Тебя все хотят,особенно я.

Счастье-в достатке.Каждый раз, как захочешь поплакать и пожалеть себя, взвесь в руке набитый деньгами кошелёк, взгляни на швейцарские часы на руке и поправь галстук от Brioni. Чимин знает эти прописные истины, вбитые в голову с пелёнок.Элита общества решает реальные проблемы, не страдает от дел сердечных и не смеет сидеть сложа руки.Он всё это знает.Он живёт по этим законам, чёрт возьми.Поэтому и исчезновение Юнги кажется неважным и несущественным.К чёрту чувства, когда в его распоряжении бордель с лучшими шлюхами города.Бар, полный элитного пойла, лучший порошок, личный водитель и два громилы-охранника за спиной, словно ротвейлеры, бдящие за каждой пылинкой с автоматами наперевес. Чимин жил в слишком серьёзной среде, чтобы достаточно легко расставаться и забывать.Играть с чужими чувствами, лгать правдоподобно и от души, утирать «простым смертным» нос, насмехаться над чужой бедностью и слезами, сидя на заднем сиденье чёрного Майбаха с тонированными стёклами.Смеяться фальшиво, за спиной кривя лицо, льстить или, наоборот, выражать своё глубочайшее презрение. Всё так просто, что в один момент давит его к земле многотонным валуном.Он как Сизиф, толкающий камень в гору, и постоянно с этой горы падающий, как Тантал, стоящий по горло в воде и тянущий руки к ветвям плодовых деревьев, так и не вкусив плодов, что ускользают из его рук, и воды, что утекает сквозь его пальцы, впитываясь в землю без остатка. Чимину легко и приятно, когда ему отсасывают высококлассные ночные бабочки, когда он трахает мальчиков по вызову, на утро швыряя им в лицо пачку денег и, не прощаясь, приказав забыть прошлую ночь, исчезает.У Чимина золотое правило: ему можно сношать, кого пожелает, но сам он добровольно ляжет только под Юнги. Каждый раз, в полном объебосе, он кончает, выстанывая ненавистное «Юнги».У него капилляры постоянно лопаются, заливая нижнюю часть лица потоком крови из носа, потому что столько кокаина за одну ночь даже Элтон Джон застремался бы вынюхать.Он худеет, бледнеет, у него трясутся руки и преследуют приступы рвоты и паники, он теряет аппетит и всё, чего хочет-лежать в бассейне и тонуть бесконечно, захлёбываться по самые лёгкие снова и снова, лишь бы мозг умер, лишь бы все нейронные связи разорвались, превратив его воспоминания в ничто… До тринадцати лет Чимин совершенно не интересовался тем, кем станет на тринадцатилетие.Куда больше ему нравилось проводить время с Юнги, влипать с ним в переделки и щекотать себе нервы острыми ощущениями, например, гулять по крышам, задирать сверстников и рисовать граффити на стенах ларьков, пока полиция не засечёт.По части скверности характера он давал фору даже Юнги, и, если бы не защита того, не раз бы пришёл домой побитым, потому что язык был без костей.Они вместе, плечом к плечу, сражались со взрослыми, которые пытались вразумить и отучить от бандитских замашек, но махнули на это дело рукой. Всё изменилось, когда он узнал, что Юнги-альфа.А он так и остался просто Чимином, без запаха, без вторичных признаков, без возможности обрести «истинного».Было удобно утешать себя тем, что организм, наверное, ещё не сформировался до конца, однако ни в шестнадцать, ни в восемнадцать, ни в двадцать ничего не изменилось, в то время как Юнги внешне менялся до неузнаваемости.Исчезла подростковая угловатость, голос огрубел, он значительно прибавил в мышечной массе и перегнал Чимина в росте.Теперь вступить с ним в единоборство рисковал лишь безумец, а родители возложили на него масштабные надежды. Чимин помнил, как впервые, сам, ударил Мина.От обиды, из зависти, со злости.Помнит, с каким удивлением смотрел на него Юнги, после чего набросился и они сцепились.Всю свою ярость Чимин выплеснул на лучшего друга, отплёвываясь от хлеставшей на него крови, и краем уха слыша визг кого-то из прохожих.Их с трудом разняли, и последнее, что видел Чимин перед тем, как брат затолкал его в машину-обиду в глазах Юнги. Долгих два месяца они не общались, потому что Чимин сломал Юнги руку, и тот провалялся в больнице практически всё лето. Он набросился на него ни за что.Выместил на неповинном друге свою нерешённую проблему, а потом истерил дома, заперевшись у себя в комнате, потому что кроме Юнги, у него не было друзей.Ему не разрешили навещать альфу, что сделало его параноиком и заставило в один миг повзрослеть.Он едва не покалечил чьего-то истинного. Юнги благополучно поправился, и первое, что он сделал после выписки-пришёл к Чимину.Мириться первым.Он понял причину его поступка, и хотел поддержать.И когда дверь ему открыли, он не узнал друга: тот похудел, сменил стиль в одежде со спортивного на кэжуал, проколол уши и покрасил волосы в пепельный блонд.