Burning alive

Черный Рендж Ровер Клауса припаркован возле дома ее соседей неподалеку. Это для того, чтобы ее семья не заподозрила его причастность к исчезновению Елены на весь день. Уже стемнело, а они до сих пор не могут оторваться друг от друга. Прощальный поцелуй затянулся и теперь Елена сидит на нем сверху на водительском сидении автомобиля. - Нужно было остаться у меня. - между нетерпеливыми поцелуями произносит первородный, обнимая ее за талию. - Не могу…У Дженны снова будет паника. - отвечает Елена, продолжая целовать его, когда ее руки покоятся на его груди. Ее неимоверно злит, что она не может просто остаться с ним подольше. И ее близкие предпримут очередную попытку его уничтожить, а ее, наверняка, попытаются запереть, если узнают, что происходит между ними. Она не в силах совладать с прощанием, пусть и на короткое время, поэтому она целует его с отчаянием и со всей страстью. Девушка прикусывает его нижнюю пухлую губу и слизывает кончиком языка место укуса. Когда Клаус углубляет поцелуй, она обхватывает его язык губами и медленно посасывает, едва касаясь зубами. Ее дразнящие поцелуи вынуждают его слегка простонать. Он пытается игнорировать явную тесноту в брюках, но она не делает ситуацию лучше. Клаус с усилием отрывается от ее нетерпеливых, сладких губ, которые лишают его самоконтроля. - Так, sweetheart, слезай. - произносит он, отстраняясь, когда она тихо простонала в его рот, почувствовав его возбуждение. - Почему? - она снова накрывает его губы. Елена даже не пытается сдержать свои порывы, только не в его присутствии, не после того, что произошло между ними сегодня. - Потому что...- он ладонями сжимает ее ягодицы, обтянутые джинсовой тканью. - Я могу взять тебя прямо сейчас, а я не хочу предоставлять твоим соседям такое зрелище. - отвечает Клаус, когда она дразнящими поцелуями перешла к его шее. Он взял ее сегодня столько раз, неустанно изучая ее тело дюйм за дюймом. Но ему просто мало. Елена рассмеялась и снова припала к его губам, проникая языком в рот. Он не может не ответить, поддавшись вперед. - Я не могу насытиться тобой. - голосом пропитанным отчаянием произносит он в ее губы. Он знает, что он теперь обречен, и пути назад нет. - Это безумие. - он грустно улыбается, посмотрев в ее глаза полные нежности. - Могу сказать тоже самое о тебе. - она довольно улыбается, наполненная чувством триумфа, что он пленён ею также, как и она им. Наконец, с десятой попытки остановив страстные поцелуи, они прощаются. Клаус наблюдает как она добирается до крыльца своего дома и оборачивается к нему, улыбнувшись напоследок, она заходит внутрь. После этого он заводит машину и уезжает. Елена закрывает дверь и глубоко вздыхает. Ее одолела невыносимая тоска. Всего лишь один день, проведенный с ним, а она уже привязалась настолько, что все ее нутро кричит о том, чтобы наплевать на все и вернуться к нему. Пока она стоит, прислонившись к двери спиной, из гостиной раздается голос Джереми: - Эй, где ты была весь день? - спрашивает он, встав с дивана. Дженна выглядывает из кухни с миской салата в руках. Они собирались снова позвонить шерифу и сообщить о ее пропаже, но короткое сообщение Елены перед выездом из дома Клауса, их успокоило. - В лесу гуляла. - отвечает Елена, не придумав ничего путевого для ответа, занятая мыслями о первородном. Повесив укороченное пальто, она идет в сторону кухни, чтобы взять что-нибудь перекусить. Она не ела весь день, утоляя голод другого характера. Ее брат и тетя переводят взгляд с нее друг на друга. Ранее они бурно обсуждали ее странное и несвойственное ей поведение, пока не заявился Деймон с расспросами о ее местонахождении. Они посчитали, что он все-таки ее нашел, и она задержалась на весь день с ним. - Что с волосами? - улыбнувшись, спрашивает Джереми, оглядывая свою сестру с ног до головы. Он и Дженна пришли к соглашению, что тактика упрекать ее в странности сделает только хуже, как это было раннее, поэтому решили пойти путем шутливого тона. Елена отводит взгляд, пытаясь придумать объяснимый ответ. Она касается пальцами своих волос, которые беспорядочными локонами высохли после душа. К слову, душ был ни к