Соловей и роза

- В любой хорошей таверне к выпивке обязательно подают закуски, - с шальной улыбкой заметил Капитан кавалерии Ордо Фавониус, глядя на монахиню, сидящую рядом. - Хм, неужели? - лениво поинтересовалась та. В ту же секунду послышалось фырканье хозяина таверны. Выхватив прямо из под носа своего брата бутылку "Полуденной смерти", к которой он прикладывался уже несколько часов к ряду, он почти удовлетворил свое желание выпнуть незадачливого братца за дверь. Улыбочка капитана мгновенно погасла, но он умело скрыл свое разочарование. Сестра Розария что-то пробормотала, подмечая боковым зрением, что немного пьяный Кэйа Альберих уже в который раз бросает взгляды на её грудь, обтянутую тонкой эластичной тканью. Замечал это весь вечер и Дилюк, мысленно закатывая глаза каждый раз. Но Кэйю ничего не смущало. И потеря спиртного также не остановила. С наигранной печалью он вздохнул и встал со стула. - Прошу меня простить, мне нужно отлучиться по чрезвычайно важному делу. Не скучайте, дорогие мои, - заявил Альберих, криво усмехнувшись. Немного пошатываясь, мужчина побрел "по важным делам" к другому углу таверны. - Ещё бы кто-то по тебе скучал, - проворчал хозяин. Монахиня с задумчивым видом провела указательным пальцем по краю своего бокала. Сегодняшняя выпивка действительно была высший класс. Впрочем, у мистера Дилюка иначе и не бывает. - Я смотрю, вы с братом не очень-то ладите. - После него и нашего многоуважаемого барда исчезают все запасы одуванчикового вина, словно их снесло вихрем. Как бы мне с таким пьяницей ладить? - Но ведь это приносит прибыль твоей таверне, - возразила сестра Розария, попивая то самое вино. - Ха, если бы! - воскликнул Рагнвиндр, разводя руками, - эти двое в долгах как в шелках, не думаю, что тот же Венти хоть когда-нибудь их погасит. - И все же ты любишь своего брата, - внезапно заявила монахиня, - стал бы ты терпеть его столько времени, если бы не любил? Дилюк в ответ что-то пробубнил себе под нос, ни соглашаясь, ни отрицая. Розария, эта проницательная служительница церкви, лишь усмехнулась. Алкоголь не ударил ей в голову, но лишь слегка развязал язык. - Да и наш славный капитан всеми силами пытается завоевать твоё расположение. Пополняет твою казну чуть ли не ежедневно. - Завоевать расположение? Всего-то завербовать в ряды этих тщеславных прохиндеев. Мистер Дилюк был непреклонен. Всякий раз он испытывал раздражение и некий дискомфорт, как только его братец попадал в поле его зрения. Он считал, что Кэйа предал его доверие, а главное доверие их отца, и каждый раз напоминал ему об этом лишь одним своим сияющим видом. Несправедливо! Почему он, Дилюк, испытывает тоску и печаль, а этот придурочный нет? Мужчина раздражённо стукнул натертым до блеска бокалом по столу и выдохнул. - Прошлое навсегда должно оставаться в прошлом, мистер Дилюк, - почти равнодушно сказала монахиня, поглядывая в сторону уборной. А у самой-то прошлое куда загадочнее, чем кажется, подумал Рагнвиндр. Тем временем, причина спора по имени Кэйа Альберих наконец завершил все свои важные дела, и все так же расслабленно улыбаясь, прошёлся к стойке. Мягко ступая на пятки, совсем неслышно, словно кот. Большой, гибкий и опасный кот. Это сравнение, которое пришло в голову сестре Розарии, почему-то ей понравилось. - Ах, какой прекрасный праздничный вечер, не так ли, сестра? - спросил он. - Он был бы ещё прекраснее, если бы наконец закончился, - нахмурился Дилюк и скрестил руки на груди. - Но ведь я обращался к сестре Розарии, дорогой хозяин. С этими словами синеволосый положил правую руку на плечо монахини. Та особого внимания не обратила на этот жест. В конце концов, они оба сегодня были слегка навеселе, хоть по ней и не скажешь. - Что ж, ты прав, капитан, вечер удался на славу. А теперь, думаю, мне пора, - женщина встала из-за стойки, расправила складки на своей экстравагантной одежде и протянула хозяину целый мешочек моры. Тот, не задумываясь, принял его и благодарно кивнул. - Что же, сестра, неужели ты пойдёшь одна? - спохватился Кэйа. Он окинул сверху вниз каким-то странным