подбрасывая монету

Заливая в себя алкоголь, выдыхая сигаретный дым и понимая, что ты некогда (никогда не) был любим под громкий джаз, голова разрывается от "Позвонить? Написать?" и представления себя сумасшедшим из любимого фильма с шуткой "Что будет если смешать одиночку с обществом?". Если бы Джисона спросили, он бы без колебаний ответил, что по ощущениям это произошло года два назад. Только помнит он всё до жути подробно. Возможно, из-за образовавшейся дыры в сердце, а возможно из-за количества прокрутки того момента в голове. "Это было моим ежедневным ритуалом времяшествования на машине времени" - скажет. И улыбнется пусто. Каждую каплю дождя на том лице, каждый взгляд и звук проезжающих машин помнит поразительно точно. — "Правда или ложь?" - спросил он, подбрасывая монетку. А, когда на ладони показалась решка, поднял взгляд на меня и смотрел прямо в душу, будто поглощая. Смотрел и смотрел, а у меня лишь мысли путались и глаза по губам его бегали, запоминая каждую деталь. "Я бы хотел, чтобы мы никогда не встретились, Джисон" - услышал я и на мои волосы упали капли ливня. Перед глазами появились огромные буквы SOS, сигналы машин сложились в подобие азбуки Морзе с тем же сообщением. Я понял, что мою душу просто некому спасать. *** Дверь, кажется, всё-таки хлопнула, с шумом закрывшись. Воздух. Джисону нужен воздух. Из-за света прожекторов его мутит, хоть он и выпил самую малость, мысли спутаны, как проходы в лабиринтах. Душно, уши закладывает. Хочется бежать куда подальше от шума, от громкой лишённой всякого смысла музыки, кричащей из колонок, от разговоров людей. От всего этого. От запаха дури, от фальшивых улыбок и жадно смотрящих. Парень вырывается на улицу и вдыхает так, словно сейчас вправду чуть не погиб от удушья. Здесь толпы нет, только машины и всё та же орущая и бьющая по ушам какофония. Она стучит вот уже в самом горле. Джисону, откровенно говоря, плевать на вечеринки с высокой колокольни. Своей колокольни. Где ему безопасно, где тихо и можно дышать. Джисон, говоря на чистоту, совершенно не понимает зачем поддался уговорам отпраздновать в клубе. Куда теперь идти? Хороший вопрос. Очень. И без ответа. Сворачивает направо, решая просто уходить от шума. Как-нибудь выберется. Ум понемногу начинает проясняться, мысли возвращаются на предназначенные им полки, когда доносится спокойное: – Сбежал раньше, да? Я могу подвести. Внутри что-то резко натянулось и оборвалось. Джисон сейчас, кажется, подумал, что внутри было не так уж плохо. – Я не маньяк, если что. Серьезно, - парень, стоявший прислонившись, подходит немного ближе, аккуратно сокращая дистанцию. - Мне всё равно куда ехать, просто убраться от этого чёртового шума хочется. Хан вдыхает запах сигарет, а хотелось бы собрать мысли, придать им форму слов и ответить. – Ты какую реакцию ожидаешь? Я вот уже прикинул куда мне бежать. Собеседник улыбается уголком рта, пряча глаза, и подбрасывает монетку - орёл. – Вообще, я могу навредить тебе в машине. Баллончиком в глаза брызнуть, усыпить, отравить и бросить потом где-нибудь в чаще, например. Но это так, просто для справки, - парень прыскает. Искры пепла падают на тротуар ярко-оранжевым. Его голос опаляет что-то внутри так, что Джисон чувствует, как нечто оседает в лёгких. *** Незнакомец ведёт аккуратно, плавно и не торопясь. В машине ничего лишнего. Джисон понемногу согревается, становится спокойнее. Когда он начинает распутывать наушники, ему предлагают выбрать кассету из десятка в коробке. Оказывается парень не любит тишину. – Она отвлекает, - говорит приглушённо. - Но шуметь со вкусом нужно. Пошарив рукой в коробке, Хан достает