чему, учитывая, что нормально помыться ей и Клаусу так и не удалось. - Эм, в реке купалась. - отвечает она с напускным равнодушным видом, будто ничего странного в том, чтобы купаться в такой холод нет. - Окей. - просто отвечает Джереми, изобразив улыбку. Дженна прикусывает язык, чтобы ненароком не сказать ей, что она умом тронулась, как и младший Гилберт. Не дай Бог, она снова сбежит. Клаусу точно надоест отсылать своих гибридов на ее поиски, и он просто может взять и прикончить ее. Елена доедает бутерброд под острожными подглядываниями тети и брата, которые еще странно улыбаются ей, когда она поднимает глаза на них. После она поднимается наверх в свою комнату, где нет этих странных взглядов и подозрительных улыбок. Зайдя в ванную, она понимает почему ее брат и Дженна недоуменно уставились на нее, словно она свалилась из другой планеты. Ее слегка потрепанный вид так и кричит о ее занятии безумным сексом: раскрасневшиеся щеки, опухшие и покусанные губы, беспорядок на голове и светящиеся глаза. Елена снимает одежду перед зеркалом, продолжая оглядывать себя. Меток на шее нет, Клаус оставил их на ее груди и животе, также несколько следов пальцев на ее бедрах. Низ живота несколько ноет при воспоминании об их интимной близости. Черт, не хватало теперь превратиться из-за него в нимфоманку! Хотя, сегодня она так себя и чувствовала весь день рядом с ним. Ее желание к первородному только усилилось после этой близости. И Елена понимает, что усилилось не только плотские потребности ее тела, но и ее чувства к нему. Клаус проезжает по ночным улицам Мистик Фоллс и раздумывает о своих дальнейших действиях на счет своего двойника. Игнорируя сильное желание развернуть машину и увезти ее снова, он прибавляет скорости. Он провел с ней весь день, когда как не проводил столько времени ни с одной женщиной, за исключением Татии. Ему все еще ее мало и это его пугает, черт возьми. Хоть он и отличается натурой собственника, но он не помнит, чтобы он был так жаден и ненасытен настолько. Елена словно создана для него. Каждое мгновение с ней сегодня было идеально для него. Почему это так отличается от моментов, проведенных с Татией? Его мысли плавно возвращаются в прошлое на тысячи лет назад. Татия. Он помнит ее улыбку, ее задорный смех, который он любил. Она была своевольная, свободолюбивая и бросала вызов устоявшимся довескам того времени. Влюбленный наивный юноша ее боготворил, несмотря на ее метания между ним и его старшим братом. Теперь его настоящая ипостась привязана к ее двойнику. В них есть что-то общее, помимо внешности, он заметил это сразу в самом начале, когда она люто его ненавидела. До сих пор его изумляет до глубины души ее способность испытывать к нему чувства, несмотря на то, что он сделал. Будучи эгоистом до мозга костей, он сменил первоначальную тактику в отношении нее, не собираясь делиться ни с кем, особенно когда он понял, что она незаметно для него же забралась далеко под кожу. Близость с Еленой было не просто удовлетворением потребностей или снятие сексуального напряжения. Он почувствовал полное единение с ней. Возможно, поэтому он не стал пить ее кровь во время секса, не желая портить момент и испугать ее. Укротив бушующего монстра, он хотел сделать приятно ей. То, что она не испугалась, увидев его глаза гибрида, тронуло что-то глубоко в его черном окаменевшем сердце. В нем проснулась жалкая и давно покинувшая надежда, что такая светлая и чистая душа захочет быть с таким, как он, погруженный во мрак и тьму, демоном. Нужно пока сохранить в секрете то, что происходит между ними. Неизвестно, что Сальваторе и ее близкие предпримут в попытке помешать им. Он беспокоится о том, что с ней может случится и о том, что она, не выдержав осуждения окружающих, передумает. Клаус убедился в одном: между ними даже до близости, было не просто физическое влечение, а кое-что большее. Их тянет друг другу, словно магниты, где бы они не были. И первородный не может не отметить удовлетворяющий его факт, что она принадлежит только ему, причем добровольно. Когда как Татия не смогла себе этого позволить, испытывая чувства к Элайдже. Его брат остался в неведении о