взглядом эту невероятную женщину, уперев одну свою руку в бок. - Я всегда хожу одна, капитан. - Негоже женщинам по ночам разгуливать поодиночке, - лукаво улыбнулся мужчина, - мало ли какие опасности могут поджидать на каждом углу. - Уж не сомневаешься ли ты в моих силах? - Хм, неужто рыцари Ордо Фавониус не могут обеспечить безопасность граждан? - внезапно вклинился в разговор и Рагнвиндир. Он смотрел на брата со снисхождением, мол, вот ты и попался на слове. - Никто не может быть уверен, что поблизости обязательно окажется помощь, правда, Дилюк? - Кэйа холодно смотрел на него исподлобья. Хозяин таверны не ожидал, что брат решит заткнуть его таким подлым способом. Он моментально почувствовал как его уязвленное самолюбие обращается в гнев. Воздух между братьями словно начинал искрить от напряжения. Розария решила вмешаться. - А знаешь, капитан, я передумала, - лениво произнесла она, немного растягивая слоги, - но, кажется, провожать следует не меня. Я вижу, как ты едва переставляешь ноги. - О, милая, ты как всегда проницательна, - чуть хриплым голосом произнёс Кэйа, еле как отводя взгляд от глупого младшего брата. - Пятнадцать тысяч, капитан, - процедил красноволосый. - Благодарю за радушный приём. - Не за что. - Прекрасно. - Замечательно. - До свидания. Когда обмен любезностями был окончен, капитан кавалерии Ордо Фавониус и служительница церкви вышли за пределы таверны. Кэйа протяжно вздохнул, прикрывая лицо ладонью. Он сожалел о сказанном ранее, но слово не воробей, особенно, если ты подшофе. Его действительно малость пошатывало при ходьбе, на трудно выговариваемых словах, он был уверен, язык начал бы заплетаться, но ясность мыслей он ещё сохранил. Розария просто смотрела на душевные терзания мужчины, не вмешиваясь. Она знала, что в данный момент ему следует примириться с собой самостоятельно, но оставлять его в одиночестве не входило в её планы. В конце концов, они ведь были давними знакомыми. Ей казалось, что за эти пару лет, что прошли с их первой встречи, она изучила этого обаятельного и даже наглого молодого человека вдоль и поперёк, вплоть до мелких деталей. Настолько мелких, что под личиной вечно улыбающегося и неунывающего любимчика Мондштата их практически нельзя было увидеть. Но это не значит, что эти детали были незначительны. Он был практически единственным, кто знал её тайны, а в свою очередь, она знала его душу. И сейчас этот человек вновь мучился от непонимания собственного брата. - Заканчивай винить во всем себя, и пойдём. Альберих в очередной раз вздохнул и отнял ладонь от своего прекрасного загорелого лица. - Ты права, сестричка, нечего тут стоять, - мужчина натянул на лицо одну из своих отрепетированных улыбок и двинулся вперёд. Но видимо, что-то не рассчитал и задел своей ногой стул неподалёку. Тот ответил ему неприятным скрипом. - Твою ж... За ногу! "Полуденная смерть" и впрямь способна довести до гроба, - весело отозвался Кэйа. Кажется этот мелкий инцидент ничуть не вверг его в ещё большее уныние, а только раззадорил. Но внимательная монахиня знала, что этот парень отлично скрывает свои чувства под маской шутливого настроения. - Да уж, капитан, похоже, тебе действительно необходим провожатый. Иначе ни одна лавка Мондштата не останется целой под утро. - Подкинем нашему Почетному рыцарю новое задание - найти нарушителя спокойствия лавочек Мондштата! - Кэйа с наглой улыбкой поднял указательный палец вверх. Кажется, его настроение реально улучшалось. - А ты любишь давать своим подчинённым глупые задания, - заметила сестра. Вокруг было тихо и умиротворенно, большинство жителей этого славного города уже спали или отмечали Праздник цветов со своими близкими, сидя в уютных домах. Весь город был усыпан множеством цветов, словно в один миг превратился в огромную клумбу. Вокруг витал ненавязчивый сладкий аромат этих самых цветов, он действовал на людей успокаивающе и вносил нотки некого романтизма. Не обошло это действие стороной и нашего капитана. - Какая прекрасная лунная ночь, не правда ли? Они шли вдвоём по улочкам города, направляясь