Телевизор в её спальне

      Моно устало потирает виски, откидывается на спинку стула, постукивая пальцами по столу. Быстро бегает взглядом по включенным телевизорам, которые окружали его, нагромождались друг на друга, создавая не слишком ровные «баррикады». Белый шум, в котором затесался странный зомбирующий сигнал, уже давно стал привычным для него, хотя порой действовал на нервы. Замечает в одном верхнем углу комнаты быстро разрастающийся бесформенный нарост из плоти, что сопровождался хлюпающим, слизким звуком. Чем ближе оно к нему, тем оно сильнее.       — Что тебе нужно? — он хмурится, складывает руки на груди, безразлично глядя, как этот нарост уже прибрал к себе половину угла и треть потолка, а на плоти открылись мёртвые безжизненные глаза, что уставились на него.       — «Ты сегодня что-то злой, Тощий», — слышит он в своей голове нестройных хор множества хриплых голосов, похожих на кошачье мяуканье. Моно чувствует, как под ним пол становится такой же мягкой плотью, поспешно встаёт, глядя, как ножки его стула, постепенно облепляет всё та же плоть. — «Недоволен нашим появлением?».       — Сам отлично знаешь, — Моно хватается за спинку стула, вырывая его из бесформенной массы, отставляет в нетронутую сторону, под ним неприятно скрипит песок и бетонное крошево. Садится, беря со стола пачку сигарет. Открывает, понимает, что в этой пачке пусто, сжимает её в руке, выбрасывая в мусорное ведро. — Твоё появление лично ничего хорошего не сулит, — шарит рукой по ящикам стола, достаёт новую пачку, вскрывает, закуривает. — Я жду.       — «Расслабься», — он морщится, слыша этот мерзкий скрипучий смех. — «Мы пришли поболтать на счёт нового телевизора. Ты знаешь, о каком именно».       Его взгляд тут же метается в сторону телевизора, который он совсем недавно пододвинул ближе к своему рабочему месту. Для обычного человека включенный экран показывал бы самый обычный белый шум, но Моно отчётливо видит тёплый полумрак, бордовые стены, резной платяной шкаф из тёмного дерева, стоящий в самом дальнем углу, чуть ближе — всё из того же материала двуспальная кровать с тёмно-красным балдахином и светлым чистым постельным бельём. И он знает, что Башня это тоже видит.       — И? Что тебе не нравится? — запрокидывает голову, пускает сигаретный дым прямо в какой-то глаз, который тут же закрывается и жмурится. — Или пришёл просто поиздеваться?       — «Тут ты прав», — рядом с его рукой появляется гора плоти с глазами, Моно уже привык к подобному, поэтому ни единая мышца не дрогнула на его лице.       — Если тебе что-то не нравится, то почему с самого начала не запретил? — прикусывает фильтр, после чего тушит окурок прямо о склеру очередного глаза, первого, что попался под руку. Голоса внутри него не по-человечески визжат, а на его губах играет слабая ухмылка: обожает он такие моменты, ничего не может поделать с самим собой.       — «Обещаем, мы вскоре доберёмся до твоего сознания, заберём над ним полный контроль и заставим тебя ответить за подобные выходки!» — орёт ему добрая половина голосов, и Моно лишь ещё раз грустно отмечает, что это правда. Такие действия ему уже давались с особым трудом, вскоре Сигнальная Башня, это самое странное божество, состоящее из плоти и множества глаз, сможет спокойно и без каких-либо усилий манипулировать, а ещё через некоторое время под контроль возьмёт и его разум. Благо, что если что-то не связано с самой Башней и её благополучием, то она его и не трогает. Пока что. Моно, молча, ждёт, когда оно прекратит бушевать, поглядывая в телевизор, всматриваясь в комнату. — «Не запретили лишь потому, что это не выходит за границы нормы», — он знал, что это значит. Это значит, что Моно дозволено делать всё, что не нарушит цикл, а иначе в свои «руки» через силу и невероятную боль для них двоих возьмёт бразды правления Башня, кусочек которой уже давно находился внутри него и благополучно разрастался. — «Тем более за вами интересно наблюдать», — кажется, впервые в жизни, глаза смотрят не на него, а на тот самый телевизор, в котором промелькнула женская фигура. Моно слышит эти нотки насмешки. Чувствует.       — Заткнись, — говорит Моно и резким движением всаживает ножницы, что стянул со стола, в очередной глаз, морщится от очередных болезненных криков вперемешку с ругательствами и каким-то неизвестным языком. — Не твоё собачье дело, — чувствует, как под рёбрами дико закололо, выдавливая из его лёгких весь кислород, не давая возможности вдохнуть. Хватается за грудь, сминая в кулаке рубашку.       — «Кто это так запел?» — самый большой глаз, насмешливо сузился, прикрываясь большими веками. — «Или ты хочешь нам сказать, что тебе не нравится хозяйка Чрева?» — Моно вздрагивает, слыша, как оно стонет, в точности подражая Шестой. Перед глазами невольно всплыли воспоминания. — «Не ври себе. Не ври нам. Мы чувствуем то же, что и ты, и можешь даже не сомневаться в этом».       — Я сказал, чтобы ты заткнулся, — боль отпускает, он вновь может вдохнуть и сказать пару недобрых слов.       — «Затыкать будешь Леди, как тебе вздумается, но с нами подобное не прокатит».       