Встреча грешника и... грешника.

      Холодные стены, холодный воздух, холодная жизнь. С каждым днём она теряет смысл всё больше. Сначала казалось, что это ненадолго и что этот кошмар вот-вот кончится. Как выяснилось за несколько месяцев, кошмар только начинался. Кошмар одиночеством, глухим до крика волн за окном одиночеством. Оставалось надеяться на… смерть. А на что еще можно надеяться? За год можно прожить великолепную жизнь, пожениться и родить ребенка или же… быть забытым. Эдмон не сомневался, его забыли все. Только вот он помнил. Помнил всех до единого, причем так, будто это было вчера — будто вчера не состоялась свадьба. Он помнил цвет глаз всех своих знакомых. В такие минуты он ассоциировал себя с Наполеоном, отчасти по чьей вине здесь и оказался. Но всё же этот император не столь приложил руку к случившемся — обстоятельства. И эти обстоятельства именовались Жерар де Вильфор. Именно его образ являлся во снах, а от ненависти и бессилия можно было сойти с ума. Хотелось!.. Хотелось хоть что-нибудь с ним сделать. Только вот в подвале замка Иф это даже не надежды — грезы. Дантесу было неприятно рукоприкладство, но он бы с радостью стер ту ядовитую ухмылку с лица прокурора сейчас именно этим способом — за неимением других. И хоть он давно позабыл и эту мечту — она всё равно была неощутимой, словно облака в руках — шанс невероятным образом представился. Когда вместо стражей узник увидел на пороге того самого человека, первой мыслью было, что сон изрядно смешался с реальностью. А может, реальность со сном. Всё же, вещи немного разные. Дантес смотрел на него, словно на призрака, ведь сны никогда не были столь реалистичными и нереалистичными одновременно. — Я сошел с ума или вправду вижу вас, де Вильфор? Голос у пленника хриплый, как у тех, кто мёрзнет и вдобавок молчит, не имея ни единого собеседника. — Возможно, и я с ума сошел, раз нахожусь здесь, — ответил Жерар, проходя неторопливо в камеру. — Уберите вашу вальяжность, посмотрите, где вы находитесь и подумайте еще раз, как стоит здесь передвигаться, — шипит Эдмон вставая на ноги, собираясь взглянуть в глаза убийству своей жизни. Интересно, пришел, чтобы закончить начатое? Добить? Но взгляд прокурора говорил обратное. Это не было то превосходство, ложь и желание спасти собственную шкуру за счет другого. Раньше ведь моряк знал только такую сторону пришедшего. Сейчас же было нечто иное. — Зачем вы пришли? — Поговорить. — Зачем же? А я уже представил, что либо мне пришло время идти на тот свет, если у вас в кармане случайно завалялся нож, или же… ключ, который вы бы отдали мне. — Я всего-лишь пришел попросить прощения. — Я сказал вам, чем вы можете его заслужить, — закашлялся. Что-то еще более непонятное Дантесу появилось во взгляде прокурора. Что же? Он вдумываться не стал. Сейчас или никогда, пока Жерар растерян! Дантес, взяв волю в кулак, резко обхватывает локтем шею Вильфора и сжимает, но не до смерти. Он не такой, он не убийца. — Ключ или жизнь, решайте! Около минуты проходит в молчании: прокурор сопротивляется, но выбраться не выходит. Стараясь изо всех сил, Эдмон только сильнее давит ему на горло, полностью игнорируя, как тот вцепился в его руку пальцами, царапая. Не успевает пленник поклясться себе, что если прокурор не успеет, то на одного убийцу в мире прибавиться, как ключи со звоном падают на пол. Дантес их быстро поднимает, от волнения дыша не легче того, кого на немалые несколько минут почти лишил кислорода. — В вас до сих пор не угасло желание бежать отсюда? — Вильфор отошел на два шага от небезопасного субъекта. — Только возрасло, прокурор, благодаря вам, — отзывается он, с трудом сдерживая довольную улыбку. Жерар понимает, что проигран не только бой — жизнь. — Может, мне стоит запереть здесь вас? Я понимаю, что уже завтра утром заметят подмену, но очень хотелось бы, чтобы вы хоть раз, ненадолго, прочувствовали этот ночной обмораживающий холод, свист ветерта, ледяную влагу от моря и слепую тишину. — Так и есть, может, в этом справедливость, — спокойно говорит прокурор, чем удивляет, пусть и несильно, Эдмона. — Но вам не станет от этого легче, к тому же и вас быстро найдут. У меня есть предложение. — Какое же? — Вертит ключи в руках, слово малец конфету. — Я уйду сейчас также, как и пришел, а вы сбежите чуть позже и проверите одно место на карте… Говорят, это карта клада, если это правда то… — То в таком случае я заберу всё себе и даже не вспомню, что карту дали мне вы. Если же там ничего не окажется, то, поверьте мне, я приду по вашу душу, где бы вы ни были. — Значит, можно расценивать это как согласие? — Жерар достал из кармана карту. — Да. Интересно, с чего вдруг такое великодушие? Еще и от вас? — Каждому грешнику воздастся по заслугам.