наугад, попутно раздумывая над смыслом последней реплики. Все подписаны мелко и явно бережно. Джи же достает ту, что без пометок. Спонтанность - девиз дня. Хорошо хоть, что не кредо жизни. Он начинает засыпать, рассматривая проезжающие автомобили в попытке запомнить их номерные знаки, накрывшись кофтой. Хочется сказать, что ему отчего-то безопасно, но язык не поворачивается. Ехать приходится долго. Машина прорезает тьму ночи светом фар, проносится мимо таких же. По окнам бьют огни. Минхо решает судьбы монеткой в пятьдесят копеек. Хан просыпается неохотно совсем, когда чувствует, что машина остановилась. Сердце играет подобие барабанной дроби. Яркая вывеска. Пронзительный взгляд рядом. – Я за кофе. Если хочешь что-нибудь, то вперёд, - у него каштановые волосы, в которых с лёгкостью запутается сигаретный дым и, почти наверняка, карие глаза. Ощущение реальности постепенно куда-то исчезает. Размывается и искажается, словно во сне. Ну не может он ехать в машине с незнакомцем, слушая джаз. Он совершенно точно не может помогать этому незнакомцу, не назвавшему своего имени, доставать из багажника плед. Джисон не может бежать что есть силы, до боли в лёгких вдыхая воздух, перебирая поношенными кедами песок, пытаясь догнать того знакомого незнакомца, спускающего к озеру. Не может. Но делает. – Даже если ты не назовешь мне имени, я переживу. Тебе идеально подойдёт спонтанность. Вы очень, чёрт возьми, гармоничны. Одно целое прямо, - срываясь говорит и старается отдышаться. Брюнет лезет в карман джинсов, достаёт пачку и тёмно-синюю, как ночное небо без звезд, зажигалку. Прикуривает и делает затяжку. Убирает всё обратно, а затем поднимает к глазам монетку. Снова орёл. – Нет, что-то мне не по душе такое прозвище, - чуть хмурится и поднимает взгляд. – Я Минхо, приятно познакомиться. А теперь перестань смотреть на меня, - поднимает свободную руку и указывает куда-то вдаль, - и живо взгляни вокруг. Джисон послушался. В воде отражалось восходящее солнце. Лучи плыли по волнам. Количество оттенков в палитре сложно было сосчитать. Неописуемо. Розовый, переходящий в оранжевый с примесью жёлтого, и тонкая пелена шелка на синем тле неба вполне могла загипнотизировать. Вскоре Минхо потянул его, уже без той спешки, обратно, не говоря ни слова. Он хотел было вернуться в салон и ехать дальше, но был остановлен приглашением такого же (не)знакомца. На немой вопрос лишь махнули рукой, мол "Ну ты и дурак. Я всё сам сделаю". Джи сделал музыку громче и без малейших колебаний забрался на капот лицом к пейзажу, эгоистично накинув на себя плед как бы говоря: «Быстрее соображать нужно. Ветер не шуточный». После того, как присоединился второй, они оба молчали, впечатывая в память каждый луч и звук, освобождаясь от ненужных мыслей, рассматривая песок и любуясь небольшими волнами. *** – Эй, соня, пора просыпаться, - его слегка потряхивали за плечо. Он заснул. Расслабился. - Ты не сказал куда дальше ехать. – Джисон. Меня зовут Джисон, - сонно исправлял парень. *** При следующей, уже не при таких обстоятельствах, встрече они переслушали все имеющиеся в машине аудиокассеты. Говорили на сотню тем. Джи пришлось убирать крошки булочки, что затерялись в складках сиденья из-за его неаккуратности, под граничащий с чем-то пока не понятным смехом. Хо продолжал время от времени подбрасывать монетку, не в силах найти ответа на какой-то одному ему известный вопрос. Губы его беспричинно отдавали морской солью, когда он выдыхал дым, со смесью чего-то дурманящего и манящего гравитацией, а Джисоновы - запустившимся отсчётом до самоуничтожения. *** Влюбляться в человека, которому ты по всей видимости