Иное «проклятие»

Непривычное чувство пронизывало Лал, ожидающую перед кабинетом врача. Она старалась выглядеть сильной… Она была сильной! Но всё же мерзкое чувство проникло в душу. Сердце стучало так отчётливо, так громко. На процедурах медсестра успокаивала, что шанс есть, не стоит отчаиваться. Но Лал знала. Знала, насколько жизнь на самом деле жестока. Жизнь не щадила никого. Предыдущий человек вышел из кабинета, улыбаясь, а Лал, словно была в трауре, вошла. Она хотела верить в благополучный исход, искренне, от всей своей боевой души, но не могла. По неизвестной ей причине уверенность в худшем не покидала, а только усиливалась. — Два года, — пророчил доктор. Он также рассказывал о возможном незначительном увеличении срока, конечно же, за большие деньги и с риском срок не увеличить, а сократить, но Лал его уже не слушала. В тот миг жизнь её резко оборвалась: она ничего не слышала, не чувствовала, а перед глазами видела образы из прошлого. Сглотнув подкативший к горлу ком, облизнув пересохшие губы с привкусом отчаяния, Лал с горечью понимала, что у неё больше нет будущего. Самое смешное, что проклятие Аркобалено поддерживало в ней жизнь, ведь в ином будущем она была жива. Зато все остальные Аркобалено пали жертвой излучения. Одна жизнь в жертву ради семи — расклад был лучше, нежели обратный. Сколько бы Колонелло не предлагал ей ранее выйти замуж, буквально считанные часы назад, она была уверена, что семья ей не нужна и дети чужды. Как оказалось, любила она Колонелло сильнее, чем думала. И так отчаянно хотела от него детей. В тот момент она так отчаянно хотела счастливую семью, далёкую от всех этих военных действий. Подальше от привычной жизни и мафии. Забрав карту с диагнозом, попрощавшись, Лал ушла. Нужно было придумать, что делать дальше. На что потратить жалкие два года. Колонелло не успеет вырасти, чтобы она могла хотя бы ребёнка подарить ему, прежде чем уйти из жизни. Ни на что толковое для неё времени не осталось. И стоило ли рассказывать любимому? Сокрытие правды никогда не приводило ни к чему хорошему. Но в то же время у него был шанс побыть счастливым немного дольше, нежели она. Хотелось видеть его улыбку, а не полные печали глаза. Лал было проще, она просто исчезнет. А он останется. И ему как-то придётся жить без неё. Без той, ради кого он готов был пожертвовать жизнью. Той, которая была для него жизнью. У штаб-квартиры её встретил Йемитсу. Именно он заметил недомогание своей лучшей сотрудницы и отправил на проверку к врачу. Болезненно проницательное Небо. — Поклянись, — строго произнесла Лал вместо приветствия. — Поклянись, что ничего не скажешь Колонелло. Лал позволила Йемитсу заглянуть в карту, осознать неутешительный диагноз. Не могла не поставить в известность начальника. — Что ты собираешься делать? — Оставлю на хранение пару яйцеклеток — это всё, что мне остаётся. Если его чувства не угаснут со временем, воспользуется услугой суррогатной матери. Даже если он сумеет меня забыть, первое время эта возможность будет поддерживать в нём желание жить. Меньше всего я хочу, чтобы он отправился за мной. — Я про оставшееся время. Разве тебе не хочется провести его с большей пользой, нежели работа в CEDEF? — Где ещё я могу принести больше пользы? — Пользой для себя. Пожить спокойной жизнью, мир посмотреть как обычный турист, не в спешке изучая местность для очередного задания. — Йемитсу, — посмотрела она прямо в глаза. — Я другой жизни не знаю. И не имеет смысла её узнавать. Моё место здесь. Здесь же моё сердце. И если у меня будет выбор, я лучше умру в бою. Лал вошла в здание, не опуская головы. Она всегда была сильной, и собиралась такой оставаться до конца. Собой. С её работой смерть всегда могла наступить внезапно. Что с того, что теперь она знает примерные сроки? Не повод для уныния. Йемитсу посмотрел в сторону, за высокую клумбу. Он не единственный, кто вышел встретить Лал. — Ты всё слышал? — спросил он. Медленно вышел Колонелло. В его намерения не входило подслушать, однако он так и не нашёл в себе решимость выйти из укрытия. Лал не хотела, чтобы он знал, и он не мог выбрать, стоило ли разрушать это желание. — Я… — говорить было тяжело. — Я буду улыбаться для неё. Пусть у нас осталось мало времени, мы проведём его счастливыми, — твёрдо произнёс он, стараясь сдержать колющие эмоции. Плакать было не по-мужски, особенно когда любимая девушка так стойко переносила тяготы. — И я продолжу жить для неё. Как она того хочет.