The cake is a lie

По правде говоря, Шань понятия не имеет, как же так вышло, что вместо того, чтобы спать сейчас спокойно в своей мягонькой постельке, он стоит у двери в квартиру этого придурка с полным пакетом продуктов из круглосуточного магазина в руках и на полном серьёзе собирается испечь ему шоколадный торт. А ещё почему он, разбуженный сегодня — ну, технически, уже вчера — в одиннадцать часов вечера звонком явно бухого в хлам Хэ Тяня (нет, Гуань Шань не лёг спать в десять, как какой-нибудь маменькин сынок. Просто завтра рано вставать, а сегодня он сильно устал на работе и вообще заткнитесь), вместо того чтобы закинуть телефон куда подальше и вновь отрубиться до шести сраных утра, решил всё же выслушать его. И уж тем более, какого хера, он, дослушал до конца поток нытья о том, как сильно Хэ Тяню прям вот сейчас вот хочется съесть домашнего торта, и что в этом жестоком мире никто не желает помочь ему с этой малюсенькой просьбочкой. А затем, вместо того, чтобы послать того вместе со всеми его «просьбочками», лишь устало потёр переносицу и вздохнув спросил: «С шоколадом или клубникой?». И получив в ответ: «С шоколадом. Ведь самая вкусная клубничка это…», — побыстрее сбросил звонок, чтобы не услышать конец фразы. А потом встал с кровати и начал собираться. Слишком много вопросов для одной ночи. Сегодняшний Мо Гуань Шань просто не в состоянии с этим всем разобраться, и, недолго думая, он решает скинуть всё на завтрашнего Мо Гуань Шаня. Он сердито выдыхает, нервно стучит ногой по полу и, наверное, уже в пятнадцатый раз за последние пару минут достаёт из кармана телефон, чтобы проверить время. Обещает себе подождать ещё десять секунд, и, если его высочество так и не соизволит открыть дверь, свалить домой. Его высочество появляется на пороге в самую последнюю секунду. Ну да, кто бы сомневался. От него разит спиртным. На лице ярко-красный след от подушки, а в глазах полное непонимание происходящего. Похоже, вырубился сразу же после звонка. Можно было и не ехать. Тянь, без сомнения только что проснувшийся и не до конца осознающий, что вообще происходит, почти полминуты растерянно осматривает Шаня, явно не понимая, что он тут забыл. Если бы я сам только знал. Но ублюдок до тошнотворного быстро умудряется взять себя в руки и вновь стать самим собой – старым добрым высокомерным мудаком. Потерянный взгляд приобретает осмысленность, а губы сами по себе растягиваются в излюбленной ухмылке: — Пр'вет, тывсежерешил отметить со мной последние минуты моей молодости? — Мо изгибает бровь в немом вопросе. Тянь лениво отмахивается и, низко поклонившись, жестом приглашает войти. Даже накидавшись в хламину строит из себя не пойми что. Пафосный говнюк. Шань с силой толкает Тяня плечом и протискивается мимо него в квартиру. Тот даже не пытается хоть как-то на это ответить, лишь задумчиво смотрит вслед, а затем закрывает дверь и покорно следует внутрь, слегка покачиваясь из стороны в сторону при ходьбе. Мо быстрее направляется к кухне, на ходу сбрасывая кроссовки и куртку. Ярость всё сильнее закипает внутри. — Я думал, ты не придешь, — прилетает ему в спину. Мо останавливается и поворачивается к источнику звука. — Я и не собирался. — Тогда пчему..? — Не знаю, — непроизвольно фыркает, — Уж больно по роже твоей мудацкой соскучился, видимо, — он не успевает остановить себя прежде, чем колкость срывается с губ, и уже мысленно готовится получить кулак под дых, но Хэ Тянь даже не двигается с места. Лишь смотрит на него как-то странно. А затем делает еще более странную вещь. Улыбается. — Я готовлю твой сраный торт и сразу же сваливаю, ясно? — выпаливает Мо первое, что приходит в голову, лишь бы побыстрее прервать внезапно появившуюся неловкую тишину. Хэ неопределённо кивает, и слава