Что-то изменилось.

Что-то изменилось. Что-то точно изменилось. Сердце Мукуро предательски сжалось. Чтобы в который раз убедиться в своей теории, он встретился со своим "врагом" лицом к лицу. И опять ничего не увидел в глазах. Лишь легкое раздражение. Хибари Кея вяло приподнимает руки с тонфами, хмурится, встает в стойку. Но на его губах не расцветает ухмылка хищника, не сверкают ненавистью стальные радужки. Хибари больше не рассматривал Мукуро, как главного врага, и это ранило. Возможно, Мукуро не стоило переживать на этот счет. У него немало врагов в мафии, что уж там, вся мафия его враги. Но никакая битва не вызывает у него такого радостного возбуждения, как битва с Хибари Кеей. Хибари Кеей, который выжидающе смотрел на него, не нападая. Его хотелось поддеть, раззадорить. Не привыкшая отступать натура Рокудо велела ему вновь сделать что-то такое, что вызовет у японца бурю эмоций. - Выглядишь вялым, - протянул парень, сжимая трезубец сильнее. – Заболел? Оскорбить, унизить, задеть. Заставить почувствовать. Вновь приковать к себе узами ненависти. Ведь ни о чем другом и речи быть не может, ничто другое итальянец не признает. На его словесный выпад Хибари лишь ухмыляется, затем опускает руки с тонфами и зевает. - Возможно, - взлетают рукава черного пиджака, и вот Мукуро уже смотрит в открытую спину уходящего соперника. Несостоявшегося соперника. Итальянец разочарованно развевает свое оружие и вздыхает. Он не испытывает к Хибари ненависти, лишь легкое разочарование. Что-то еще гложет его душу, но парень усиленно игнорирует неведомое ему чувство. Видимо, пройдя через многие битвы, Хибари осознал, что в мафии есть много достойных соперников, которых нелегко победить, а потому значимость Рокудо для него уменьшилась. Он был лишь одним из толпы. Из толпы тех, кого Хибари Кея когда-нибудь обязательно загрызет. - Точно не с таким запалом,- вяло ухмыльнулся Мукуро, исчезая в тумане. *** - Мукуро-кун какой-то грустный в последнее время,- по-заговорщицки прошептала ММ, обращаясь к Кену и Чикусе. - Не неси ерунды! – злобно огрызнулся первый. – Мукуро-сама просто устал, вот и все! Рокудо прибавил громкости музыки в наушниках. Глупость. Он грустит? С чего бы ему грустить? Сегодня на завтрак он съел шоколадное парфе, вчера успешно убил заказанного ему преступника и даже потренировал Франа. Сердце больно защемило, и он перевернулся на бок. Он знал, в чем кроется причина его состояния, но усиленно игнорировал противные мысли. Возможно, он просто давно хорошенько не дрался, не чувствовал вкус долгожданной победы. Ему хотелось крови и криков, чувствовать власть и чужой страх. Итальянец улыбнулся, приободрив сам себя. Да, так и есть. В этом и кроется причина! Перед глазами предстал образ окровавленного мальчишки. Его черная челка была испачкана кровью, стекавшей со лба. Он стоял на коленях, но в его глазах читались лишь упорство и ненависть. Вот именно тогда… именно тогда Мукуро и стал в него вл... Рокудо резко сел и сорвал с себя наушники, его друзья обеспокоенно повернули головы в его сторону. Раздраженно сжимая и разжимая кулаки, итальянец бросил «Я пойду прогуляюсь» и быстрым шагом вышел из помещения. - Я же говорю, что-то не так, - протянула ММ, смотря парню в след. «Мне надо собраться с мыслями. Что за чушь лезет мне в голову?». Мысли навязчиво жужжали в голове иллюзиониста. Будто в лихорадочном припадке, воспоминания и выводы, мечты и реальные события – все путалось в его голове. Он отчаянно пытался вернуть контроль над собой, пытался запретить себе думать о молодом японце, но чем прямее он давал себе указ, тем тяжелее было перестать видеть картинку. - О, вышел меня встречать? Впереди раздался знакомый голос, и Мукуро вскинул голову. Губы искривились в злобной усмешке, в руке материализовался трезубец. Парень рванул вперед. Перед ним, довольно ухмыляясь, стоял Хибари Кея. Хибари, который сейчас поплатится за моральные страдания итальянца. Рокудо было все равно, хотел ли драки Кея, считал ли он того соперником или