Каждая история, как и жизнь, имеет своё начало и конец. Между ними — судьба. Но не это главное. Важно в любых обстоятельствах оставаться человеком. Даже, если ты — монстр.
За два с половиной года до описываемых событий
Растрескавшийся асфальт с травой, пробивающейся пучками. Пустые глазницы домов и развалин с затаившимся сумраком в глубине. Везде мусор, наспех брошенные и потерявшие вид и форму вещи. Зелёные насаждения охристого и болотного цвета, с господствующим грязноватым оттенком, заполнившие собой, некогда чистые и уютные улочки и площади. Везде запустение, разруха. Новая данность Припяти — города, принявшего на себя удар от вырвавшейся атомной стихии Чернобыльской АЭС. А затем Выброс. Искорёживший всю местность, заставивший ещё больше мутировать и флору, и фауну. И если в первом случае, еле обузданная, смертельная радиация стала причиной массовой эвакуации местного населения. То во втором, многокилометровая зона вокруг законсервированной, атомной станции превратилась в место, где безраздельно господствовали гибельные аномалии — ловушки. А между ними смертоносными тенями скользили мутанты — порождения Зоны или изменившееся зверьё, в изобилии обитавшее здесь, вынудив законсервировать секретные, подземные лаборатории с эвакуацией почти всего персонала. Но всегда найдутся смельчаки, способные бросить вызов смерти и ужасу. Сталкеры — следопыты, охочие до артефактов — сокровищ Зоны. — Стой, сучонок! Назад! В голосе проводника было столько пугающей резкости, что Пыжик, бросившийся на помощь к Скороходу — второй отмычке, мгновенно замер, будто наткнувшись на невидимую стену. — Ну, как же так, — повернув к ветерану лицо, с удручённым выражением на нём и какой-то безысходной интонацией в голосе, ответил на окрик, пацан. — Ему же помочь надо. — Давай. Давай, помоги. И тоже окажешься в «пивнушке». Просто сделай ещё пару шагов. — Пыжик замер в нерешительности. — Назад! — Грозно рыкнул сталкер и, увидев, что тот послушно попятился, перевёл взгляд на другую отмычку и со вздохом, но твёрдо и уверенно, обратился к бедолаге, стоявшему в ничем, вроде бы, не примечательном месте. Но за секунды до этого, идущий первым, парень вдруг ощутил, как стало слегка клеить подошвы к асфальту, а затем и вовсе они прилипли к нему, зона вокруг армейских ботинок вспенилась, напоминая такую же шапку на пиве, которая пузырясь, стала расти покрывая собой берцы. — Да уж, не повезло тебе. Минут за двадцать она укутает тебя всего и тогда уж, прости, но без дыхания ты жить не сможешь. — Помогите, — с мольбой, почти шёпотом, выдавил из себя Скороход и неожиданная, скупая слеза вытекла из его правого глаза. — Хоть как-нибудь — помогите. — Это можно, — сурово ответил Чибис и вскинул Мурку, взвёл курок. — Нет, нет! — Вдруг запротестовал парень. — Не надо! — А по-другому — никак. Прости, хлопчик. Видать — такая твоя судьба. — Не надо. — Уже твёрдо ответил отмычка и опустил взгляд, чтобы спутники не увидели слёз, заполняющих его глаза. — Жить хочется. Очень, хоть бы ещё чуточку, — добавил он при этом, понимая, что действительно попал в безнадёжное положение. Чибис замер, удерживая палец на спусковом крючке. Убивать отмычку на глазах других — не лучшая идея. Недаром пацаны всегда ненавидят своих ведущих. Но объяснять им, что ловушка мощная и не выпустит жертву — бесполезно. Оставить здесь парня, значит обречь на медленную и мучительную смерть. Но также Чибис чувствовал, что Зона против его выстрела. У неё явно другие планы на этого парня. Также была ещё одна причина, заставлявшая его немного торопить ребят к окраине Припяти — там находилось бомбоубежище, а ломящий затылок, собирающиеся «в кучу» глаза и неотвязчивый запах гари, лучше приборов говорил, что скоро Выброс. Да и в хмури небес, среди сизо-свинцового цвета клубящихся туч всё более проявлялся алый оттенок. — Ладно, — хмуро произнёс сталкер и опустил Мурку вниз. — Нам надо укрыться. Выброс — скоро. Спорить никто не стал, Чибис, как животное, всегда верно предчувствовал его. Ремни рюкзаков были подтянуты, детектор аномалий «Кажан» включён. И теперь сталкер прощупал пространство перед ними. — Направление — два часа, вон та скрюченная берёза. Пошёл. Пыжик затравленно посмотрел на оставляемого товарища и, сочувствующе, произнёс: — Прости, просто это была твоя очередь. — Да пошёл ты, — зло оборвал его Скороход и сжался, будто закрываясь в кокон. Страх, бывший нормой здесь, ушёл вниз живота и вызвал там тягучее, ноющее чувство. В горле пересохло, а в груди кричало, кровоточащее от ужаса, сердце. И глядя в их удаляющиеся спины, парень тихо, еле слышно прошептал: — Не оставляйте меня, — тут же замолкнув, от понимания, что это — невозможно. Его товарищ был прав, если бы очередь идти первым была у Пыжика, то он бы стоял, оглушённый «пивнушкой» и молил бы Чибиса о помощи, а может и не молил бы. А Скороход в это время уходил бы отмычкой, под относительно спокойные своды бомбоубежища. Вскоре бывшие спутники растворились среди зарослей и марева мелкого дождя, а он, озираясь затравленным щенком, осматривал окружающее пространство. Мутанты себя