***
Началось это всё во время долгих тренировок Баама, на которых тот пропадал даже не днями — неделями. Кун тогда взял странную привычку расхаживать по Экспрессу по ночам. Не для адреналина или тренировок, просто так — бесцельно. Однажды во время такой прогулки парень услышал звонкие шаги за поворотом и еле успел уклониться от одиночного взмаха меча. Зеркало Чистого Неба было тут же извлечено, боевая позиция занята. А потом — ничего. Просто долгий взгляд друг другу в глаза. Слишком долгий — хотя, может, это и было лишь издевательство самого Времени над Агнисом. Он нервно закусил губу, от чего-то не желая первым начинать диалог, а через секунду уже осознал себя буквально зажатым между чёрной стеной и полностью белым мужчиной. Первые поцелуи бывают двух видов — нежные и несмелые или страстные и лихие. Их первый поцелуй был именно вторым: Уайт сминал его губы в каком-то животном порыве, и под диким напором Агеро не оставалось ничего другого, как подчиниться и ответить. Это не любовь или какие-то чувства — просто два изголодавшихся по страсти человека, успокаивал себя парень. Говорят, привычка формируется за двадцать один день. И впрямь, так оно и было: через это время Кун перестал дёргаться каждый раз, как услышит в пустом коридоре Экспресса позади себя шлепки босых ног о каменный пол. А однажды парень с удивлением поймал себя на мысли, что неплохо было бы найти Уайту тёплую обувь — сам-то он мёрз от одного только взгляда на это всё. Впрочем, холодно им никогда не было. От жарких поцелуев они плавно — ну или не очень плавно — переходили к ласкам. Никогда — односторонним, обоюдным — всегда. Обычно просто рукой, но иногда, в особенно длинные ночи, Агеро — не без помощи — перебарывал свою гордость, доставляя удовольствие демону ртом. Они никогда не обсуждали это. Они вообще ничего не обсуждали: каждая встреча — это рваные вздохи, шуршание одежды, стук капель пота об пол. Поначалу это действительно беспокоило Агниса, но потом и ему стало плевать. Разговоры, даже самые пустые, нужны состоящим в нормальных отношениях людям. В таких, как с Баамом. С ним были длинные душевные беседы по ночам, неловкие касания рук и снова беседы. Кто-то мог бы сказать, что это просто Уайт понимает его без слов. Только вот Агеро с уверенностью считал, что тот лишь утоляет свою собственную звериную жажду, никогда не обращая внимание на эмоции партнёра. Раз за разом, он вжимался всё сильнее, иногда даже настигал Куна прямо посреди «дня», оставляя покрытую алыми метками шею и чувство полного исступления. И — что парень никогда не признавал — спокойствия. Кстати, да. Уайт всегда оставлял метки. Мелкие, совсем не заметные засосы, белые линии от ногтей вдоль тела, кровоточащие укусы, которые потом приходилось мазать заживляющими кремами ещё несколько дней. Агнис в самом начале сопротивлялся, пытался как-то увернуться — если это всё заметит кто-то из его команды или, упаси Захард, сам Баам, большой беды не миновать. Однако каждое утро, натягивая на себя очередную рубашку, парень с удивлением замечал, что все отметины находятся аккурат под ней, и ни одна из них не выделяется настолько, чтобы принимать её во внимание. Было ли это умышленным или просто случайностью, Кун не знал. И не хотел знать. Заботливый тут Баам, а не это чудовище. На Скрытом Этаже Агеро впервые пришёл к демону сам. Не зная, то ли от изнурительных тренировок, то ли от недостатка внимания со стороны Незаконного, то ли от сформировавшейся привычки, он одной ночью отправился искать Уайта. Не было гарантий, что он тоже был здесь, на этой Ступени. Не было гарантий, что он не оттолкнёт Куна — ранее-то всё было лишь с желания Убийцы. Но он был здесь. Сидел на камне подле какого-то безвестного озера и руками расчёсывал свои длинные волосы. Обернулся, заслышав шум, и хмыкнул, мол, так и знал, что ты придёшь. А ещё тогда они впервые