Пак выбрал себе путь распутства, в одиночку пережив свою трагедию.Он держался холодно и отстранённо, хоть и сожалел о поступке, и Юнги пришлось приложить немало усилий, чтобы привыкнуть к такому другу.А после совершенно случайно потащить его на вечеринку, выпить сверх меры, и, после бурных откровений, оказаться в одной постели. Тот пьяный вечер всё определил.Попробовав секс с лучшим другом, Чимин понял, что упускать альфу не намерен.Однако, помня о своей незавидной участи, он пристрастился к наркотикам и тащил в постель всех, кто подходил под его вкус.Его внешность, статус и подвешенный язык валили наповал, и, пока Юнги не прознал про его делишки, всё шло гладко, позволяя Паку чувствовать себя хозяином положения. Оказалось, Юнги положил на него глаз, а будучи от природы очень ревнивым и агрессивным, не придумал ничего лучше, как заявить на Пака свои права.По итогу всё закончилось драками, руганью и…постелью.И всё это вошло в привычку до сегодняшнего дня. Телефон пищит, оповещая о том, что на телефон пришло уведомление.Чимин, после раздумий о смысле бытия и прошлого, не дрожит и не колеблется, смотрит на экран взглядом безучастным, и тупеет в один миг. В его почтовом ящике лежит посылка от Юнги.Смс из прошлого заставляет шестерёнки в голове провернуться не в ту сторону, сцепиться зубцами и со скрежетом намертво встать. Чимин умный, владеет собой и абсолютно охладел к альфе, забыв и вычеркнув из своей жизни, потому что прошла не неделя и не две.Он мастак врать, поэтому притворяется, что не ощущает, как сердце проделывает бешеный кульбит и начинает долбиться в рёбра, словно прося поскорее принять решение.Даже мозг шевелится лениво, напрягает оба полушария, и проявляет интерес. -Какая разница, что там пришло…-произносит Пак вслух, и не думая вылезать из бассейна.Он не раб своего тела, и сам решать будет. Чимин сам себе господин.Отныне и навсегда.Кто вообще такой Мин Юнги, он же мудак, у которого чёрные волосы, роспись таинственных татуировок, веснушки у носа, кожа холодная и на солнце, как у вампира, просвечивает и блестит, как кристаллы сахара; у которого взгляд как у оракула, язык как кинжал и сила, как у зверя? Чимин такого человека не знает, но вода в бассейне успокаивает свою гладь после того, как он вылез, полотенце мокрое оттого, что вытирало его тело досуха, а следы на полу ещё высыхают.Именно это делают люди, когда не проявляют интереса-бросают свои дела и идут смотреть. Руки Пака дрожат мелкой дрожью, пока он сдирает упаковочную бумагу с коробки.Взгляд стоически спокоен, только у виска застыла капелька пота, предательски указывая на то, что его спокойствие-лживое. Увы, ему не суждено забыть Мина.Потому что сейчас перед ним лежит Desert Eagle и обойма патронов 44 калибра.Ни записки, ни черта, кроме свежих хвойных опилок и пенопласта.Альфа сдержал обещание, сделал для него новый пистолет. Пак сидит, как изваяние, уперевшись руками в колени, и роняет жгучие слёзы на пол.Раб своей лжи, он проиграл химическим процессам в своём организме.Всё его существо орёт о том, что Мин Юнги не мёртв для него. -Я так жёстко проебался…-хрипит Чимин, раздражённо утирая солёные дорожки на лице и подбородке, не меняя локации.-Ты тоже, мудень. Кровать необъятная, опасная и колючая, как ледники Арктики.Чимин кутается в пуховое одеяло с головой, ощущая озноб, и не помнит, как проваливается в сон. Недолгий и беспокойный.Ему мерещатся знакомые руки и нежные невесомые прикосновения, кажется, он даже ощущает поцелуй в уголок рта. -Ты такой красивый…даже когда спишь…-тихий, щекочущий нервы полушёпот и новое прикосновение по щеке.-Только мой, только для меня. Сон как рукой снимает, и Чимин забывает, как дышать, едва ощущает на своей коже знакомую грубую поверхность подушечек пальцев.Да быть того не может! -Юн…-дыхание спирает, и он давится слогом, распахивая глаза и заторможенно касаясь чужих пальцев собственными.-Какого чёрта…-пугается он, рывком вскакивая с места и оборачиваясь, распахивая глаза от удивления. -Привет, детка…-усмехается Мин, не убирая руки, а сам подаётся ближе.-Скучал по мне? -тянет он насмешливо, ползя взглядом от чиминовых губ до встречи с глазами.-Я очень скучал. -Что ты тут делаешь? -игнорируя его слова, окончательно приходит в себя Чимин, мрачно шипя.-Как ты вообще сюда попал? -он неверяще крутит головой по сторонам, чтобы понять, что происходит, но в кромешной темноте разве увидишь что-то? -Отговорка, что я вампир и проник к тебе сквозь стены, не прокатит? -интересуется Мин, клоня голову набок и с хитрым тёплым прищуром разглядывая раздражённо фыркнувшего Пака. -Идиот, вампир не может войти в дом без приглашения.