Чувство необходимости

И она спросила у ведьмы: — А что тогда от меня останется, когда его не станет? И зачем мне будет нужна душа, если его души рядом не будет? Ведьма смотрит чёрными зрачками, не хмурится, но недовольство сквозит в каждом жесте. Хару, гордо вскинув голову, ответа не ждёт. И ей совсем-совсем не страшно. — Охх, сколько вас дурочек каждый день приходит, — качает головой её собеседница. Миура стискивает зубы. Она не хамка, но впервые хочет наорать на женщину, втрое старше себя. — Ты ему не нужна, он во век твою жертву не оценит. Хару быстро отрицательно мотает головой. Весь её нервный, но всё равно уверенный вид говорит о том, что никуда она не уйдёт. — А мне всё равно, что оценит он, а что нет! Хару любит Тсуну и Хару хочет, чтобы он жил счастливо, долго. И если цена за это душа, то это даже мало за такое! Ведьма тяжело вздыхает, зачёркивая что-то в блокноте. — Только вот ты уже счастливой не будешь. Не в этой жизни, не в последующей. Всё, за что бы ты не бралась никогда, слышишь, девочка, никогда уже удовольствия тебе не принесёт, — в голосе уже некая обречённость, ибо на эти слова Миура не отреагировала, только стала решительней. — Делай.

***

А Киоко не просто красивая. Хару понимает это, когда помогает заплести колосок с живыми цветами в её волосы. Киоко — ангельски неповторима. И белое сидит на ней изумительно правильно, не на ком больше этот цвет так не смотрится, как на ней. Розовый прозрачный блеск на губах играет с солнцем, и солнечных зайчиков с бликами, конечно нет, но все равно, на это можно смотреть нестерпимо долго. И винить её не за что, даже если очень хочется. Потому что она спрашивала не один раз. "Тебе точно не нравится Тсуна-кун?" И несмотря на то, что Миура подавляла в себе эту не свойственную ей злость и вопли по типу: Нравится?! Да я без ума от него, ты что, не видишь?! Почему ты это не видишь?! Она только смеётся, удивляясь, что этот смех не выходит надрывным, может только слегка ироничным. «Что?! Как ты можешь такое спрашивать? Я рада за вас!» Хару заканчивает с одной косой и приступает к второй, мягко расчёсывая волосы цвета золота. У Киоко прикрыты глаза, она говорит о том, что их ждёт долгое путешествие, а после тихая семейная жизнь в Намимори. Хару добавляет мысленно «без мафии» и дышать становится легче. Кольцо резко отвергло его и пламя начало давать сбой. Пост займёт кто-то другой. У Миуры теплеет в сердце от этого. Она смогла исполнить его мечту, а чувство потери…что ж, с ним только надо ужиться. Как и с неправильно-грустным взглядом Савады, который понял, что всё возвращается в свои спокойные русла. Хару уверенна, что это от непривычки и Киоко скоро заполнит брешь внутри него. И когда он, тоже в белом, с янтарными искрами в глазах и нежностью в каждом жесте смотрит на Киоко, то Миура уверенна, что она права. Реохей цепляет заторможенную Хару под локоть. Он выглядит радостно, как впрочем и остальные. У Тсуны остались все. Его никто не бросил и не покинул. Она знает, что так будет и дальше. Гокудера, слишком дёргано подбадривает своего бывшего босса, Такеши улыбается так ярко и радостно, что становится неловко за оскал у себя, но Миура по другому уже не умеет. Она покачивается как маятник, когда невеста идёт к алтарю, впивается зубами в губы, когда Тсуна замирает от вида будущей жены. Воет, когда с его губ исходит громкое «да», но под свист и аплодисменты ничего не слышно. Киоко находит в толпе то, что осталось от Хару: подобие живой оболочки, с искривлённым ртом. Никогда ещё она не видела такой пустоты во взгляде. Киоко хочет к ней подойти, обнять, растормошить, сделать, отдать всё, что она попросит и даже больше, но Хару не просит. Ничего и никогда. Но Киоко слышала о ведьме, что исполняет желания и завтра утром она вернёт ту, прошлую, яркую Хару Миуру. Чего бы ей это не стоило.