всем богам, прекращает лыбиться. Они идут дальше. — Я покажу, где кухня. — Сам знаю, где. — Я помогу. — Сам справлюсь. — Я… — не успевает договорить, запнувшись об одну из валяющихся на полу бутылок и чуть было не падает на пол, но вовремя ухитряется сбалансировать руками. У него вырывается весёлый смешок. — Видел, как я..? — Хэ Тянь указывает на бутылку с таким горделивым видом, словно только что золото на Олимпиаде получил, не меньше. — Видел. Иди проспись, алкаш, пока шею не сломал. — Я не п'ян. — Ага. А я тогда прекрасная принцесса, живущая в волшебном замке на облаках. Опять этот странный взгляд, и губы вновь — ну сколько можно-то уже — расплываются в улыбке. — Ты был бы самой прекрасной принцессой из всех, — лениво растягивая слова, говорит Хэ и устало наваливается на стену кухни, не прекращая мечтательно улыбаться. Мо закатывает глаза. Это будет долгая ночь. ~ Громкий зевок неожиданно разносится по всей кухне. Неделя недосыпаний, похоже, решила напомнить о себе. Мо всучивает в руки Хэ Тяня пакет с продуктами, и безуспешно пытаясь подавить повторные зевки, направляется к кофемашине. — Сделаю себе кофе. А ты пока разбери продукты. Хэ с готовностью кивает и даже не пытается протестовать. Заметка на будущее: пьяный Хэ Тянь, оказывается, очень послушный. Он медленно — даже слишком — вытаскивает продукты из пакета и аккуратно расставляет на столе в соответствии с какой-то ему одному понятной системой. Подпирает подбородок рукой и внимательно всё рассматривает с таким серьëзным и сосредоточенным лицом, будто от его решений зависит судьба всего мира. Находит несоответствие. Сдвигает масло чуть правее. Кивает самому себе. Продолжает искать ошибки. Мо некоторое время смотрит на все это безумие и в порыве неприсущей ему щедрости решает сделать еще одну кружку. Он ведь всё равно здесь, верно? Хуже уже не станет. — Возьми, — протягивает кофе, — хоть немного тебя протрезвит. — Ого-о-о, — Хэ Тянь нехотя отвлекается от своего занятия. — Так это и есть мой подарок? — Чё? — его и в трезвом-то состоянии не всегда можно было понять. Алкоголь, по всей видимости, ситуацию совсем не улучшил. Тянь игнорирует вопрос, вяло отмахивается и уходит обратно в свои мысли. Мо остается только смотреть, как тот молча отпивает свой кофе и пустым взглядом уперевшись в стену, думает о чём-то своём. Если прислушаться, можно даже разобрать, как усиленно бегают импульсы по его мозгу (ну, точнее по тому месту, в котором у нормальных людей обычно располагается мозг). Это плохо. Молчаливый и много думающий Хэ Тянь всегда был проблемой. Но пьяный молчаливый и много думающий Хэ Тянь мог стать настоящей катастрофой. Тишина начинает давить на плечи, и Мо не выдерживает и прерывает молчание: — Ну и с чего это ты решил так нажраться? — не то, чтобы ему правда было интересно. Он вообще предпочитал знать о жизни этого придурочного как можно меньше. Но как-то нужно было поддерживать разговор, иначе тогда ему осталась бы только тишина. А молчать с Тянем, как оказалось, было ещё хуже, чем говорить. Хэ Тяню не сразу удается вынырнуть из своих мыслей. Он неторопливо поворачивается в сторону Мо, задумчиво хмурит брови в попытке обработать поступивший вопрос и выдать на него подходящий ответ. Шань уже решает, что ответа он так и не дождётся, но затем глаза Тяня округляются от удивления. Он почти минуту недоверчиво смотрит на Мо, будто пытаясь в нём что-то разглядеть. Затем изумлённо говорит: — Так ты и правда не помнишь? — Чего не помню? Кривая усмешка. — Да так, ерунда… — пытается отмахнуться кружкой, но вместо этого проливает кофе на футболку, — Ой, — с запозданием отстранённо выдает он, осматривая свою одежду. — Ну ты и свинья, — он уже даже не удивляется. — Снимай быстрее и кидай в стирку, а то потом