-из уст Чимина это звучит слишком серьёзно, словно он защищает диплом перед комиссией, и Юнги не может не улыбнуться. -Не все вампиры нуждаются в приглашении.-поддерживает он неожиданно разворачивающуюся тему.-Например, вампиры-телепаты могут буквально жить в твоей голове, а есть ещё вампиры-нетопыри, это вообще отдельная история.Вспомни Сумерки. -Прекрати увиливать от ответа.-грубо прерывает его повествование Чимин.-Я не Бэлла, а ты не кровопийца, мне мозг не засрёшь. Юнги молча, внимательно слушает его, так и не приблизившись без разрешения, а потом с улыбкой отвечает: -Я залез через окно.Помню, что ты не закрываешь на ночь окно в своей комнате, так что это не проблема. -Не припомню, чтобы приглашал тебя в гости.-Чимин настроен крайне враждебно, и это видно невооружённым взглядом, это чует и волк альфы, а потому улыбка моментально сползает с лица брюнета.На другой приём глупо было рассчитывать. -Послушай, малыш, я пошутил тогда.-Мин делает последнюю попытку приблизиться, однако Чимин лишь сильнее кутается в одеяло и смотрит исподлобья, напрочь забыв о том, что в честном бою он не уступит альфе в силе и точности.Сейчас он чувствует себя загнанной в угол жертвой.-Насчёт моих последних слов, когда я угрожал тебя изнасиловать… Забудь, я просто на эмоциях был, ты же знаешь, я не посмею тебя обидеть.-продолжает и заканчивает Юнги, смотря с надеждой.-Боль за боль, мы квиты, давай двигаться дальше.Пожалуйста.-он снова снижает голос до шёпота, и всё нутро Чимина переворачивается вверх дном, ведётся на низкие располагающие вибрации. Альфа ни у кого не просит прощения, но сейчас Чимин знает, что Мин перед ним раскрыт и безоружен, на коленях готов умолять.Они действительно квиты, вот только дальнейшую гонку за ложью и зависимостью он принимать не хочет.Хватило. -Я прощаю тебя.-выдавливает он нейтрально, не дрогнув, и глаза Мина загораются надеждой.-А теперь, будь так добр, покинь мою комнату.Я замёрз и хочу спать. Юнги вздрагивает и замирает, неотрывно наблюдая за тем, как Чимин отворачивается к нему спиной и укрывается одеялом.Разговор для него окончен, это понятно более чем. -Детка, брось…-еле шевелит губами Мин, протягивая руку, чтобы коснуться, и не смея.-Ты обиделся на то, что я ушёл так надолго? Так ведь у меня дела были с северной шайкой, я же говорил. Чимин молчит. -Пожалуйста, посмотри на меня.-продолжает Мин, бледнея и поднявшись с кровати.-Поговори со мной. Снова молчание.Такого игнора он не ожидал, ведь Пак крайне несдержан в эмоциях и очень бурно их выражает.Либо он действительно очень устал, либо мысленно желает альфе провалиться сквозь землю и не донимать его.Либо боится сдаться, потому что животный магнетизм Мина оказывает на него гипнотическое действие, которому невозможно противостоять. -Чимин.-начинает злиться Юнги, потому что сейчас его, как альфу, кинули словно тряпку, под ноги, чтобы вытереть их.Волк внутри глухо ворчит, ему обидно.Почему он вообще реагирует на обычного человека? -Повернись ко мне, иначе… Чимин выныривает из -под одеяла, полный ненависти и зла, и, хмуря брови, фыркает: -Иначе что? Силой заставишь? -видя, что Юнги виновато опускает голову, он ядовито бросает: -Пошёл на хуй из моей комнаты.Ты не нужен мне. Он жалеет о сказанном тотчас: видит, как зрачки Мина сначала максимально расширяются, а затем сужаются до размеров точки; видит, как альфа смаргивает, видит, как начинают трястись его руки, и вдруг обращает внимание на еле слышный звук. Альфа скулит.Еле слышно, надрывно и жалобно.Настоящий волчий скулёж, хотя Чимин никогда не слышал ничего подобного, но ведь человек вряд-ли способен воспроизвести такой звук самостоятельно.Выходит, его слова дошли и до волка, ранив его. Скулёж нарастает, становится громче и продолжительнее, а сам Мин отводит растерянный взгляд, сжимает ладони в кулаки и крупно дрожит, словно у него лихорадка. -Юнги, прости! -Чимин подрывается с кровати, бежит навстречу, но добежать не успевает, его останавливает чужое, гортанное: -Не приближайся.Укушу.-Юнги бросает незнакомый, безумный взгляд, который буквально пригвождает Чимина на месте, и скалит зубы, утробно рыча: -Ты покончил с нами, поэтому больше не попадайся мне на глаза. Чимин, оторопев, наблюдает за совершенно непривычным поведением Мина и вздрагивает, когда тот выпрыгивает из окна; Пак стремглав бросается следом, чтобы остановить, но наблюдает, как стремительно исчезает силуэт альфы, слушает его отдаляющийся бег, и осознаёт наконец, что это действительно точка.Жирная, нестираемая. Непреодолимая.