не нужен - несправедливо. Влюбляться в человека, который может разбить тебя на бесчисленное количество осколков - вот это уже больно. Влюбляться, когда единственное, что у вас есть это никотиновый дым, монета на почти каждый серьезный вопрос и полнейшее одиночество друг без друга - по меньшей мере очень хуево. Говоря масштабнее и выражаясь иначе, - это сыграет с тобой убийственную шутку, принеся нестерпимую боль. Схватит рукой сердце и, сжимая, с трепетом и аккуратностью ювелира вырвет вместе с душой. Словом, оставит пустую оболочку. По сути излагая, ничего это от тебя не оставит. Джисону, откровенно говоря, плевать было на это всегда. До того восхода. До слепящего восхода и чувства свободы. Адреналина в крови и желания поворачивать жизнь на 180°, что ему вместе с "Я бы сказал, что это как гравитация Юпитера" ввели внутривенно. Он в телефонных гудках слышит "спасите наши души" азбукой Морзе. Сжимая кулаки до белых костяшек в порыве выплеснуть всю обиду, разочарование, злость с львиной долей ненависти к себе и челюсти, чтобы голову о стену не размозжить, Хан пытается заставить себя перестать вспоминать. Пытаться оправиться.        – Я люблю тебя, - выдыхает на ухо старшему, от чего у того идут табуны мурашек по спине. – Так же, как и я тебя, - доносится в ответ.        Грёбанное "Так же, как и я тебя" теперь звучит как проклятье. Запретное словосочетание. Гравитация Юпитера, ну конечно. Точнее и не сказать. Разрушил, не оставив ни капли надежды на восстановление. Развеял пыль по ветру с любовью, старательно и чтобы наверняка.        От сумасшествия тебя отделяет всего один плохой день.        «Нужен ли я тебе так же, как ты мне?»        Минхо спонтанно, хотя и в своем стиле, вытащил младшего на прогулку. Собирался дождь, в воздухе уже можно было ощутить будущие капли, а оба парня обыкновенно бродили по улицам, смеясь и обдумывая дальнейшие планы. Когда светофор загорелся красным, Хо резко повернулся, не обращая внимания на прохожих, утягивая в какой-то до краев полный тревоги поцелуй. Будто вот-вот конец света наступит. Будто вот он - конец, сейчас шагнет на красный, а это - прощание. Словно всё, что было "до" теряет значение, а будущее уже не спасти. Пробил час. Руки его подрагивают и каждую клетку Хана прошибает тревога. – Что случилось? Минхо смотрит на лицо напротив, стараясь заглянуть прямо в душу, успеть передать что-то на уровне подсознания, только в глазах бежит дорожка с извинениями. Его карии глаза полны отрицания, ужаса, обречённости и слёз, что скапливаются в уголках. – Правда или ложь? – голос хрипит. Небо прорывает резко и стремительно. Позади его всё так же горит красный. Джисон чувствует, что вот-вот задохнётся. Захлебнётся эмоциями исходящими от человека рядом. Он видит каждую деталь лица и изменение на нём невероятно точно. Монета падает на ладонь решкой. Ли хватает за руку крепко, как в последний раз. Ладонь теплая и Хан в неясном порыве стремится запомнить и это. Они переходят дорогу. – Я бы хотел, чтобы мы никогда не встретились, Джисон, - на этих словах сердца обоих разбиваются миллиардами осколков, падая в небытие искрами ярко-оранжевого пепла. Небо оплакивает. Скорбит. Капли смешиваются со слезами, одновременно и скрывая их. Джисон вот-вот закричит в истерике. Минхо же стоит спокойно. Он достает зажигалку тёмно-синюю, как ночное небо для заблудившегося без путеводной звезды, сигарету и закуривает. Вдыхает резко и глубоко, будто заглушить что-то намеревается. Сигаретный конец размыто видится второму фейерверком. Его планета уничтожает спутники силой гравитации. Джисон всегда будет гадать, значила ли решка правду.