прямиком к дому Кэйи. В основном, шли близко друг к другу, едва соприкасаясь плечами, но порой мужчина спотыкался или терял равновесие, и Розарии приходилось обнимать его за талию. В эти минуты его рука неизменно обвивала обнаженные плечи женщины. Возможно, он делал это незаметно для себя, возможно, намеренно, но этот синеволосый наглец начинал мягко поглаживать пальцами нежную кожу своей знакомой. Сначала только плечи, затем он плавно переходил к чувствительным местам на её шее. Розария почувствовала, что горячее дыхание, что касалось её уха, немного участилось. Стало более тяжёлым. И, к сожалению, не способствовало её здравому смыслу. Дрожь пробежалась по телу монахини. Стало невыносимо жарко, ночной воздух будто нагревался от горячей груди мужчины, и спасал лишь лёгкий ветерок, что обдувал их кожу. Пространства между ними практически не осталось, и это начинало мешать перемещению. Вдруг она резко отстранилась. В эту же секунду жар сменился холодом, словно их только атаковал большой крио-слайм. Кэйа от этого внезапного движения едва опять не потерял равновесие, но вовремя выпрямился. Он выглядел будто бы слегка удивлённым. - Мы около твоего дома, капитан, - ровным низким голосом произнесла монахиня. - Правда? Не заметил... Так хорошо мы шли... Они смотрели друг на друга в звенящей ночной тишине. Были лишь слышны стрекот сверчков и их тяжёлое, немного прерывистое дыхание. Город, казалось, в один момент вымер. - Что ж, пора прощаться, - спустя долгую минуту сказала женщина. - Да, пора, - помедлив, ответил ей мужчина. Но никто не сдвинулся и с места! Они все так же стояли у двери жилища капитана Альбериха и смотрели друг другу в глаза. Казалось бы, это может продолжаться вечно, но нет - Кэйа все же двинулся. К слову, не в сторону двери. Он надвигался на неё медленно и грациозно, как и полагается настоящей дикой кошке. Неуклюжесть движений подвыпившего человека почему-то исчезла, может её и не было никогда? С горящим томным взглядом он облизнул пересохшие губы. Он, как хищник, готовился к прыжку. Но вот сестра Розария жертвой не являлась. Когда между ними остался едва ли не десяток сантиметров, эта соблазнительная женщина гордо вскинула голову, одним лёгким движением руки разметала свои багровые волосы и плотоядно оскалилась. Мужчина ухмыльнулся и приподнял брови, мол, вот значит ты какая на самом деле, сестра... Дверь в жилище с неистовой силой распахнулась, и, не успев толком запереть её обратно, синеволосый прижал к стене монахиню. Впившись в её губы страстным, обжигающим поцелуем, он обхватил её под ногами, в то время как сама Розария зарылась мужчине в волосы одной рукой, а другой обнимая его за шею. Его губы имели сладкий вкус той самой "Полуденной смерти", и, кажется, смерть они и несли. Руки капитана сильно, даже до боли, сжимали бедра женщины, но и сама она не отставала. Её тонкие пальцы были украшены зловещими стальными когтями, что сейчас впивались в макушку мужчины, царапали шею и скользили по вырезу рубашки. Святые Архонты, как же долго он об этом мечтал! Вот так вот прижать её горячее, стройное, не лишенное прекрасных форм, тело к своему. Почувствовать её пышную грудь своей собственной, ощутить её дыхание на своих губах. И, наконец, увидеть её голой, разгоряченной, растрепанной на своей кровати... С самой их первой встречи его привлекла вызывающая внешность этой монахини. В рваных сетчатых колготках, облегающих её ровные натренированные ноги, в обтягивающей упругую грудь блузе, она совершенно не выглядела как традиционная служительница церкви. И если поначалу он был очарован лишь её внешними данными, то затем его привлекла и её холодная натура. Она всегда делала что хотела и как хотела. Она могла пропустить утреннюю молитву в церкви Мондштата, могла спокойно проигнорировать замечания этой малышки Барбары, а могла и под дых дать. Прям как ему пару лет назад за то что "случайно" облапал её зад. Но при этом эта невероятная женщина была предана своему городу, знала каждого в лицо и могла дать отпор любому недоброжелателю. Это в ней Кэйю и восхищало... Внезапно