Сбежим?

      Снова крики. Очередной скандал. Феликс уже давно устал от этого, но повлиять на происходящее не может. Прошлое такое вмешательство оставило после себя след серым пятном на лице, которое вскоре стало бледно-бежевым на фарфоровой почти прозрачной коже парня.       Он нервно закусывает губу из ранки - последствие драки в школе - которой сочиться кровь.       Феликс вроде бы привык, но он понимает, что это не нормально, что терпеть такое нельзя и это срочно надо как-то исправлять. Но завтра днем, его мать опять будет обнимать отца, отец будет говорить, какая у него замечательная жена, но никто из них не попросит прощения у другого. Вечером случится очередной скандал. И так по кругу. Будто не заканчивающаяся спираль, которая с каждым оборотом становится все больше. Так же и скандал, который с каждым разом все более жестче.       Из уст отца каждый раз летят все более ужасные слова в сторону матери. И слез, которые роняет мать, становится все больше.       Единственный ребенок, который не заслужил этого, но получает. Все эти гневные выкрики матери, оскорбления отца и рукоприкладство в порыве злости.       Возникшая мысль сбежать из дома становится такой соблазнительной, после звука разбитого стекла. Феликс крепко зажмуривает глаза, накидывает на тонкое худи кожаную куртку, надевает потертые временем конверсы. Под звонкий переплет криков он выбирается из своей комнаты через окно.       Дорога сырая, после дневного дождя, сейчас вечер и стоит туман от него холодно и нос с пальцами на руках мёрзнут нещадно. Ноги сами ведут с дороги на тропинку за кустами. Там дальше озеро и так соблазнительно пахнет дымом, видимо кто-то такой же как Феликс, сбежал из дома и сидит возле воды, смотря на трепетание языков пламени, думает какая все-таки жизнь отвратительная.       Сухие ветки хрустят под ногами. Пробираясь через кусты ближе, Феликс видит компанию из трех человек, которые сидят возле костра, держа в руках аллюминевые банки с энергетиком. Он не хочет мешать, но чтобы пройти к мостику, надо миновать эту компашку.       Шагая по сырой траве, из-за которой ноги уже насквозь мокрые, он слышит свист и не громкий крик: "Эй, чувак!". От неожиданности и без того не маленькие глазенки становятся еще больше, а мозг пробивает идеальная хрипца голоса, пуская мурашки по всему телу.       Феликс идет, игнорировать просто на просто не может, все инстинкты самосохранения испарились, но чувства опасности так же не ощущается.       - Да? - Он смотрит на парня, который позвал его. Волосы черные как смоль, глаза прикрыты челкой. Острый подбородок добавляет парню какой-то особенный шарм и делает его привлекательным. Феликс не может оторвать глаз ровно до того момента, пока снова не слышит этот божественный голос:       - Заблудился? - слегка смеясь.       Парень с высветлеными кудрявыми волосами, что сидит на против цокает, а другой, сидящий рядом с ним, смотрит на Феликса. Глаза такие невинные, да и в целом, он похож на ребенка из-за пухлых щек и небрежно торчащих в разные стороны синих волос.       - Нет, я местный, - он отпускается на бревно рядом и смотрит на огонь. Так красиво горит, хочется смотреть вечно. Тепло разливается по телу и напряжение, державшееся еще из дома, отпускает. Плечи расслабленно ползут вниз, а руки перестают трястись.       - Почему бродишь в столь поздний час?       - Сбежал.       Феликс не знает почему, но ему так спокойно, он готов рассказать все трем незнакомым парням, но не хочет их нагружать, поэтому на вопрос: "Почему?" отвечает, что просто чудит, юношеская дурость и все дела. Парень с прекрасным голосом недоверчиво фыркает, а за ним и все остальные.       В последствии становится известно, что Феликс в компашке самый младший, парня с синими волосами зовут Джисон, кучерявый - Чан, а обладатель прекрасного голоса - Чанбин. Ребята оказываются приятными в общении, каждый говорит, что тут из-за семейных проблем, а Феликс молчит. Видит, что у них и своего дерьма навалом.       Ближе к двум часам ночи все расходятся и договариваться встретится завтра снова, на этом же месте, часов в десять вечера.       Феликс добирается до дома, в надежде, что родители спят, заходит в дом как человек - ногами через дверь, но родители оказывается не спят и смотрят на сына гневно.       - Где ты был? - холодный тон отца пускает мурашки по телу, это не сулит ничего хорошего.       - Гулял, - устало отвечает Феликс, не боясь ничего, ибо привык слушать какое он дерьмо.       - Два часа ночи...прекрасно. Гулял. Гулял! Отлично, - глава семейства подходит вполтную и смотрит в глаза. Феликс в глазах напротив видит лишь темную пустоту. Он уже упал в нее и понял, что как бы он не просил помощи, в ответ получит лишь безразличие.       - Ну? - Феликс смелеет.       - Посмеешь покинуть дом - можешь не возвращаться.       - Отлично.       Он смотрит на свою мать, у которой на лице написано: "мне плевать, делай что хочешь". Смотрит на отца и видит все те же пустые глаза и острое безразличие. Оно режет сердце ребенка, заставляя его закусить губу и уговаривать себя не плакать перед этими черствыми людьми.       Феликс разворачивается на пятках, первая слеза скатывается по щеке падая осколком на худи, ткань впитывает ее также, как Феликс дерьмо от своих родителей. Не помня как оказывается в комнате он падает лицом в подушку, удавливая в ней накатывающуюся истерику. Руки трясутся и сильно впиваются в наволочку подушки, слышится треск, за которым следует крик, приглушеный мягким материалом. Тело трясеться и срочно нужна вода, чтобы успокоить себя, чтобы не быть таким слабым. Осознание бьет больнее и слезы продолжают течь, падая в графин с водой.       Он засыпает, с золоженым носом и послеистерчной температурой. А утром собирает вещи в рюкзак, только все самое нужное, и снова сбегает, и снова через окно.       Целый день он слоняется, целый день ждет встречи. С той комашкой вчера было спокойно, Феликс надеется, что и сегодня ему станет так же комфортно.       Он уже сидит на том самом поваленом деревце, ковыряет носком обуви угли от вчерашнего костра и слышит как приближается шумная компания, которая точно поднимет ему настроение.       - Сбежал и собираешься ночевать на улице? - Чанбин смотрит прямо в глаза.       - Я знаю, что это было глупо, но...       - Невыносимо, да?       - Точно.       - Сбежишь с нами?       Феликс смотрит не моргая, не верит ушам. А у Чанбина на лице вселенская серьезность и два бодрых голоса Хана и Чана подталкивают на этот шаг.       Феликсу хорошо невероятно, поэтому он кивает и улыбается, освещая своей улыбкой местность вокруг, затмевая свет от костра. У Чанбина в голове что-то щелкает и он готов поклясться, что сделает все что угодно, лишь бы эта прекрасная улыбка никогда не сходила с лица Феликса. Поэтому, когда костер погашен, а Чан и Джисон уже шагают где-то впереди, Чанбин хватает Феликса за руку, резко разворачивая к себе и целует, передавая терпкий вкус недавно выкуренной сигаретой. Феликсу голову кружит и он понимает, что не зря решился на побег.