when the world is in war.

      родерих стоит двумя пролётами выше, когда отец прилюдно его отчитывает. отчитывает за порванную штанину, за драку в академии, за ужасный пример брату и всему отечеству.       родерих всё слышит и не вмешивается — отныне он враг народа. перед ужином гилберт сталкивается с ним в дверях, шипит: «предатель», пихает в бок. родерих называет его убогим и не смотрит на него до конца трапезы — это слово только эдельштайны тут и используют. гилберт глотает ответные оскорбления вместе с запечёной курицей.       родерих вообще обычно не ест со всеми. людвига все любят, поэтому ему отвечают на любой вопрос, а людвиг слишком любит своего старшего брата, чтобы не верить в его слова про игру в разведчиков.       родерих чем-то болен, а тот мужчина, который приходит к нему каждую пятницу — семейный доктор, оставшийся с эдельштайнами так же по старой дружбе.       по документам как минимум родерих уже не эдельштайн, а байльшмидт. гилберт смеётся над обретённым родственником, но никому ничего не рассказывает. отец говорит, что у стен есть уши. отец говорит, что все они сейчас в одной лодке, а отец родериха говорит, что все сейчас на одной пороховой бочке, а скоро начнут стрелять.       кроме врача к родериху приходят учителя. гилберт называет его ленивым, потому что сам ходит до гимназии пешком, а три раза в неделю отец отвозит его на занятия по флейте на другой конец города.       новая легенда звучит красиво. родерих — сын от первого брака, а байльшмидт-старший от большой любви к почившей жене взял его под опеку после гибели родственников по линии отца родериха, у которых он и жил. гилберту непонятно, к чему весь этот маскарад, а родерих раздражает его с самой первой встречи.       а вот людвигу он нравится, как никогда, наверное, не нравился гилберт.       отец снова его отчитывает. как никогда не отчитывал людвига, и уж тем более — родериха. у отца нервная работа, поэтому отец сам нервный. гилберт предлагает отдохнуть неделю в италии, как они делали всегда — отец бьёт его по лицу и называет идиотом, который не понимает, что творится вокруг него.       он слышит фортепианную мелодию из гостиной, когда размазывает по лицу слёзы вместе с холодной водой.       родерих разучивает арабески, гилберт разучивается доверять.       его — родериха — родители уезжают так же неожиданно, как и появляются, и все в доме, даже гилберт, подозревают, что никогда их больше не увидят. родерих целует мать на прощание, жмёт руку отцу, и внутри гилберта что-то умирает, до того хочется прижать его к себе и сказать, что всё обязательно будет хорошо.       отец отпускает его в италию с семьёй антонио, говорит, что ему действительно лучше побыть там хотя бы неделю. гилберт догадывается, что неделя затянется как минимум на месяц.       «как минимум на месяц» затягивается на полгода. они предпочитают не включать радио, но все новости доходят будто по воздуху. как бы ни хотелось остаться в стране загорелых мальчиков с голыми коленками и веснушками на плечах, приходится возвращаться. гилберт весь путь домой составляет план рассказа о своих впечатлениях.       дома впечатлений больше. отец постарел на шесть лет, а не на шесть месяцев. людвиг повзрослел на столько же.       — где родерих? — он спрашивает первым делом. отец смотрит чуть виновато. чуть обвиняя, но обвиняя не гилберта.       — мобилизовали.       внутри что-то умирает второй раз за жизнь.       — даже его? — только и остаётся сказать.       отец садится. у отца садится голос.       — он представился тобой.       вечером гилберт настраивает приёмник и говорит себе: «я точно врежу ему, когда он придёт с войны»,       но       с войны приходит только похоронка.