flow

      Галф стоял на вершине лестницы, чиня повреждённую оконную ставню, когда это случилось. Сквозь болтовню туристов и расслабляющие ритмы, доносившиеся с бассейна, знакомый голос заставил его резко развернуться, почти потеряв равновесие.       Откуда?       Словно под действием гипноза, Галф спустился по лестнице и прошел вокруг оживленного бассейна, не слыша заказов загорелого бритоголового мужчины и даже не чувствуя прикосновений женщины, которая соблазнительно погладила его по руке, когда он проходил (её зрачки до сих пор расширены — последствия вечеринки, на которую она попала тем утром).       Холодно, немного теплее, теплее, становится горячее и горячее, и в конце концов обжигает, когда Галф оказывается внутри небольшой забегаловки, глядя на телевизор, висящий на стене.       С экрана вещал сам Мью Суппасит. Волосы у него были тёмные, почти черные, и голос немного другой, более резкий что ли. Но это был его Мью. Оживленно жестикулирующий в своей манере.       Покачав головой и медленно опустившись на барный стул, Галф попытался сосредоточиться на его словах. Кажется, он говорил о песне. Да, песня, которую он написал и собирался исполнить в сегодняшней программе. Стоп. В голове у Галфа куча вопросов. Мью выступит сейчас? Он выставит своё творчество на публику? Сердце Галфа наполнилось теплотой и гордостью, а неловкая улыбка расплылась по его лицу. Прошло более двух месяцев с тех пор, как он оставил Мью в Бангкоке, но для Галфа ничего не изменилось.       «Эту песню я написал для особенного для меня человека, — объяснял Мью ведущему, — человека, который вдохновил меня быть собой и показал мне, что мне не обязательно портить себе жизнь целями. Моя жизнь будет основана на моём собственном выборе. Но песня не об открытии себя. На самом деле, речь идет о совместном поиске самих себя. Я хочу сказать этому человеку, что я забочусь о нём и что ему больше не стоит бояться. Я дорожу им просто за то, что он это он. Так что я надеюсь, что он услышит эту песню и обратит внимание на её слова, — затем Мью повернулся к камере: — Я хочу сказать ему... что мне нужно, чтобы он понял: "Ты можешь отдаляться, а я могу быть ближе, будем расти постепенно"».       У Галфа перехватило дыхание. Он вцепился в сидушку барного стула, дрожа в предвкушении, не отрывая глаз от экрана над ним.       Мью взял в руки акустическую гитару, когда свет в студии потускнел. Мягкий свет прожектора осветил его лицо: выразительные глаза сияли, пока свет танцевал при каждом движении его темных шелковистых волос.       Он начал мягко играть, его нежные слова были рождены для того, чтобы весь мир услышал их. Его голос как инфракрасные лучи солнца или радуга, что путешествует через моря к молодому омеге, сидящему в закусочной.       Остальные в помещении начали постепенно оборачиваться, шепча и скрывая руками хохот, указывая на молодого человека, залившегося краской, на барном стуле. Он смотрел на знаменитость с экрана с чистой любовью в глазах.