сделали всё «по-настоящему» — полноценно. И Агеро никогда не признается, что находиться в принимающей позиции ему понравилось. Даже очень. Но… После этого они встретились уже через несколько лет. Долгих — для Уайта, промелькнувших за секунду в стеклянной коробке-гробу — для Куна. Говорят, что продолжительная разлука либо сближает, либо отталкивает окончательно. Чтож, в грандиозной битве за Гнездо случился, можно сказать, их первый разговор тет-а-тет. Агнис клялся себе, что это всё ради Баама: собранные души солдат, помощь самому аморальному Убийце во всей Башне, жертва своего здоровья огненной рыбке. Арье тогда точно подметил, что Кун — такое же чудовище, как и он сам. С той лишь разницей, что парень не хочет, чтобы кто-то — а если точнее, Баам — узнал об этом. Всё ради Баама, всё это ради Баама — Агеро неустанно твердил об этом себе. И даже во время тех объятий, когда, казалось, он вкладывал всего себя в ободряющую речь. Всё ради Баама. Но стоило на секунду отвести взгляд, в голове возникала диаметрально противоположная мысль. Как же демону шли эти алые полосы на щеках.***
— Мы скучали по тебе… Кун в изумлении уставился на мужчину напротив. Что он только что сказал? Нет, это определённо не то, что Агнис подумал. Этот Арье не мог по нему скучать. По совместным ночам — возможно. Но ведь он мог найти себе другого любовника, так ведь? Так? Или… Размышление его прервал поцелуй. На удивление не дикий, как это бывало обыкновенно, а размеренный и тягучий. Небесного цвета волосы со всей осторожностью заправили за ухо. Кун отвечал слабо, даже лениво — ему действительно нравилось, когда можно так расслабиться, не думать не о чём. Нравилось, когда роль ведомого занимал он, а ведущий вот так, в своей плавной, царственной манере нависал над ним. Впрочем, Уайт не был бы сам собой, если бы не завершил поцелуй резким укусом в нижнюю губу. Агеро — скорее для проформы — шикнул от привычной боли и, улыбнувшись, прижался своим лбом ко лбу нависающего над ним Убийцы. — Господин Кун… От одного этого голоса, насквозь пронизанного искренним недоумением, Агнис переменился в лице, молниеносно откатился от Уайта и рывком сел на кровати. Расстёгнутая рубашка съехала вбок, обнажая «созвездия страсти». По спине пробежал холодок. Баам стоял в дверях с подносом еды в руках. Удивление быстро сменилось осознанием, и мальчик весь задрожал. Поднос со звоном упал на пол. Медовые глаза заполнились слезами, а голос воплощал собой отчаяние, затаившийся гнев и практически осязаемое разочарование. Разочарование в Куне. — Почему?.. И, не желая слышать ответ на свой вопрос, Незаконный убежал куда-то, глотая подступающую к горлу истерику. — Баам, я… Что, «я»? Я могу всё объяснить? Я не хотел? Я составил какой-то хитроумный план? Я тут жертва? Я не сам прыгнул к нему вчера в объятья? Я не искренне улыбался сейчас ему? Я не сам прижался к его лбу, исполняя наш с тобой жест? Я не… Вдруг сзади на талию медленно легли руки. Длинные белые волосы водопадом перетекли с плеч Уайта на плечи Агеро, легко щекоча шею. Возле самого уха парень ощутил горячее дыхание, а после — быстрый поцелуй, заставивший барабанные перепонки глухо зазвенеть. — Зато теперь ты принадлежишь только Нам, — Арье заключил своего любовника в крепкие объятья. Надо с силой оттолкнуть его. Наорать так, чтобы отбить всякое желание у Убийцы даже приблизиться к нему. Надо побежать за Баамом. Надо его приласкать, попытаться хоть как-то успокоить. Надо признаваться ему в любви вновь и вновь. Хоть не восстановить отношения, но расстаться на более позитивной ноте, чем сейчас. Из всего этого вышло лишь почему-то беззлобно пробурчать: — Эгоист. Агнис так и не сдвинулся с места. Не хотелось думать, что всё это было спланировано. Не хотелось думать вообще. — Наше чудовище, — хмыкнул сзади Уайт. И чёрт бы побрал этого демона — насколько же он был прав.