нет. Если на него напасть – он озвереет и точно начнет бить в ответ, такова была его натура, и этим Мукуро хотел воспользоваться. Раздался лязг металла, с земли Кокуе поднялась пыль. Мукуро делал резкие выпады, успешно блокировал чужие. Пару раз им удалось задеть друг друга, тут и там на одежде расползались кровавые пятна. Никто не прибегал к дополнительному оружию. Не было ни иллюзий, ни коробочек. Только тонфы и трезубец. Только чистая грубая сила. Спустя какое-то время, когда на телах уже не оставалось незадетых мест, в легких не хватало воздуха, а удары становились все медленнее, Мукуро специально пропустил один удар. По его щеке полоснуло холодным металлом, разорвав кожу и пустив кровь, и в этот момент он, ловко перевернув свое оружие, ударил тупым концом противника в живот. Кея, не успев заблокировать удар, отлетел назад и врезался в дерево. Поначалу перед его глазами стояла лишь темнота, но когда последствие удара прошло, он увидел, как сверху на него аккуратно сыплются розовые лепестки сакуры. - Навевает воспоминания, не правда ли? – рассмеялся Мукуро, присаживаясь перед противником. - Теперь ты выглядишь куда хуже, - ухмыльнулся Кея, откидывая голову назад. Улыбка сошла с губ итальянца. Что же это? Только минуту назад они заходились в танце смерти, дрались, как настоящие хищники, ему даже казалось, что он видит этот огонь кровожадности в глазах японца. Но теперь на его лице не читалось и следа тех чувст. Там было что-то другое – будто он был совсем не против сакуры над его головой, будто он наслаждался тем, что происходило, но наслаждался как-то по-другому. Не так, как обычно он заходился в кровожадном экстазе во время битвы, нет – это наслаждение было куда спокойнее. - Зачем ты пришел? - спросил Мукуро, тяжело вставая. Все тело болело, и если раньше эта боль казалась ему приятной, теперь он чувствовал лишь пустоту. Вещи изменились, у него забрали что-то дорогое, и ему это не нравилось. Кея начал вставать тоже, итальянец невольно засмотрелся на его красивое разбитое лицо. Провел взглядом сверху вниз, отметив показавшиеся куски кожи под разорванной одеждой. Новое чувство стало подниматься в его груди, и он прикусил щеку изнутри. Вставший японец оказался куда ближе к иллюзионисту, чем тот ожидал, но шаг назад Мукуро не сделал. В близи Хибари был умилительно ниже, и Рокудо, пытаясь подавить вдруг начавшуюся зарождавшуюся улыбку, выжидательно смотрел на него сверху вниз. Неожиданно Кея схватил левую руку Мукуро, а свою левую ногу выставил вперед – поворот – и вот растерявшийся итальянец оказывается впечатан в дерево. Лопатки начинает саднить, Мукуро моргает и уж было собирается сказать «Вау, не ожидал от тебя такой прыткости», как чужие губы накрывают его. От внезапности и нахлынувших сразу ощущений Рокудо теряется: он удивленно хлопает глазами, смотря на закрытые чужие, и не дышит. В свою очередь Хибари ведет себя очень даже уверено, будто делал это не один раз: он страстно целует итальянца, сжимает его плечи и прижимается все ближе. Из прострации Мукуро выводит раздраженный взгляд – Кея недовольно распахнул глаза и уже стал отдалятся, чтобы что-то сказать – в его ауре вновь чувствовалось недовольство и вызов. Вызов, которого Рокудо и ждал. Не давая подростку отдалится, итальянец примает его к себе, положив одну руку на чужую талию, а другой притянув за шею. Будто бы продолжая драку, они вновь стали бороться за главенство, теперь уже в более интимном плане. Сердце Рокудо радостно стучалось, и в какой-то момент, он, не сдержав улыбки, радостно рассмеялся. Недовольный Хибари больно ткнул его пальцем в небольшую рану. - Как же ты бесишь, - прошипел он. Мукуро, поморщившись, но не переставая ухмыляться, притянул его обратно к себе: - Ты тоже. И они вновь поцеловались. - Думаю, теперь Мукуро-сама будет чувствовать себя куда лучше, - отметил стоявший в далеке Чикуса. - Какой ужас, -вздохнула ММ и потянула за собой ребят. – Хватит глазеть. Так на пыльной площадке оставались лишь двое врагов. А врагов ли?