он почувствовал как его резко и с силой схватили за волосы на макушке и потянули. Мужчина нехотя оторвался от губ Розарии, на которых все ещё ощущался вкус терпкого одуванчикового вина, и вопросительно глянул на неё. - Что-то не так, сестричка? - задыхаясь спросил он. - М-м, в данном контексте это слово звучит так развратно, - она облизала верхнюю губу, с удовольствием отмечая, как этот жест действует на недоумевающего мужчину, - я не хочу сношаться на пороге. Будто бродячая собака. Отнеси меня в спальню. - Как прикажете, госпожа, - с придыханием ответил Кэйа. Забавно, но почему-то от этой одной, казалось бы, несерьезной фразы, горячая волна прокатилась по телу монахини, устремляясь к самому сокровенному её месту. Розария шаловливо провела когтем по припухшей от поцелуев нижней губе капитана, глядя ему прямо в глаза. - А вот это обращение мне нравится куда больше, - томно прошептала она в губы мужчины. Тот, не разжимая рук, наклонился к шее монахини и больновато прикусил нежную чувствительную кожу, оторвался, а затем помчался по лестнице на второй этаж к своей спальне. По пути он едва не сшиб стоящее рядом кресло и чуть не грохнулся сам. Когда, наконец-то, преодолел этот трудный путь, Кэйа бросил монахиню на мягкую кровать и навис прямо над ней, упершись руками по обе стороны от её головы. - Как интересно все складывается, не думаешь? - прошептал он, прикусывая мочку уха. Оттянул её, а затем облизал, словно извиняясь за лёгкую боль, - прошло столько времени, и ты в конечном счёте оказалась в моей постели. - О, милый капитанчик, то, что я оказалась в ней ещё не значит, что все будет по твоим правилам, - хрипло произнесла монахиня с улыбкой. Она погладила ненавязчивым движением руки шею мужчины, провела по дрогнувшему кадыку, и, наконец, добралась до горячих раскрытых губ. Слегка сжала нижнюю своими когтями и на ней выступила алая капелька. Розарии тут же захотелось её слизнуть, но до лица напротив оставалось не меньше пятнадцати сантиметров. Кэйа наклонился, но не для того, чтобы утянуть монахиню в очередной головокружительный поцелуй, а чтобы заняться её шеей. Он прокладывал мокрую дорожку поцелуев от подбородка до яремной ямки, иногда задерживаюсь на одном месте оставляя на бледной тонкой коже горящие алые следы. Розария тоже в долгу не оставалась. Расстегивала бесконечные пуговицы на многослойной одежде парня, иногда не сдерживалась и просто их срывала с корнем. Царапала смуглую кожу каждый раз, когда мужчина оставлял на её засосы. - Скоро... На мне и живого места не останется, - судорожно выдохнул Кэйа. Растрепанный, с пылающим взором, на дне которого плескалось дикое, первобытное желание, он выглядел так чарующе, - придётся мне сказать, что на меня напала стая диких собак по дороге домой... - Скажи, что ты случайно наткнулся на розовый куст. - А ведь и не совру... Дикая роза, что растёт на скалистом утёсе, обдуваемая всеми ветрами, беспощадно сохнущая на палящем солнце, но растёт не смотря ни на что. А кто захочет сорвать её, будет неумолимо исколот шипами, острыми как железные иглы, а затем разобьется, упадёт со скалы. А роза все так же будет жить. Чертовски красивая и никем не покоренная. Внезапно Розария ощутила как длинные мозолистые пальцы Кэйи сжимаются на её груди сквозь блузу. Гладят, изучают параллельно с языком, которым он проводит по разлету её ключиц. Вдруг язык капитана скользит ниже, останавливается на выпирающем сквозь тонкую ткань соске и начинает обводить его по ореолу. Правой рукой он сжимает другую грудь, а левая скользит по бедру. Когда мужчина прикусывает сосок, с губ Розарии наконец срывается первый стон, тихий, глухой, но как ласкает слух... Мужчина, поняв, что подобные ласки заводят его партнершу на сегодняшний вечер, решил снять с неё эту проклятую блузку и насладиться зрелищем в полную силу. Сам он уже был голым по пояс, а металлические когти скользили по его спине, плечам, рельефной груди, оставляя красные пылающие росчерки. Кажется, монахиня не собиралась избавляться от этого своеобразного оружия, и почему-то Кэйа был не