хрен отстираешь. В серых глазах вдруг вспыхивает тот самый огонёк, который Шань надеялся сегодня не увидеть. — Ты как всегда прав, — Хэ Тянь самодовольно ухмыляется и тут же начинает стягивать с себя футболку. Когда под белой тканью начинает виднеться то-о-чем-Мо-даже-думать-не-хочет он неожиданно понимает, что бесстыдно пялится. Быстрее отводит взгляд, и нервно сглатывает слюну, пытаясь взять себя в руки, и молит всех богов, чтобы Тянь этого не заметил. Но боги его не слышат. Когда он собирается с силами и вновь поднимает взгляд, Хэ стоит перед ним с голым торсом, довольно скалится и призывно облизывает губы. — Твоя очередь. Мо заливается краской с ног до головы и мечтает прямо сейчас провалиться под землю и остаться там навсегда. Он выталкивает Тяня из кухни и кричит вслед, чтобы этот озабоченный не смел больше возвращаться. В компании со спиртом эти извращенские приколы вышли на новый уровень. Он и раньше с трудом их терпел, но теперь Хэ Тянь стал просто невыносим. ~ Шань остервенело мешает тесто в миске, мысленно проклиная себя, этого пьяного идиота и всю Вселенную заодно. Мог бы ведь сейчас спать в своей кроватке и наслаждаться чудесными снами. Но нет. Хэ Тянь ведь сказал, что нужно приехать. И Мо, как верная псина, тут же побежал к нему со всех ног. Просто жалко. Он сам жалок. От злости Шань со всей силы бьёт миской об стол: от удара из нее вылетает несколько капель теста, которые попадают на окружающую мебель и на него самого. — У тебя там всё нрмально? — слышится из другой комнаты. — Всё, блядь, в моей сраной жизни было нормально, пока ты в ней не появился, — рявкает в ответ Мо, отворачиваясь обратно к столу. Капля теста агрессивно катится вниз по его лбу. Он старается не думать о том, почему он всё еще здесь, чтобы не злить самого себя ещё больше, предпочитая отвлечься на более насущные проблемы. Такие как внезапно потерявшаяся плитка шоколада, которую он брал в руки буквально минуту назад. Или сахарница, которую он задел левой рукой пока искал шоколад и уронил её, рассыпав содержимое по всему столу. Или стакан воды, который он задел правой рукой, когда задел левой рукой сахарницу, когда искал… в общем, дел было полно. Занятый всеми этими заботами, Мо не сразу понимает, что за ним следят. Хэ Тянь стоит в дверном проёме — естественно он и не подумал о том, чтобы надеть новую футболку — в одних штанах, навалившись плечом на косяк, скрестив руки на груди, смотрит на него и ухмыляется. И когда он только пришёл? — Чего пялишься? — раздражённо бросает Шань. — У тебя тесто на лбу. — точно. Он совсем забыл об этом. Мо хмыкает и проводит рукавом кофты по лицу. — Всё? Теперь доволен? Хэ Тянь молча подходит ближе, стирает большим пальцем остатки теста и, хитро улыбнувшись, облизывает его. — Теперь да. Мо, наверное, в тысячный раз за сегодня закатывает глаза, всем своим видом показывая, как эти пьяные подкаты его заебали. Он пытается не обращать внимание на присутствие Хэ и возвращается обратно к работе, но выходит у него так себе. Внимательный взгляд сверлит спину и игнорировать его вскоре становится просто невозможно. — Что-то ещё? У меня нет времени, чтобы тратить его на игру в гляделки. Либо выкладывай, либо вали. Тянь смотрит на него долго, будто собирается что-то сказать, да не знает, как начать. Неуверенный в себе Хэ Тянь, подумать только. Расскажешь кому – не поверят. — Ты уже спал, да? — наконец решается он, — Ну… когда я позвонил. — Гениально, Шерлок. Некоторые люди на работу ходят, знаешь ли, и не могут позволить себе тусить до утра. Так что не мешай мне, я ещё планировал сегодня вернуться домой и хоть немного отдохнуть. — Ты мог бы остаться здесь. — А ты мог бы пойти на хер, — Хэ Тянь не реагировал на его грубости и Мо решил извлечь из сегодняшнего