том, что он был близок с ней интимно. Тем не менее, она выбрала Элайджу до своей смерти. Она была первой женщиной, с которой он провел ночь. Их интимная близость сопровождалась неловкостью и чувством глубокой заботы. Он помнит приятные и трепещущие моменты его первой влюбленности, но спустя века тьмы и уничтожения человечности, они теперь не задевают струны его души. Близость с Татией была приятна, он был счастлив, что объяснимо, ведь он любил ее. Но с ней не было такой инстинктивной, безудержной страсти и бешеного желания, как с Еленой. Его девочка оказалась пылкой, чувственной и весьма страстной натурой в постели. Катерина. Она была восхищена им и его статусом лорда Англии. И конечно же, ей импонировало его немногий интерес. Она проявила заинтересованность и в Элайдже также, как и Татия. Его это мало волновало. Клаус не на шутку разозлился, что его брат снова из-за тяги к женщинам с лицом Татии пошел за его двойником. Но понаблюдав за Еленой, он удостоверился, что она не испытывает чувств к его старшему брату, кроме уважения к его благородству. Ее чувства, ее тело и ее мысли принадлежат ему. С чувством глубокой удовлетворенности он заходит в свой особняк, чтобы обнаружить свою сестру, очевидно, ожидающую его для расспросов. - Она хотя бы жива? - подает голос Ребекка, сидя на кожаной софе с бокалом виски. Он игнорирует ее вопрос, подойдя к бару, чтобы наполнить бокал виски и кровью из пакета. - Сальваторе ничего не говорили о коле? - Нет, ищут до сих пор. - недовольно отвечает она. Ей совершенно не нравится, когда ее игнорируют. - Кто она, Ник? – спрашивает первородная. Ребекке до смерти любопытно с кем ее брат так увлекся сегодня, что она целый день не могла зайти в дом. - О чем ты? - спрашивает он, отпив из бокала. Его сестре не зачем знать, что он провел весь день с Еленой. - Не притворяйся, Ник. – она закатывает глаза. – Кто она? Почему ты не хочешь говорить? - не отстает Ребекка, желая непременно выяснить, что за особа, с которой ее брат буквально мариновался в сексе, будто бы он был заперт в гробу на сто лет, а не она. - Может, потому что это не важно? - отвечает Клаус, повернувшись к сестре, которая проявляет уж слишком большой интерес к его личной жизни. Она подозрительно прищуривает свои голубые глаза и ее осеняет неприятная догадка. - Черт возьми! Только не говори, что это та надоедливая блондинка! - она поморщилась от своего предположения. Клаус закатывает глаза, но не стал отрицать. Его ухаживания за Кэролайн могут сыграть на руку, хотя бы Елена будет вне подозрений. - Ребекка, не кричи. - О чем ты только думал?! - не сбавляет тона первородная, встав с дивана и подойдя к брату, который за века, видимо, утратил вкус в женщинах. - Ник, от тебя смердит сексом. Ты бы помылся что ли. – она морщит нос, притворно помахав рукой. Он действительно пренебрег душем, используя его не по назначению. - Почему тебя так стала волновать моя личная жизнь? Тебе некого доставать? - он допивает стакан и ставит его на деревянный столик. Его сестра начинает действовать на нервы, еще с утра, комментируя его долгожданное уединение с Еленой. - Волнует, когда мой брат якшается с такой, как она. Что ты в ней, вообще, нашел? - негодует Ребекка. Приставучая, тошнотворно правильная с явными комплексами неполноценности блондинка просто не может так зацепить Ника. Она подумывала проткнуть ее колом, если она снова полезет бессмысленными и бредовыми советами оставить Мэтта в покое. Теперь она еще смеет проводить здесь весь день, кувыркаясь с ее братом, что она не могла зайти в собственный дом! - Будто бы твой выбор мужчин объясним. - равнодушно отвечает Клаус. Он проходит мимо нее, чтобы подняться в свою комнату. С него хватит беспричинной истерики и громких криков его сестры, которой стало внезапно скучно в этом городке. - Ты куда? – спрашивает она, прожигая злым взглядом его спину. - Спать. – бросает Клаус, поднимаясь по лестнице. - У тебя хотя бы есть на чем спать? – саркастично интересуется Ребекка, намекая на сломанную кровать. Она не удивится, если так и есть, вспомнив звуки сегодняшнего марафона. Он захлопывает дверь своей комнаты, усмехнувшись про себя.