Дитя луны…
Парень, встрепенувшись, отправился вслед за чудесным творением, взмахнув своим чёрно-белым плащом.***
Она сидела меж тёмных высоких деревьев, пытаясь спрятаться от чужака, что так некстати появился именно здесь, именно в это время. Мягко, восторженно улыбаясь, парень с восхищением смотрел на светлую птицу, которая спокойно сидела на его ладони и пытался заговорить с пугливой девушкой. — Хей, а как тебя хоть зовут? Маленькая беловолосая голова с небрежным пучком на голове медленно выглянула из-за дерева. Гоголь, беспечно улыбаясь взглянул туда, где должен был быть силуэт девушки, но увидел лишь блеск светло-голубых глаз. Беловолосый, склонив голову набок, медленно произнёс: — Эй, да я же не обижу… мне просто интересно, какой у тебя дар. Из-за дерева послышался тонкий девичий голос: — У… меня? Так у тебя тоже… есть такое? Озорно блеснув золотыми глазами, парень закрутился в плаще и тут же оказался рядом с ней, бережно протягивая хрупкую птицу, которая несла за собой… позитив?.. — О, так ты только узнала о том, что ты эспер. Взвизгнув, она резко оглянулась и посмотрела в его добродушные глаза.***
В эту тихую ночь… Они встретили друг друга. Два странных существа, тянущихся в свету истинной свободы, которая способна существовать только в поднебесье, где, широко расправив крылья, летят направленные чудной фантазией хрупкие молодые души. Джоан Роулинг была такой же необычной, как и сам Гоголь. У неё были белоснежные, очень длинные волосы, по обыкновению затянутые в тугой небрежный пучок на макушке и светло-голубые, напоминающие лунный свет глаза. Девушка никогда не отличалась особой разговорчивостью, в отличие от парня, который проводил рядом с ней звёздные ночи, рассказывая истории. Она всегда была стеснительной, но Джоан всегда мечтала расправить широко крылья и взлететь высоко-высоко, вслед за своим творением, которое было создано из самых приятных, счастливых воспоминаний. Он был первым, кому она никогда не стеснялась показывать свой прекрасный, но по-своему жестокий дар. Её дар назывался «Фантастические твари». Девушка могла создать абсолютно любое животное, стоило ей только отправить свою безграничную фантазию ввысь и вспомнить лучшие дни своей жизни. Но любое творение, состоящее из лунного света, забирало энергию души у хозяйки. Лишь одно животное, её собственный защитник не забирало её душевные силы. И это была простая птица, величиной с голубя. Но она всегда была по-своему прекрасна, когда, как и своя хозяйка, молча опускала голову и изящно взмахивала своими крыльями. Ник всегда восхищался её скромной улыбкой. Всегда добро посмеивался над пугливостью. А однажды он предложил Джоан стать птицами.***
Распахнув в удивлении свои чудные глаза, Роулинг переспросила: — Птицами?.. А как это?.. Весело хохотнув, парень протянул руку и просто произнёс: — Доверься мне и увидишь. Джоан никогда никому не доверяла, где бы ни была. Но сейчас… Он ведь был единственным, кто по-настоящему понимал её. И девушка молча, неуверенно протянула свою тонкую руку к нему… — Только обещай, что не будешь бояться. — Обещаю. Бережно, но крепко прижав Джоан к себе, Ник легко взмахнул плащом, накрыв им их обоих. И они тут же оказались в звёздном небе под всевидящим оком луны…***
Но это тихое счастье не могло продолжаться вечно. Не могла вечно летать серебристая птица, имеющая предначертанную короткую Судьбу. Не могла она быть свободной вечность… Джоан была простой девочкой, сбежавшей из своей страны, стянутой тяжёлыми рамками, от родителей, помешанных на дисциплине и порядочности в свободную просторную Россию, где был человек, который стал по-настоящему свободным, лишь обретя счастье, и никак не наоборот. Однажды её нашли. Нашли и забрали люди в чёрном, отпихнув высокого стройного паренька в странном костюме и удивительными глазами. Они просто пришли и забрали у них друг друга. Забрали всё, что у них было. Всё самое ценное. Просто заключили двух свободных птиц в клетку, вызвав людей в белых халатах на паренька, который пытался защитить ту маленькую, стеснительную Джоан, которая боялась даже шевельнуться. Как и должно быть в каком-то захолустье в России, Гоголя просто забрали в больницу для психически больных без суда и следствия. Где он и сошёл с ума по-настоящему. Каждую ночь его посещали неясные видения серебристой птицы, широко распахнувшей крылья и зовущей в полёт. Он уже не видел ту тонкую границу между сладким сном и жестокой явью. Но Гоголь уже был и не против навсегда остаться в этом иллюзорном мире, где его защитница, простая птица, состоящая из счастливых воспоминаний сладко напевает ему, вдыхающему свежий ночной воздух и раскинувшему руки перед просторами ночного неба и десятками метрами вниз. Незримая простым смертным, не знавшим о любви, проекция становится той девушкой, которая скромно улыбается и поёт грустную песню, пронзая светло-голубыми глазами в золотые глаза Гоголя. Сквозь проникающую, громкую музыку, звучавшую в голове у парня, он услышал тонкий, тихий девичий голос:— Только обещай, что не будешь бояться.
Закрыв глаза, Гоголь произнёс:— Обещаю.
И сделал один шаг в пустоту, навстречу своей истинной свободе и пылкой любви, веря, что сможет взлететь до небес и встретиться с той, которая была дороже всего на свете.