против. Наоборот, он будто бы начинал испытывать какое-то мазохистское удовольствие... Сняв монашеский головной убор, он попытался стянуть с неё и этот белоснежный, а в кое-каких местах мокрый, облегающий предмет гардероба, но женщина прошипела: - Не разорви. - Не то что, дорогая? - прошептал Кэйа ей на ухо, едва задевая губами. - Не то весь Мондштат увидит какая у меня прекрасная грудь, - и хищно оскалилась. Кэйа растерялся. От изумления, доли восхищения и даже капельки ревности мужчина приоткрыл рот, глядя сверху вниз на эту бесстрашную бестию. Наконец он справился с шоком и произнёс: - Тогда я постараюсь как можно аккуратнее, госпожа. Розария лишь довольно усмехнулась. От них обоих пахло морозной свежестью, словно они вышли прогуляться ранним зимним утром. И не удивительно, ведь и Кэйа, и Розария обладали Крио Глазом Бога. Но если к запаху капитана примешивалось что-то исконно мужское и тёмное, то от монахини веяло лёгким ароматом только распустившихся роз. Это сравнение, пришедшее в голову мужчине, поразило его. Он не мог понять, как суровые запахи льда и стужи могут так идеально гармонировать с нежными цветочными нотками? Или ему кажется, и это все виноват мондштатский праздник?.. Кэйа принялся расстегивать юбку монахини, к счастью, с ней не было таких сложностей, как с блузкой. Затем, чуть не порвав, стянул сетчатые колготки под бдительным взором самой Розарии. Вид, открывшийся ему после всех этих пыток с одеждой, Кэйе невероятно понравился. Пышная упругая грудь, широкие бедра, осиная талия. Да уж, бог, кем бы он ни был, явно не поскупился на красоту своей невесты! Но когда мужчина уже было хотел снять собственные брюки, чтобы хотя бы уменьшить трение, Розария перехватила его руку. Он поднял на её недоумевающий взгляд. - Не так быстро, капитанчик. Практически обнажённая, слегка растрепанная, с красными пухлыми губами от поцелуев, но в целом вся такая же идеальная монахиня оттолкнула уже довольно возбужденного мужчину и сползла практически на самый край кровати. Указав взглядом на низ своего живота, она повелительным тоном произнесла: - Для начала удовлетвори меня. - Что ж, - выдохнул мужчина, - этим я и собирался заняться, но немного иным способом. - А я хочу таким. Взгляд Кэйи, полный желания, блуждал по её груди, плоскому животу, на котором виднелись кубики пресса, красивым длинным ногам, а затем метнулся к золотистым глазам. Мужчина лукаво улыбнулся и плавно опустился на колени. Ну что ж, пусть сейчас будет как она пожелает, но потом... Кэйа провел своим грешным языком внутренней стороне бедра, и остановился у самого края трусиков, его руки сжимали колени. Затем он зацепил зубами тонкую, уже намокшую ткань, чтобы стянуть, но почему-то в один момент передумал. Вместо этого он приник губами к месту, где должен был находиться клитор и лизнул через ткань. С губ Розарии сорвался удивлённый не то стон, не то выдох. - Да ты долбанный развратник, капитан кавалерии Ордо Фавониус, - сквозь зубы произнесла она. - Не больше чем ты, милая. После этого он начал языком обводить лёгкими дразнящими движениями половые губы женщины, большим пальцем слегка надавливая на возбужденный клитор. Трение, создающееся благодаря шелковой ткани только усиливало эффект от манипуляций мужчины. Этот дамский угодник явно был научен доставлять женщинам удовольствие, ровно так же хорошо, как махать мечом. - Ты чертовски красивая тут, - шепчет Альберих, - настоящая роза... Розария до побелевших костяшек сжимала простыни на хозяйской постели, прикусывала малиновые губы, тяжело дышала, но стоны срывались с её чрезвычайно редко. Кэйа до боли в одном конкретном месте хотел слышать, слышать эти сладостные звуки, видеть слезы, наворачивающиеся на глаза. И перешёл к более активным действиям. Под возмущенный восклик женщины он разорвал зубами лоснящийся шёлк, отбросил остатки ткани куда-то в сторону и приложился к самой чувствительной точке любой дамы. Он начал посасывать клитор, а пальцы правой руки запустил во влажное горячее лоно. Наконец, Розария издала протяжный звук страсти. Кэйа довольно