Он просто устал

      Долгое время своей жизни Реборн был одинок. Стоящий на вершине теневого мира, уважаемый и пугающий, он старался быть самым лучшим, и получал он тоже только самое лучшее. Оружие ли, миссии, товары, да даже любовники — все было на высшем уровне. Но люди никогда не оставались надолго, они уходили, оставляя его в темноте его элитной квартиры, уставленной самой дорогущей мебелью, столами из лакированного черного дерева и шкафами из темного стекла, настолько незапятнанного, что он мог видеть в дверцах собственное отражение.              Одиночество и смерть обнимали его, проникали в кости, следовали за ним темными фигурами, и ему казалось, что так будет всегда, что единственным человеком в жизни, о котором он будет заботиться и которого будет любить, останется он сам.              Сейчас, с высоты прожитых лет, вспоминать о своих страхах ему было очень смешно. У него были люди, у него была семья, и ради своей семьи он был готов сделать невозможное, чтобы помочь, пусть даже чувства эти он тщательно скрывал.              Собственно, именно желание «Сделать всё и даже больше» и привело к тому, что сейчас он, злобно матерясь, выцеливал одного ублюдского политика, который посмел покуситься на Скаллов приют, пытаясь шантажировать их Облако его детьми. Как ему не оторвали голову прямо на месте, Реборн не знал, но голос Скалла в телефоне, когда он просил «Позаботиться об этом немолодом господине, который, кажется, не совсем понимает, с кем он связался» звучал настолько вежливо и ласково, что даже Реборну стало немного не по себе.              С другой стороны, такая простая цель не могла доставить Реборну проблем. Она и не доставила… Почти. То есть, не то, чтоб он не мог справиться с простейшей задачей прострелить голову неугодного чиновника, нет. Да он мог сделать это даже с закрытыми глазами! Вот только глаза ему как раз закрывать было нельзя — слишком великим тогда оказывается соблазн уснуть. Он не спал нормально уже две недели, выполняя миссии то согласно роли негласного консильери Вонголы — а, по факту, практически отца Тсуны, — то по просьбе Лар, потому что настоящий отец Тсуны ничего не мог сделать правильно, и Реборн был вынужден разгребать за ним последствия, то от Вайпер, просившей разобраться с какой-то крысой, которая пыталась подгадить Варии, пока их офицеры выполняли свои собственные миссии. Реборн чертыхался, клялся всем отомстить, но послушно выполнял — не из-за двойного гонорара, который обещали ему выбить их Туман, — а просто потому, что он хотел помочь. Хотя от двойного гонорара он тоже не отказался, разумеется.              На нос Реборну приземлилось семечко одуванчика, непонятно каким образом ухитрившееся взлететь аж до крыши третьего этажа. Он дернулся, вырываясь из дремы, чихнул и совершенно случайно нажал на курок винтовки. Прогремел выстрел, пробуждая его окончательно, он замер, расширившимися от удивления глазами наблюдая, как продажный чиновник упал на пол, словно подкошенный.              Ну… Он же говорил, что сможет попасть даже с закрытыми глазами? Реборн быстро разобрал винтовку, сложил ее в чемодан и бодренько покинул место преступления, не желая, чтоб он был рядом, когда гражданские поднимут тревогу. То есть, разумеется, он сможет с ними справится, но хэй, чем быстрее он попадет домой, тем быстрее он наконец выспится.       Реборн уже собирался тормознуть себе такси, как вдруг его личный телефон снова зазвонил. Реборн сжал зубы, стараясь не злиться — этот номер был только у тех, кого он называл семьей, и раз уж ему позвонили, значит дело было реально сложное.              — Хаос, — он поднял трубку, раздраженно поприветствовал собеседника, даже не глянув, кто звонит. Из трубки ему ответил спокойный вежливый голос со слабым китайским акцентом, от которого его обладатель не смог избавиться даже после тридцати лет проживания в Италии.              — Приветствую, — тихо поздоровался Фонг, и пусть их разделяли сотни километров, Реборн все равно мог видеть привычную легкую улыбку, украшающую губы их урагана, — До меня дошла информация, что ты сейчас в Катании. Позволь узнать, правда ли это?              Реборн кивнул, потом понял, что собеседник не мог его видеть, вздохнул.              — Да, я тут. Что-то случилось? — поинтересовался он, зная, что уж кто-кто, а Фонг не будет звонить ему просто так.              — Ох, у меня была небольшая просьба… Если ты, конечно, не занят, — Реборн напрягся, чувствуя в голосе Фонга нехарактерное для него напряжение, прислушался, — У меня возникли небольшие разногласия с Дацзюань, и я услышал, что в Катанию втайне прибыл один из их… Довольно известных членов, а я сейчас, как назло, в Англии. — Фонг сделал паузу, потом задумчиво добавил, — Не хотелось бы, чтоб И-пин пострадала.              Реборн подавил желание выругаться.              — Я понял, — буркнул он мрачно, — разберусь.              Голос Фонга зазвучал гораздо более радостно.              — Моя огромная благодарность, — сказал ураган с облегчением, — еще раз сожалею, что пришлось тебя побеспокоить, но дело и правда срочное.              Реборн хмыкнул в трубку и сбросил вызов. Со вздохом он завернул к ближайшей кофейне, взял три кружки эспрессо, но даже столь нежно любимый кофе не смог разбудить его, и ему пришлось прибегнуть к последнему средству.              Солнечным пламенем он стимулировал работу надпочечников, создавая резкий выплеск адреналина, смывая усталость, и направился к ближайшему такси.              Ну, у него же не будет особых проблем, верно?              Три дня спустя, когда он злобно тащился по направлению к особняку аркобалено, он проклинал свою самоуверенность. Триады не поскупились на специалистов, посылая очень компетентного киллера. С аркобалено никто не сравнится, разумеется, но специалист уровня ЦЕДЕФ или Варии все еще мог доставить проблем. Особенно в его состоянии. Особенно, когда этот ублюдок — туман и большую часть времени Реборн потратил на то, чтоб тупо выловить его в толпе прибывающих.              Палермо прямо перед его прибытием осчастливило теплым летним ливнем, и сейчас Реборн был вынужден пробираться сквозь грязь, в который раз злясь на то, что они решили устроить базу вдалеке от населенных пунктов. Да, она была хорошо оборудована и спрятана, и в случае нужды могла перейти на практически полное самообеспечение, скрываясь сложной системой пламени от радаров, но добираться до нее все еще было невыносимой мукой.              Реборн поежился от холода, остановившись перед дверью, помолился Небу и Святой Марии, и осторожно потянулся к ручке, надеясь, что дом окажется незапертым, потому что даже искать ключи по карманам ему было очень лень. К счастью, в особняке и правда был кто-то еще, так что Реборн смог беспрепятственно проникнуть внутрь.              Он прислонился к стене, с отвращением стянул с ног ботинки, даже не заботясь о падающей с них грязи, бросил чемодан с оружием под вешалку и прошел в гостиную, скидывая пиджак куда-то на спинку дивана.              — Я дома, — громко сообщил он пространству совершенно очевидную вещь. Пространство откликнулось голосом Колонелло.              — С возвращением, кора! — радостный крик звучал из кухни, настолько громкий, что Реборн помотал головой, стараясь вытрясти звон из ушей. Вытрясти у него не получилось, так что он просто плюнул на это и направился к владельцу голоса, потирая мочку уха.              Колонелло обернулся и просиял, увидев его.              — Ты вернулся, кора! — воскликнул он очень жизнерадостно и очень громко. Реборн лишь моргнул на такой энтузиазм, позволил солдату притянуть его к себе в очень горячих крепких объятиях. Злиться на него не получалось физически — в таком состоянии Колонелло напоминал большую радостную собаку, приветствующую своих хозяев. Он практически видел торчащие уши и счастливо виляющий хвост.              — Кофе мне б лучше сделал, придурок, — буркнул он только, отпихивая от себя чрезмерно шумного Дождя.              Почему Дожди вообще такие шумные? Это нормально для них или только у них такой уникум? У Тсуны, например, тихий дождь, нормальный, спокойный и холодный. У них два громких, орущих, матерящихся солдата. Хотя, у Варии их мечник тоже довольно шумный, на него еще Вайпер жаловалась…              Из размышлений его выдернула кружка с горячим эспрессо, ткнувшаяся ему в руки. Реборн заторможенно перевел взгляд темную жидкость, пытаясь понять, что вообще происходит, потом осторожно обхватил чашку обеими ладонями, но пить пока не стал, наслаждаясь теплом, проникающим в его руки, согревая продрогшее до костей тело.       Его начинало немного знобить.       Колонелло покачал головой.              — Чето ты сегодня какой-то тихий, кора, — заметил он, нахмурившись и поджав губы, — устал?              Реборн кивнул, потому как на разговоры сил не осталось совершенно.              Колонелло вздохнул.              — Черт, я тебя об одной вещи попросить хотел, раз уж ты вернулся, кора, — начал он, хмуро почесывая затылок, — но ладно, это не так важно.              Реборн напрягся.              — Что случилось? — поинтересовался он резко.              Колонелло отмахнулся от него.              — Это не так важно, кора, — он скептические осмотрел Реборна с ног до головы, — тебе счас надо отдохнуть.              Реборн фыркнул. С каких пор это тупые солдаты решают, что он должен или не должен делать?              — Рассказывай. — велел он кратко. Колонелло закатил глаза.              — Солнце, не стоит, ты устал… — начал он попытки откреститься от своих слов, но теперь глаза закатил уже Реборн.              — Я сейчас кофе выпью и все в порядке будет, — в доказательство своих слов Реборн запрокинул голову, залпом выпил кружку эспрессо, потом вытер губы рукой, — а теперь давай, колись.              Колонелло как-то очень скептически посмотрел на него, потом вздохнул, сдаваясь, зачем-то взял ложку от сахарницы со стола.              — Ну, понимаешь, кора — начал он, экспрессивно размахивая руками, — короче как-то раз я пошел встретиться с одной семьей мафиозной, ты ее не знаешь, и… — ложечка, которую солдат держал в руках, вылетела у него из пальцев, падая и подкатываясь прямо к ногам Реборна. Реборн раздраженно цыкнул на такую неаккуратность, наклоняясь, чтоб поднять эту чертову ложку. Вечно он должен за остальными убирать!              В темнеющих глазах появилось размытое лицо солдата. Последнее, что он почувствовал — это теплые руки, подхватывающие его резко ставшее тяжелым и неповоротливым тело.              Первое, что он почувствовал — мягкость постели, свободную ткань надетой на нем пижамы, легкость летнего одеяла. Потом вернулись запахи, он дернул носом, улавливая в воздухе слабые нотки лекарства, перемежающиеся с ароматом чая, шоколада и цветочной клумбы. Потом пришли звуки, он услышал знакомые голоса, шепот походил на шелест листвы, настолько тихим он был.              Наконец, он с трудом разлепил веки, к которым словно привязали тяжелые мешки с песком, проморгался, начал изучать обстановку. Он находился в общей спальне на втором этаже, рядом с кроватью была размещена капельница, катетер от которой уходил прямо ему в руку. Чуть дальше валялась куча подушек, на которых сейчас сидели все аркобалено, кроме Скалла, шепотом что-то обсуждая.              Реборн прислушался, пытаясь понять, что они говорят, но ничего так и не расслышал. Он открыл было рот, чтоб сообщить всем, что он проснулся, но из его горла вырвался только жалкий хрип. Аркобалено, тем не менее, дернулись так, словно он заорал или выстрелил из пистолета, бросили все свои обсуждения, столпились возле него. Фонг, оказавшийся рядом с его кроватью быстрее остальных, помог ему принять сидячее положение и протянул стакан с водой. Реборн принял его со слабым кивком, осторожно отпил, смачивая пересохшее горло, потом вернул стакан Урагану. Фонг отставил уже ненужную тару в сторону, поправил ему подушки.              