Ты променяла меня на сына убийцы

      — Рейвэн? Как все прошло?       Девушка что-то ищет, и мне кажется, что она не обратила на меня никакого внимания.       — Она в порядке?       Рейвэн должна догадаться, о ком я говорю. Она могла бы это понять по первой фразе. Если она медлит ответить, — значит, что-то не так. В ожидании ответа у меня узел сворачивается в животе.       — В полном, — говорит Рейвэн.       Она поворачивается ко мне и смотрит на меня с неким сочувствием. От ее ответа узел не разворачивается, а наоборот затягивается туже. Она лукавит.       — Ты что-то скрываешь, — прямо говорю я.       — Потому что не все, что есть на самом деле, ты должен знать.       Я не согласен с ней. Я люблю Лину, я скучаю по ней. Я имею право знать, где она сейчас, что с ней. Я имею право знать правду.       Я встаю с пола и направляюсь в коридор. Я буду опираться на звуки, как собака-ищейка на запах. Я открою все двери в хоумстиде, пока не удостоверюсь, есть ли она здесь или нет.       — Куда ты? — спрашивает Рейвэн, но я уверен, что ей это и так понятно.       — Не хочешь говорить правду — я сам ее найду.       Чего бы Рейвэн не сказала, я уверен, что найду ее. Я чувствую, что моя Лина здесь, рядом. У меня зудят руки, как я хочу прикоснуться к ее шелковистой коже, провести рукой по мягким волосам, прижать девушку к себе...       — Не уверена, что ты захочешь знать всю правду, — из размышлений меня выводит шепот Рейвэн.       Девушка прижимает меня своей рукой спиной к стене, но я тут же убираю ее. Если она заговорила шепотом, — значит, Лина совсем близко.       — Прислушайся.       По ее выражению лица понятно, что она устала бороться с моим желанием. Я напрягаю слух и слышу диалог.       — Обещай, что мы будем вместе. Ты и я, — говорит какой-то парень.       — Обещаю, — отвечает девушка.       Я до сих пор не понимаю, что происходит. Голос девушки чем-то напоминает голос Лины. Но он более грубый, что ли. Я смотрю на Рейвэн и уже открываю рот, чтобы спросить, что это все значит, но она лишь кивает головой в сторону двери, говоря: "Открой ее". Я прикасаюсь к ручке и только сейчас замечаю, что у меня вспотели ладони от волнения. Ком подкатывается к горлу, в желудке все туже и туже завязывается узел. Я волнуюсь увидеть там что-то, что сделает мне хуже. Не знаю, чем именно, но Рейвэн, уверен, не просто так не хотела, чтобы я узнал все.       Я неосознанно поворачиваю ручку и открываю дверь, а когда осознаю происходящее, то уже стою в комнате и вижу все.       Кажется, я забываю, как дышать. Узел, что внутри меня, вяжется так, что мне кажется, что он сейчас разорвется от напряжения. Ком в горле образует удушье, в глазах темнеет. Мне кажется, что я умер — еще там, когда мы с Линой переходили границу, и меня атаковали регуляторы — и теперь я в Аду. Вот он, первый круг: я вижу возлюбленную в объятиях другого. Вот, кто просил об обещании, и кто обещал выполнить его.       Она изменилась. Точнее, буквально превратилась в неопрятную худощавую девчонку. Мне больно об этом думать, но я понимаю, что люблю ее даже такой. В облике скелета, обтянутого кожей, с огрубевшим голосом и... в руках другого. От этой мысли сердце сжимается, но на мое удивление бьется с обычной скоростью.       Во мне закипает злость. Я показал ей свободу, пожертвовал ради нее жизнью, а спустя меньше года она уже в руках другого, да еще и сына главы проклятого АБД. Может, она и не любила меня?.. Тогда на кой черт я гнил в Крипте, когда она, позабыв обо мне, уже с другим человеком на свободе?!       Она променяла меня на сына убийцы.       Мне кажется, что сейчас я разорвусь на части от злости, ярости. Я хочу, чтобы сюда ворвались регуляторы, они бы разлучили эту парочку. Хотя я не желаю зла Лине, я просто не хочу видеть ее с другим, я хочу, чтобы их разлучили любым способом, хоть и даже таким.       Я хочу, чтобы все было, как раньше: тайные встречи в домике на Брукс-стрит, выходы за границу. Я хочу вечно и вечно читать ей стихи в своем фургончике в Дикой местности.       Но ничего уже не будет, как раньше.       Я пытаюсь скрыть злость, ярость и любовь за холодностью. Стараюсь ровно дышать через ком в горле. Я должен что-то сказать ей. И ему тоже. Нет. Пусть это будет адресовано ему, но так, чтобы она все поняла.       — Не верь ей.       Лучше бы я умер, еще тогда, перед границей.