фыркнул, уже было отстранился, но, кажется, женщина больше не собиралась терять власть. Она больно схватила капитана за синие растрепанные волосы, обратно прислонила к своему животу и строгим голосом приказала: - Интенсивнее. Мужчина поморщился от боли, но спорить не стал. Их тандем был истинным противостоянием, они, управляя одной стихией, являли собой элементальный резонанс, словно вода и огонь. Эти двое пытались то подавить силу друг друга, то направить в нужное русло, но все равно были зажигательной смесью двух сил. Мужчина ускорялся, затем менял темп, помогал пальцами, внимательно следя за реакцией своей партнерши. Он был чутким и сообразительным любовником и ещё ни один человек, будь то мужчина или женщина, выбравшийся из его постели, не уходил недовольным. Наконец, монахиня затаила дыхание на долгую секунду, её глаза закатились к потолку, и в этот момент Розарию накрывает такое наслаждение, какого она не испытывала очень давно. Она сжимает до крови плечи капитана, шепчет что-то неразборчивое... Капитан... Капитан... Женщина ещё какое-то время тихо дышит, собирая осколки своего сознания после крышесносного оргазма, но Кэйа не медлит. Без предупреждения он толкает её на кровать, широко разводит ноги и принимается судорожными движениями стягивать тесные брюки. Его член был уже настолько твёрд, что каждое движение причиняло сильный дискомфорт. Он больше не будет, да и не может себя сдерживать. Одним резким движением Кэйа входит в свою партнершу и издаёт громкий тягучий звук удовольствия и облегчения. Плотно прижимается к ней своим телом, осыпает лебединую шею все новыми поцелуями, прикусывает бархатистую кожу ключиц. Женщина в забытье стонет его имя, обхватывает своими металлическими когтями упругие ягодицы капитана, жмурится как кошка на солнце от блаженства и невыносимого необъяснимого ощущения в месте их слияния. Кэйа пропускает тот момент, когда оказывается снизу. Казалось бы, он только что доминировал над этой безумицей, но та быстро вернулась на прежние позиции. Её бедра и так плотно обхватывают его член, но она умудряется сжимать ещё и мышцы внутри, от чего мужчина буквально задыхается, балансирует на грани сознания, падает в пропасть. Но все же ему открывается невероятный вид. Пышные груди покачиваются в такт ее движениям, руки мужчины блуждают то по ним, оглаживая розовые соски, то опускаются на поясницу и ниже. Он был готов вечно быть её рабом, лишь бы эта волшебная ночь, наполненная ароматом цветов и льда, длилась вечно. Но любое событие имеет свойство кончаться, как и тягучее напряжение этих двоих. В этот раз эта вечно холодная и остраненная монахиня не стала себя сдерживать. Она кончила на секунду раньше, громко прокричав имя партнёра и откинув голову назад. Кэйа последовал вслед за ней. Он ещё долго бессознательно сжимал в руках края влажной простыни. Обессилевшая женщина уютно устроилась на его загорелой груди, и почти мгновенно заснула. Потом в сон провалился и Кэйа. На утро Кэйа Альберих, капитан кавалерии Ордо Фавониус проснулся один. Дразнящие лучи летнего солнца пробивались сквозь окна, заставляя капитана недовольно поморщиться и перевернуться на другой бок. Но спать он больше не планировал. Все его мысли занимала прошедшая ночь. Перед глазами все ещё стоял яркий образ несравненной служительницы церкви, её шелковистые волосы, что так сильно напоминали ему любимое вино, светлые холодные глаза с тенями под ними, невероятное тело... Это явно была лучшая ночь за последние несколько лет. Да уж, тут хочешь не хочешь, а заснуть не получится - от одних лишь воспоминаний внизу у мужчины все напряглось. Он еле как сполз с кровати, сладко потянулся, разминая мышцы и обратил внимание на свою комнату. Вокруг царил идеальный порядок, его вещи были аккуратно сложены на кресле. Кэйа поразился: Розария ещё и прибралась перед уходом? Он подошёл к своим вещам и его внимание особенно привлекла одна единственная деталь. Прямо на его рубашке сверху пристроились вчерашние разорванные женские трусики. Мужчина громко рассмеялся и ещё долго не мог придти в себя.