Реборн устроился поудобнее, уставился на аркобалено. Те молчали, смотря на него очень печальными глазами, словно они успели кого-то похоронить, а теперь пытались понять, как лучше сообщить об этом Реборну. Он напрягся, прокашлялся.              — Что случилось? — прохрипел он, пытаясь справиться с внезапно неповоротливым языком. Аркобалено переглянулись, потом Лар тяжело вздохнула, хлопнула рукой по его постели.              — Один идиот у нас случился! — рявкнула она злобно, — Который не может рассчитать собственные силы!              Реборн напрягся, попытался было начать возмущаться, но он не ожидал, что его организм откажется с ним сотрудничать в самый важный момент, так что все, на что его хватит — издать очень жалкое сипение. Все вздрогнули, засуетились, Колонелло налил ему еще стакан воды, после Фонг помог ему вновь улечься.              Реборн скептически посмотрел на аркобалено, толпящихся вокруг его кровати, как утята возле матери, отвел взгляд.              — Я был бы в порядке и так, — буркнул он раздраженно. Улыбка на лице Фонга дрогнула.              — В порядке? — он резко спрятал руки в рукава ципао, — Реборн, ты рухнул в обморок от истощения! Нам пришлось поставить тебе капельницу с физраствором, потому что в твоем организме нарушился баланс веществ, у тебя было обезвоживание!              Реборн закатил глаза.              — Ну не в первый раз, — он пожал плечами, — поел бы, все бы нормально было.              Ну, вообще-то он приврал, одним «поел бы» Реборн не отделался, но видеть эти жалостливые лица было совсем невыносимо.              — Вообще-то, Лар с Колонелло потратили три часа двадцать минут лишь на то, чтоб успокоить твою перевозбужденную от смеси кофеина и адреналина нервную систему, — Верде раздраженно сверкнул очками, — еще чуть-чуть, и у тебя мог случиться инфаркт, потому что твой организм просто не справился бы с напряжением.              Реборн изумленно моргнул. Возможно, ситуация была несколько серьезнее, чем ему представлялось. Но Верде еще не закончил.              — А еще, в результате перерасхода пламени, твой иммунитет снизился до критических показателей, и поверь, твоя простуда чудом не переросла в двустороннюю пневмонию, — продолжил Верде вываливать на Реборна информацию о его состоянии, — а еще…              — Да понял я, понял! — рявкнул Реборн раздраженно, наконец обрёв власть над своим голосом, — но сейчас то я в порядке?              Ответить ему не успели, потому что в комнату вошел Скалл, неся в руках поднос, заставленный тарелками.              Каскадер поднял взгляд на него, изумленно моргнул, после чего поднос был решительно отставлен на столик, а их облако со слезами на глазах бросилось к нему.              — Семпай! — заверещал Скалл, плюхаясь на пол рядом с кроватью, обнимая его ноги и утыкаясь куда-то ему в колени, — Великий Скалл-сама тебя больше ни о чем не попросит, ты только не умирай, пожалуйста!              Реборн услышал всхлипы, становившиеся все громче и громче, и, не желая, чтоб его одеяло было мокрым, прервал начинающуюся было облачную истерику.              — Не собираюсь, лакей! — отрезал он раздраженно, потом перевел взгляд на остальных, — если мне, разумеется, скажут, в каком я сейчас состоянии, а? Вайпер? Я заплачу.              Нет, он мог узнать его, просто просканировав себя Солнечным пламенем, но сейчас ему просто очень жалко было его использовать — истратившееся за двухнедельный марафон, оно так и не успело восстановиться полностью, и Реборну очень не хотелось вновь тратить еле сформировавшийся теплый огонечек в груди.              Вайпер издала тихое раздраженное шипение, напоминающее звук газовой горелки, но все же ответила.              — Ты проспал тридцать четыре часа, а еще у тебя недостаток питательных веществ в организме и от тебя воняет, но, в целом, ты в порядке, — она скрестила руки на груди и отвернулась, показывая, что разговор закончен, а потом и вовсе встала и забрала одну из тарелок с подноса. Реборн учуял запах жареного мяса, сглотнул.              — А мне тоже полагается порция? — поинтересовался он, внезапно начиная ощущать себя чертовски голодным. Аркобалено переглянулись.              — Сейчас бульон принесу, кора, — наконец ответил Колонелло, направился к выходу из комнаты. Реборн справедливо возмутился.              — Вам значит, мясо, а мне простой бульон? — он сложил руки на груди, чуть не запутавшись в капельнице, — и вытащите из меня вот эту штуку!              Верде подошел, послушно вытащил у него из вены катетер. Обычно резкие, дерганые и рваные движения их Грозы сейчас были удивительно осторожными и нежными, словно он отслеживал эксперимент, который мог взорваться от любого неосторожного толчка, но ощущение вынимаемой из вены иголки все равно было не из приятных. Реборн раздраженно потер место укола, выделив все же кроху пламени, чтоб залечить прокол. К этому моменту вернулся Колонелло с подносом, на котором, как ему обещали, была тарелка с бульоном. Реборн попытался отодвинуться.              — Нет, дайте мне нормальной еды! — возмутился он, потом потянулся, — И вообще, Вайпер вот сказала, что я в порядке! Хватит мне лежать и бездельничать, — Реборн замер на секунду, потом перевел взгляд на Колонелло, — тебе же моя помощь требовалась, не?              Все аркобалено застыли, уставились на него с изумленным неверием, даже Вайпер развернулась, а Скалл оторвал голову от постели. Реборн дернул плечами от такого пристального внимания.              — Что? — спросил он раздраженно, пытаясь встать. Тут же твердая женская рука прижала его к кровати.              — Лежать! — Рявкнула Лар, заливая его таким количеством пламени дождя, что Реборн на миг почувствовал себя рыбой в аквариуме.              — Но Вайпер сказала… — начал он, но вышеупомянутый Туман тут же их прервала.              — Вайпер сказала, моу — передразнила она его, — что у тебя истощение! Так что ты лежишь и отдыхаешь!              И она злобно плюхнулась на постель рядом со Скаллом, а потом и вовсе перелезла через них обоих, ложась возле Реборна и крепко его обнимая.              Скалл посмотрел на нее, тоже лег на кровать, свернувшись в ногах Реборна клубочком, пока тот сердито наблюдал за этим безобразием. Колонелло подтащил один из стульев, стоящих возле стола, поближе к постели, взял суп, набрал ложку и поднес ее к лицу Реборна.              — Ешь, кора, — попросил он.              Реборн недоверчиво уставился на него.              — Что? — он возмущенно воскликнул, — ты что, меня с ложечки кормить собираешься? Как ребенка?              Колонелло поднес ложку ближе.              — Будешь отпираться, еще буду уговаривать «Ложечку за Фонга, ложечку за Верде», кора — пообещал он сурово.              Реборн нахмурился, раздраженно оскалил зубы.              — Издеваешься? — прошипел он яростно.              Колонелло лишь тяжело вздохнул.              — Нет, Солнце, беспокоюсь, — он скривил губы в сухой улыбке, — знаешь, как я перепугался, когда ты тогда упал, кора? Ты никогда раньше в обморок не падал. Так что ты сейчас послушно съешь бульон, отдохнешь и позволишь нам о себе позаботиться, ясно, кора?              Колонелло сурово уставился на него. Реборн сделал абсолютно тоже самое. Некоторое время они играли в гляделки, потом он не выдержал и отвел взгляд, переведя его на других аркобалено. Те начали разбирать тарелки с подноса, усаживаясь на пол и очень явно не собираясь никуда уходить. Реборн поджал губы, — ну разумеется, сейчас они все были свободны и готовы тратить свое время на него, хотя три дня назад были очень занятыми. Идиоты.              — Солнце, — сурово напомнил Колонелло, все еще держащий в руках ложку, — я жду, кора!              Реборн посмотрел на него, потом вздохнул и сдался, послушно открывая рот.              Семья заботилась, черт бы ее побрал.