дня хоть какую-то выгоду, воспользовавшись такой редкой возможностью на полную катушку. Завтра он, скорее всего, сильно пожалеет об этом своём решении. Но это будет уже завтрашний Мо. Хэ ничего не отвечает. Никакой дурацкой шутки или даже очевидного, так и просящегося в ответ «С радостью. Но если только на твой». Мо хмыкает и возвращается к работе. Эта маленькая победа не приносит ожидаемого удовлетворения. Оскорблять Хэ, когда он никак не отвечал было даже жестоко. Он будто щенка пинал. Мерзкого такого щенка, который кусает всех подряд и тявкает по ночам, мешая спать. Но всё же. — Прости, — тихое, почти беззвучное бормотание со стороны дверного проёма. — Чё? — ему ведь точно это послышалось. — Прости, что разбудил тебя, — уже громче, — Мне не стоило этого делать. Шань смущённо бурчит себе под нос что-то неразборчивое. До него запоздало доходит, что сегодня Хэ Тянь совсем не похож на обычного себя. Он не лезет в драку, даже не пытается ответить на саркастичные выпады или показать, какой он невъебенно крутой доминатор-нагибатор. Нет, сегодня он просто… искренний. И это намного хуже. Мо не уверен, что дело тут в одном только алкоголе. — Хватит ерунду нести, — он решает побыстрее избавиться от Тяня, пока его болтовня не привела к серьёзным проблемам, с которыми они оба пока ещё не готовы разбираться. Кивает нетерпеливо в сторону балкона, — Выйди. Подыши. Заебал. — Как скажешь, — Тянь примирительно раскидывает руки в стороны и слегка кланяется. А затем просто уходит. ~ Торт уже почти готов. Мо смотрит на часы и обречённо вздыхает. 3 часа утра. Ну всё. Хватит. Теперь точно сваливает. Скажет только этому алкашу, чтобы не забыл, что торт в холодильнике и что на кухне срач, который Мо, кстати, убирать не собирается. Он тут в уборщицы не записывался. Ага, только в кухарки. Зайдя на балкон, Гуань Шань быстро жалеет, что не надел куртку – погода ещё со вчерашнего дня была мерзотно-холодной и находиться на улице дольше пары минут совсем не хочется. Он сомневается, что человек вообще способен существовать в таких условиях, и потому, взглянув на Хэ Тяня, непринуждённо развалившегося в кресле, он не сразу верит, что ему не чудится. Лежит тут, с голыми сиськами наружу. Замерзнет же, дубина. Не то чтобы Шань хоть немного за него беспокоится. Уже через секунду он окончательно начинает сомневаться в своем зрительном аппарате, но звонкий храп подтверждает его подозрения. Спит, ублюдок. Рад, наверное, что на работу с утреца пораньше пиздовать не надо. Поутихшая было ярость вновь начинает закипать внутри. Нет, как он вообще посмел разбудить его посреди ночи, вынудить приехать к себе и тратить драгоценное время на какую-то херню, а потом ещё и дрыхнуть у него прямо под самым носом? Шань изо всех сил пытается прожечь взглядом затылок Хэ Тяня. У него ожидаемо ничего не выходит. Он подходит ближе, и весь его гневный запал мгновенно испаряется. Спящий Хэ Тянь выглядит таким… умиротворенным. Мо зависает, кажется, на целую вечность, разглядывая непривычно спокойное лицо. Без морщинки меж бровей, без этой сраной самодовольной ухмылочки. Без тихой боли во взгляде. И честно говоря, он правда мог бы. Мог бы оставить всё как есть, написать записку, собрать свои вещи и просто уйти домой. Правда мог бы. Но, к сожалению, он сейчас охренеть как зол. Поэтому Шань забивает на любые возможные последствия и на пробу с силой тыкает пальцем в щёку Хэ Тяня. Тот даже не шевелится. Мо гневно хмурится — Ты же не думаешь, что меня это остановит? — и продолжает свою тыкательную месть. Спустя примерно полминуты Хэ всё же просыпается и тут же хватает за руку, не давая отстраниться. Ну началось. А я уж думал — сегодня без драки. Он успевает прикрыться свободной рукой, готовясь отразить удар, но почти сразу