Полюби меня на языке цветов

Давай рискнем? – белая фиалка.

      Антон мысленно радуется, что Сергей полностью сосредоточен на маршруте и не поглядывает в зеркало заднего вида — то ли не хочет смущать и без того скованного флориста, то ли действительно следит за движением на дороге, а он просто любит накручивать.       Узкое пространство уж слишком давит, нерешительность витает в воздухе, а тело вытянуто по струнке, боясь расслабиться полностью, но внутри хлещет возбуждение: сердце бешено стучит, от восхищения блестят глаза, и трудно сидеть на месте ровно. Антон молча захлебывается собственными эмоциями, слишком часто вдыхая и выдыхая, а потные ладони каждую минуту трутся о грубую джинсовую ткань.       Едва слышимый звук поворотника напоминает о себе, и Сергей в очередной раз выкручивает руль, отчего Антон едва качается в сторону, соприкасаясь с дверью. Плавные повороты машины и ненавязчивый запах ароматизатора в паре исполняют безмолвную колыбельную; зевнуть бы, но этикет не позволяет.       Наконец Антон перестает напрягать мышцы, отдаваясь полностью этой убаюкивающей мелодии, а паника из чувств внутри постепенно начинает сходить на нет.       Спасибо, где можно поставить пять звезд водителю?       В руке коротко вибрирует телефон, будто умеет считывать желания. Оксана: Удачи :)       Шастун улыбается. Он все еще немного обижен на поступок администратора, но рад, что есть кто-то, кому не все равно на него.       Он коротко отвечает «спасибо» и погружается в раздумья, рассматривая через тонированное стекло повседневную жизнь других людей. Они как муравьи, что снуют туда-сюда: куда-то торопятся, вечно суетятся, толкаются, не обращая внимания друг на друга. Никто не останавливается, чтобы взглянуть на ясное солнце, понаблюдать за проплывающими облаками, вдохнуть свежий воздух — некогда, нужно все успеть и как можно быстрее.       Машина останавливается на светофоре, и Антон теперь рассматривает небольшую группу людей, собравшихся перед пешеходным переходом. Мужчина с букетом красных роз нервно поглядывает то на наручные часы, то на впереди стоящий светофор, и чуть ли не бегом достигает конца «зебры», когда загорается зеленый цвет. Флорист, наблюдающий за этой картиной, вспоминает, что его ждут тоже розы.       Вдруг от ощущения неизвестности подкрадывается мысль открыть дверь и в страхе побежать домой, которого и нет, — самоуверенный дурак, что решил съехать раньше времени, думая, что его кандидатура устроит самого Арсения Сергеевича.       А может, он зря так, и этот Арсений Сергеевич просто золотой начальник: неиспорчен деньгами, любит свою работу и тепло относится к обслуживающему персоналу — вон ведь розы свои любит безумно по словам Оксаны.       Антон мотает головой в надежде выкинуть мысли о попытке сбежать. Рука, успевшая схватиться за ручку сбоку, отпускает ее, и машина в это время начинает медленно набирать скорость, как бы не давая Антону уйти.       Но если Оксана права, и он там останется? Знакомства, другая работа, по сути новый, но по-прежнему старый начальник... Возможно, действительно стоит растрясти успевшую стать однообразной за последний год жизнь, выйти из зоны комфорта и попробовать что-то новое, пускай и не самое приятное, что Антон бы хотел.       Нет, нельзя бежать от неизвестности. Он слишком много перетерпел и выдержал, чтоб просто так взять и сдаться, даже ничего не зная.       Антон думает, что готов рискнуть.       Он хмурится, выходя из мыслей и замечая незнакомый район. Все чаще стали мелькать крупные здания с вывесками автосалонов, стройматериалов и мебельных магазинов, и все реже попадались живые души.       Вскоре эта картина сменяется на более презентабельную: вдалеке крыши и высокие заборы, и Антон понимает, что они давно выехали из города. Окна двухэтажных, трехэтажных, а иногда даже четырехэтажных домов нескромно выглядывают поверх бетонных стен заборов, и он чуть ли не с присвистом следит за сменяющими друг друга домами — один роскошнее другого.       Его удивление, казалось бы, достигло высот, но когда машина медленно въехала в нужный двор, и Сергей открыл Шастуну дверь, немым жестом приглашая на выход, оно перешло все границы. Дар речи флориста оказался окончательно потерян, а глаза, которые до этого полезли на лоб, при желании перебрались бы на макушку.       Либо Антон очень крепко спит, либо жизнь хочет над ним пошутить во сне.       Потому что так бывает только в фильмах. Когда впереди — коротко стриженные, неестественно зеленые длинные прямоугольники газона, в сумме превышающие квартиру Антона раз в десять. Когда между ними петляют дорожки из идеально чистой, светлой плитки, уложенной четко кирпичик к кирпичику. Когда сзади растут из земли и расширяются в бок темно-красные кирпичные стены с потемневшими от времени оконными рамами, а на тебя смотрит массивная дверь, что на фоне нее Антон кажется гномом.       Ущипните да так, чтоб посильнее. Облейте литрами холодной воды, закричите на ухо через рупор, врубите на полную тяжелый рок в колонках. И все это повторите еще два раза.       Дверь открывается, и оттуда показывается мужчина в черном костюме, с бабочкой и в перчатках как у Сергея. Флорист отмечает, что у хозяина этих хором есть даже свой дворецкий, в глазах которого промелькнуло удивление — явно ожидал увидеть не такого юного молодого человека.       — Добрый день, добро пожаловать, — он кивает Антону с легкой улыбкой, отчего в уголках глаз появилось еще больше морщинок. Такое теплое отношение к нему и внешний возраст мужчины, с виду превышающий возраст Антона в два раза, напоминают отца, и сердце болезненно сжимается. — Меня зовут Константин, сейчас мы с вами пройдем внутрь, и я сообщу Арсению Сергеевичу о вашем прибытии.       