ждать не заставили. Сначала появились слепые псы. Тихо крадучись, они аккуратно стали окружать его. Потом среди их белёсых, покрытых язвами, тушек показались серо-черная расцветка чернобыльских шавок. И хотя аномалия лишала Скорохода возможности двигать ногами, он взял свой Калаш, снял с предохранителя и дал несколько коротких очередей по ним. Туда, куда смог посмотреть. Псы отступили. — А может пустить себе пулю в лоб? — Неожиданно подумал он, но не решился. Сквозь страх и обречённость, надежда пробивалась к душе, согревая ложной уверенностью, что случится чудо и он сможет выпутаться. — А-а-а, и эти сюда пожаловали, — увидев парочку пиявцев, процедил отмычка сквозь зубы. Их двухметровые, коричневые фигуры, напоминающие сморщенную колбасу на восьми ногах, резко выделялись над белёсо-чёрной массой шавок. — Так просто, я вам не дамся. Псы — опасны, но они не полезут в «пивнушку». Мутантами они стали в результате аварии на ЧАЭС, а значит она опасна и для них. А вот откуда появились пиявцы — не знали даже учёные, периодически устраивающие экспедиции внутрь Зоны. Геном «колбасы на ножках» отличался от всех известных науке существ. Они — истинное порождение Зоны и их шкура выделяет специальный секрет, растворяющий «пивнушку». Питаясь внутренними жидкостями, пиявец присасывался трёх-сегментарной присоской к жертве и впрыскивал через тонкий хоботок вещества, растворяющие ткани добычи. Отчего после их обедов оставались сухие, мумифицированные останки. Кожа, да кости — в буквальном смысле выражения. Не подпустить к себе эту мразь — стало главной задачей парня. И он короткими очередями стал поливать тварей, жаждущих его жизни. Внезапно пули достигли одну цель. Пиявец издал тонкий, ультразвуковой визг. Затем, после очередной очереди, дёрнулся и рухнул. — Что?! Выжрал меня! — Злобно выкрикнул Скороход. А потом наступил черёд и второго исчадия Зоны. Оно почти добежало до своего несостоявшегося шведского стола, рухнув вонючей, колыхающейся тушкой на границе ловушки. — И всё же ещё поживу, — оглядев окружающих его псов, с удовольствием произнёс отмычка и внезапно осознал, что больше не ощущает страха. Ему было на удивление — всё равно. Он ничего не ждал, не хотел, не ощущал. Просто ему не повезло. И в этом — вся очень горькая правда Зоны. А в небесах разгоралось пламя. Даже невооружённым взглядом было видно, как свирепые ветра в верхних слоях атмосферы с остервенением рвут свинцово-сизые облака, разрушая их. Закручиваясь в мощные смерчи и вытягиваясь жгутами по всему небу, они заставили небесную вату источится и вечная хмарь исчезла, оставив золотисто-бордовый фон на котором показалось солнце, принявшее форму геоида — шара, немного сплюснутого по полюсам и окрашенного в кровавый цвет. Между тем и пространство вокруг приобрело все оттенки красного цвета — от алого до бордо, и вот уже толпы мутантов заревели, впадая в неистовство и пытаясь укрыться от квантового шторма. Им вторят небеса низким, мощным гудом, да раскатистыми звуками бесконечного грома. И Скороходу показалось, что он слышит глас трубы Господней, возвещающий Апокалипсис. И тот не заставил себя ждать. Засверкали молнии. Воздух наполнился искрами и шаровыми молниями. Небесное электричество било во всех направлениях и парень в ужасе присел на корточки, обхватив голову руками, пытаясь укрыться от наступающего ада. Аномалия, крепко державшая его всё это время, вдруг приобрела синеватый оттенок и на глазах изумлённого пленника растаяла. — Бежать! Бежать! Успею! — стучало в голове. И парень рванул. Его зрение вдруг обострилось, подмечая меняющийся цвет исчезающих и возникающих аномалий, стрёкот Калаша тонул в вое и грохоте, но он бежал и стрелял, менял рожки и опять стрелял, пока не увидел развалины с сохранившимся подвалом. Влетев в него и прижав спиной дверь, парень обессиленно опустился на ступени и тут пришёл первый вал квантового шторма. Ослепительно белый свет залил пространство вокруг, выбив тьму из подвала. Будто рентген, этот свет просветил стены, сквозь которые можно было увидеть мечущуюся нечисть Зоны, гибнущих и возникающих мутантов. Парень уткнулся носом в каменные ступени, пытаясь укрыться от этой безжалостной белизны. — Выдержу! Выдержу! Всё — выдержу! — цепляясь за неумолимо тающее сознание, твердил он. А в это время энергетические сполохи, бликуя и перемешиваясь, начали перекраивать тело бедолаги под нужды Зоны. Нейроны и плоть стремительно приобретали новые, нечеловеческие свойства. И тогда пришёл второй вал квантового ада. — Ма-а-ама!!! — заорал, от режущей боли, Скороход в безумии, снова схватившись за голову, и его сознание вырвалось, устремившись в ноосферу и слившись с ней. Выброс — закончился. Больше его уже ничего не мучало. Он не знал, кто он, откуда и почему оказался здесь. Но точно чувствовал каждую анамалию и всех тварей, рожденных Выбросом. Он больше не боялся их. Распахнув дверь, отмычка шагнул в этот обновленный мир, ставший для него своим. А в синеве небес, немного испачканных серыми, перистыми облаками, сияло ало-бордовое солнце, вокруг которого расположилось радужное гало.