становится понятно, что Тянь не собирается нападать. Он долго сосредоточенно смотрит в глаза, и, если бы не непонятно откуда взявшиеся в нём бравада и гордость, Мо отвернулся бы. Но он не может. А потом Тянь вдруг улыбается ему так искренне и благодарно, как Шань не знал, что тот вообще умеет. — Спасибо тебе. За всё, — он крепче сжимает ладонь и вновь проваливается в сон. Шань с трудом высвобождает руку, осматривает белые следы от пальцев на запястье и думает, что этот Хэ Тянь, похоже, окончательно сломался. Пора покупать нового. И вдруг его прошибает осознание. Эта идиотская просьба приготовить торт, странное поведение, дурацкие вопросы, эти… взгляды. Вчера был его день рождения. Хэ Тянь бухал в одиночестве в свой день рождения, и никто не принес ему праздничный торт в подарок. Никто вообще не пришёл. …Просто пиздец. Теперь отвратительная погода на улице не так сильно удивляла. В конце концов это же был его день. Больше удивляло то, что с неба не падали огненные шары, а земля не покрылась разгорячённой лавой. Шань вновь смотрит на мирно спящего именинника. Вспоминает события всей ночи и чуть не пробивает себе лоб ладонью. Ну что за дебил. Всё же было так очевидно. Думает несколько долгих секунд, а потом мысленно плюет на всё, устало вздыхает и отключает будильник. Что ж, видимо, сегодня на работу он не пойдёт. Завтрашнему Мо придётся сильно потрудиться, чтобы придумать достойную отмазку для начальства. Завтрашнему Мо Гуань Шаню придётся разгрести много говна. Прости, дружище. Сегодняшний Гуань Шань совершенно ему не завидует. Он идёт обратно в квартиру и через несколько минут возвращается с ярко-оранжевым пледом в руках. По-хорошему стоило бы также перенести этого полоумного обратно в гостин… Стоп. Вот этого он уж точно делать не будет. ~ Тянь совсем не удивляется, проснувшись утром в одиночестве. Если не считать, впрочем, компании головной боли и сухости во рту, которые, по всей видимости, станут его верными спутниками на ближайшие пару часов. Его слегка напрягает то, что он уснул вчера на балконе. В одних штанах. Но при этом под пледом. С минуту поразмышляв, Хэ решает забить: учитывая обстоятельства, могло быть намного хуже. Как следует закутавшись в теплый плед, он возвращается обратно в гостиную, готовясь увидеть поломанную мебель, горящие занавески и кровавые надписи на стенах. Но нет. Всё в порядке. Даже лучше, чем в порядке, на самом деле. Тянь смутно помнит, что под кофейным столиком должно было валяться несколько бутылок, которые он сам там оставил, но под ним было пусто. А вот тут он, кажется, бросил грязную футболку прямо на пол, но и ее нет на месте. А здесь он выронил свой смартфон, когда позвонил… Вот чёрт! Он же позвонил — Тянь срывается с места и, чудом умудрившись не потерять на бегу плед и ориентацию в пространстве, вбегает на кухню, на ходу придумывая, как ему задобрить разъярённого рыжего демона. Никакого разъярённого рыжего демона в комнате, конечно же, нет. Он не успевает понять даже, хороший ли это знак, как замечает то, чего тут точно не должно быть. Большой шоколадный торт, с воткнутой в него одной единственной незажжённой свечкой. Стоящий невозмутимо прямо посреди обеденного стола, делающий вид, будто так оно и надо. Будто там ему самое место. Осторожно подойдя поближе, словно ожидая засады, Тянь замечает лежащую на столе сложенную напополам записку с криво написанным на ней «ОТКРОЙ МЕНЯ». Хэ сомневается, что к ней стоит притрагиваться. В сказках такие записки обычно ни к чему хорошему не приводят. Любопытство пересиливает здравый смысл, он всё же берёт её со стола, и, раскрыв, озадаченно смотрит на содержимое. Читает. Потом ещё раз. Ещё. Ещё. Ещё. И неожиданно даже для себя самого счастливо смеется. «С днём рождения, придурок»