Флорист открывает было рот, чтоб задать вопрос, немного оборачиваясь на машину позади, возле которой Сергея уже не наблюдалось, но дворецкий его перебивает, прекрасно все понимая:       — Ваши вещи вы сможете забрать позже, как только будет одобрена ваша кандидатура. Пройдемте за мной.       Антон с опаской делает шаг и задерживает дыхание, когда, придержав дверь, пропускают внутрь. Константин просит ждать здесь, а сам уходит в левую часть особняка, пока Антон не без скромности осматривает парадную.       Особняк явно построен больше ста лет назад, которому интерьер очень хорошо соответствует, но выглядит чуточку современнее. Парадная явно была оформлена для привлечения внимания. На полу — чередующие друг друга шоколадные и молочные ромбы мрамора, который переходит на такого же темного оттенка глянцевые мраморные панели на стенах и заканчивается под высоким потолком, где, задрав голову, можно рассмотреть огромную фреску с изображением божеств.       И если Антон думает, что мрамора тут слишком много, то он ошибается. Справа от него вилась лестница из, черт возьми, мраморных ступеней, покрытых красной ковровой дорожкой, которой явно не первый десяток лет.       Флорист не знает, что делать: смеяться от вкуса человека, что предложил когда-то такую идею архитекторам, или продолжать рассматривать эту ослепляющую роскошь. Он боится даже представить, что может находиться в других комнатах особняка.       — Входи, — Арсений читает книгу, одновременно слушая тихо льющуюся классику, когда в дверь коротко стучатся.       — Арсений Сергеевич, он прибыл и ожидает в дверях парадной.       — Проведи его в оранжерею, а затем проверь подготовку к обеду. Меня сопровождать не нужно, я сам схожу. Пускай сервируют стол к обычному времени, я долго не задержусь, — не отрываясь от чтения, гадко ухмыляется.       Константин возвращается довольно скоро. Он все также улыбается, а глаза с подозрением осматривают Антона, который не сдвинулся с места ни на миллиметр, зато успел прикинуть стоимость всех окружаемых предметов.       — Арсений Сергеевич сказал проводить вас в оранжерею, куда он скоро подойдет. Пройдемте за мной.       Антон выходит за дворецким и вдыхает свежий воздух, от которого становится лучше. Голова от такой роскоши успела закружиться, и ладони снова начинают потеть. Как оказалось, Сергей сидел все это время в машине, наверное ожидая, когда Шастун заберет свои вещи, и тот, проходя мимо, думает, что это ужасно скучная работа — быть водителем. Он даже не замечает пару синих глаз, что с интересом провожают из окна, слишком погруженный в собственные эмоции от всего происходящего.       Флорист успевает насчитать четыре широких окна, прежде чем они поворачивают за угол. Здесь вдоль дорожки посажены конусообразные туи, между которых можно было разглядеть с левой стороны еще одну дорожку с несколькими лавочками, возле которых растут высокие деревья, создающие тень. Одно из деревьев в это время подстригает какой-то садовник.       Дорожка, по которой они все еще идут, поворачивает за угол особняка, плавно переходя в большую площадку. Они на месте.       У Антона захватывает дух от этого полностью прозрачного замка. Оранжерея снаружи выглядит как что-то по-настоящему ценное и дорогое для хозяина. Она словно стеклянная шкатулка, что хранит в себе какой-то важный секрет, а металлические опоры удивительно изящны и немного сглаживают хрупкость сооружения, созданную стеклами.       Внутри царит целый букет потрясающих ароматов и неописуемой красоты. Несмотря на яркий свет, проникающий в каждый уголок, здесь прохладнее, чем снаружи. Антон с придыханием хлопает глазами от такой картины, даже не расслышав слова дворецкого и не замечая его уход. Флорист медленно перемещается между разноцветными рядами пышных роз, которые манили, гипнотизировали всем видом. Ему казалось, что он слышит их шепот, отчего хотелось прильнуть к ним, остановив время, и слушать, слушать, слушать...       Антон проходит дальше и попадает в немного другое ответвление оранжереи: по его окружности высажены кустовые розы, а наверху — ажурный купол, напоминающий распустившийся цветок. Фонтан все также бурлит, а скамейки, одна из которых была ранее занята Арсением, пустуют.       Эмоции вновь накрывают ударной волной, от которой флорист пошатывается, но продолжает твердо стоять на ногах. Слишком много всего в один день. Становится плохо и хочется сесть, но флорист не позволяет себе этого, потому как скамейка явно тут стоит не для слуг.       Он совершенно не замечает, как в оранжерею кто-то входит и с нескрываемой неприязнью смотрит на худую спину, что даже подпрыгивает от испуга, когда оборачивается.       — Чертополох мне в рот!       В холодном взгляде что-то непонятное быстро пробегает, но тут же сменяется на маску брезгливости. Антон быстро захлопывает рот, но слово — не воробей, и он с ужасом застывает на месте.       «Так вот вы какой, Арсений Сергеевич.»       Арсений одет с иголочки: сидящий по фигуре пиджак, почему-то надетый и тем более застегнутый в такую погоду, отглаженные брюки и начищенные до блеска туфли. Осанка до невозможности ровная, а руки сложены за спиной. Флорист быстро пробегается глазами сверху-вниз, отмечая, что хозяин особняка выглядит как представитель королевской семьи.       Он всматривается в эти потемневшие глаза, заглядывающие в душу, отчего появляются в страхе мурашки и холодит все внутри, и понимает, что ему придется несладко.