Моно глубоко вдыхает, пытается очистить разум от посторонних мыслей, но очередной стон и сказанное его имя на выдохе, которое, казалось, прозвучало над самым его ухом, опаляя его дыханием, послало его выдержку далеко и надолго.       — Серьёзно, заткнись. Ты меня этим терроризировать долго будешь?       — «Столько, сколько нам вздумается», — он слышит этот неприятный издевательский смех.       Он поджимает губы, смотрит в экран телевизора, зачарованно замирает. Около распахнутого платяного шкафа стоит Леди. Он видел всего лишь её спину, но понимал, что она возится с поясом, пытаясь его развязать. Наконец, ей это удаётся, она откладывает пояс в сторону, кимоно сползает, обнажая её белоснежное плечо в красных отметинах. Моно понимает, что лучше ему не продолжать за этим смотреть, поэтому отворачивается, пальцами нервно цепляется за пачку сигарет, как за спасительную соломинку.       — «Да ты смотри, смотри, никто не запрещает», — Башня медленно, но верно выводила его из себя. Замечает, что часть глаз продолжает смотреть на телевизор. — «Она надела твою любимую чёрную рубашку. Что будешь делать?»       — У тебя есть ещё что-нибудь, что ты хочешь сказать? — Моно встаёт, собирает со стола различные бумаги, выключает большую часть телевизоров, погружая помещение в темноту. — На добивание.       — «Конечно, есть», — ненадолго Башня замолкает, что кажется Моно странным. — «Мы только что проверили твою комнату. Ты перенёс все вещи на Чрево? Похвально. Тебе нужна ещё комната?»       — Оставь, — он захлопывает чёрный кожаный портфель, в котором обычно хранит различные ценные и важные бумаги: даже в этом мире была волокита с ними. Подходит к вешалке, берёт с неё пиджак, который надевает и застёгивает на несколько пуговиц, поправляет галстук. Надевает шляпу. — А то потом тебя будет не уговорить, чтобы ты вновь создал комнату, — выбрасывает окурок, подхватывает портфель, приближается к телевизору, рукой касаясь его холодного стеклянного экрана.       — «Что, неужели даже не попрощаешься с нами, Тощий?»       Моно лишь хмурится, прикрывает глаза и в следующую секунду поднимается с деревянного пола, оттряхивая костюм. Вновь этот приятный глазу полумрак окружал его, окутывал, убаюкивая его злость. Мир вмиг стал наполненным не просто теплой цветовой гаммой, но и звуками, запахами. Он слышит это лёгкое поскрипывание деревянных половиц и матраца, мягкий шорох ткани, чувствует в воздухе этот приятный морской запах, среди которого витали нотки её духов и недавно высушенной пахучей лаванды. Но звуки белого шума и сигнала, что раздавались сзади него, всё портили.       — Моно? Ты наконец-то пришёл. Я уж думала, что ты на недели две пропадёшь после нашего секса, — она уже лежит на постели, откладывает книгу, которую читала. — Ты как-то не по-доброму выглядишь. Что случилось? — он поворачивается, выключает телевизор и только после облегчённо выдыхает. Леди внимательно смотрит за каждым его движением. — Сигнальная Башня? — она дожидается его кивка, а после манит к себе рукой. Моно подходит, Шестая цепляется за рукав его пиджака, тянет в свою сторону, заставляя присесть на кровать. — Расскажешь?       Она присаживается к нему поближе, осторожно снимает с него шляпу, взъерошивает его тёмные зачёсанные назад волосы, через плечо заглядывает ему в лицо. Моно поворачивается к ней, бегло осматривает. Он даже не зол на то, что она взяла его любимую рубашку. Сам виноват, что не предупредил. Да ещё и занял её платяной шкаф без разрешения. Ей даже шло. Слегка приобнимает за талию и неубедительно улыбается.       — Нет, нет, ничего особенного. Мы просто с Башней особо не в ладах, — под отогнутым воротником виднеется бледная кожа, с которой всё ещё не сошли укусы и засосы, что приковывали к себе особое внимание. Леди предупреждала, что с её тела эти метки будут долго сходить, а использовать на себе способность лечения — не собирается. Моно набирает в лёгкие воздуха и быстро произносит: — Я скучал.       — Всего дня три прошло, ты о чём? — тихо смеётся она, похлопывая по его худой щеке. И все эти три дня он следил за ней через телевизор, хотя видел её не так часто: обычно Леди вставала ни свет, ни заря, когда Моно ещё спал прямо за рабочим местом, а возвращалась уже поздним вечером. И читала книги. Он знал, что у неё на Чреве была целая библиотека, и даже хотел взглянуть на неё.       — Нет, я… В целом говорю. Сколько лет мы не виделись до нашей первой встречи?       — Я не смотрю на время, но и в правду много дней прошло. Очень много.       — И я всё ещё не могу насытиться тобой за то время, что мы видимся. А виделись мы всего раза три, — наклоняется, колко и быстро целует её в щёку, длинными пальцами лезет к ней под рубашку. — Поэтому и скучал. И ты не против того, что я перееду к тебе?       — Вначале спрашивать нужно, только потом перетаскивать свои вещи, — резким движением откидывает его кровать. Моно видит эти широко распахнутые испуганные глаза, которые вмиг превратились в узкие и хитрые, хотя страх в них всё ещё остался. — Чёрт, Моно, издеваешься, да? Из-за тебя я опять хочу есть, — она со злобой сжимает рубашку на его груди, подавляя животный рык, вжимает голову в плечи.       — Только после того как я сниму рубашку. А то отмывать кровь с данной ткани — это то ещё весёлое занятие. Вытащить тебя на сушу будет проще.