принцесса-медвежонок

      — Мерлин? — Моргана в светло-розовой шубке поверх тонкой ночной сорочки протиснулась по лестнице в каморку и заглянула внутрь. Мерлин на полу тихо ворчал, полируя доспехи, и Моргана облегченно выдохнула. По крайней мере, надежда еще есть. — Мерлин!       Мерлин поднял на нее недовольный взгляд. Моргана вздохнула. Мерлин сощурился.       — Что она натворила?       — Ничего особенного, — Моргана, аккуратно подцепив пальцами край одеяла, присела на не заправленную постель рядом с Мерлином. Мерлин продолжал настороженное наблюдение, так что Моргане пришлось признаться. — Кажется, ей не особо понравилась идея короля наконец выдать ее замуж.       — Ты не хочешь сказать, — начал тихо Мерлин и тут же захлопнул рот. Моргнул, выдохнул, стиснул зубы. — Я убью ее.       Моргана искренне посочувствовала сестре. ***       Мерлин развернул карту лесов близ Камелота, повертел ту в руках и снова тихо проклял королевскую задницу. Стоящий рядом Ланселот отвесил ему подзатыльник.       — Ты не можешь так говорить о леди, Мерлин.       — Да какая она леди?! — возмутился Мерлин. — Мы ее так до скончания времен искать будем!       — Справедливости ради, Мерлин прав, — подал голос Гвейн и тут же получил от Леона затрещину. — Ауч, Леон!       — Начнем с ее любимых мест, — дипломатично отозвался Леон. — Далеко она уйти не могла.       — Леон, ты уж прости, но ее любимое место и есть лес! — Мерлин, грозно сверкая глазами, предусмотрительно отодвинулся от Ланселота подальше. Леон вздохнул. Осуждающе так, как только он и умеет. Вздохнул так, что отбило у остальных все желание спорить.       — Рассредоточимся. Короли пяти королевств прибудут завтра на рассвете, и к тому моменту ее высочество должна быть причесана, одета, умыта и должным образом вразумлена. Если этого не произойдет, король Утер грозился плетьми.       — Замечательно, — буркнул Мерлин. — Сбежала Артес, виноваты мы, а я ведь даже не слуга и не рыцарь, я чертов придворный лекарь.       — Все много хуже, мой добрый друг, — Гвейн обнял Мерлина за плечи и металлической полупьяной тушей повис на нем. — Ты единственный, кто может ее найти.       Мерлин хмуро зыркнул на него и послал тот же взгляд безмолвно умоляющему Ланселоту. Иногда он очень сильно ненавидел свою жизнь. ***       Не сказать, что жизнь в Камелоте была ужасна, несправедлива и тяжела, но Мерлин нарушал с десяток законов одним только существованием. И не сказать, что Утер рьяно истреблял магов, — а после раскрытия способностей Морганы тот старательно закрывал глаза на слухи о магах, объявляющихся в деревнях то тут, то там, — но дразнить дракона Мерлину не хотелось от слова совсем, да и перспектива оказаться на костре продолжала маячить перед глазами, не давая порой вдохнуть полной грудью. Помимо очевидного, Мерлину приходилось оттачивать лекарское ремесло, находясь у Гаюса на побегушках, и заменять Изольду в служении у принцессы, что приводило их к главной занозе в заднице Мерлина, названной — Мерлин считал, ошибочно — драконом «второй половиной монеты», коронованной принцессе Артес Пендрагон — гордости Утера и головной боли всего Камелота, должной выйти замуж в ближайшие полгода.       Не то чтобы Мерлин не понимал нежелания Артес выходить замуж, но это нисколько не оправдывало брождения Мерлина по лесу битый час, где он как идиот выкрикивал ее имя на все лады. Мерлин не выспался, Мерлин не успел на обед, Мерлин с рассвета занимался полировкой доспехов и заточкой меча ее высочества, потому что ей, видите ли, стоит быть во всеоружии с рассвета до заката, а сам Мерлин имел наглость в свой выходной заниматься самим собой и собрать цветы для Морганы, а не ходить за Артес по пятам.       Мерлин был зол, Мерлин устал, а Артес продолжала прохлаждаться черт знает где.       В конечном итоге впереди показался берег озера, и на нем, распластавшись на зеленой траве, лежала принцесса в своих излюбленных бриджах да свободной рубахе с вырезом, совершенно не соответствующем вырезу благородных леди. Мерлин устало вздохнул, возвел очи горе и шумно протопал прямиком к берегу, нависнув над Артес карающей дланью. Артес не повела и бровью.       — Мё-ёлин, — протянула она, открывая глаза и обворожительно улыбаясь. — Ты нашел меня, благородный рыцарь.       — Артес, — очень терпеливо позвал Мерлин. — Что ты пила в последние двенадцать часов?       Артес возмущенно глянула на него, открыла рот и так же его закрыла. С минуту помолчала, а после выдала.       — Мерлин, а женись на мне. ***       Гвейн считал это смешным. Ланселот прятал улыбку, а Персиваль облегченно вздохнул свое «наконец-то» и объявил всей таверне выпивку за его счет. Мерлин предпочитал сидеть в своем тихом углу и жалеть себя. Проклинать судьбу за то, что свела его с Артес, он устал еще в первый год жизни в Камелоте.       В «Восходящее солнце» в синем плаще вошла довольная собой Артес, и Мерлин скрипнул зубами, пригубив эль и отвернувшись к окну. Артес села с ним рядом, пощелкала пальцами перед носом и разочарованно вздохнула. Мерлин смотреть на нее не собирался, но возня под боком за шесть лет стала сигналом к грядущим неприятностям, так что пришлось насторожено обернуться. Артес лучезарно ему улыбнулась. Мерлин сдвинул брови, пытаясь выглядеть хоть в меру так же сурово, как Гаюс, отчитывающий его за беспечное использование магии прямо у Утера под носом. На Артес это ожидаемо не подействовало.       — Ну Мерлин, брось, хорошо же получилось.       — Хорошо?! — рявкнул Мерлин так, что друзья-предатели поперхнулись элем, а несколько посетителей обернулись к ним. Артес тут же натянула капюшон посильнее, а Мерлин послал извиняющуюся улыбку, притянул к себе Артес и прошипел. — Из-за тебя я теперь участвую в этом дурацком турнире.       — Дурацком? — возмутилась Артес. — В этом турнире решится моя судьба, а ты называешь его дурацким?       — Медвежонок прав, Мерлин, — влез Гвейн. — Как ты можешь так обращаться со своей леди?       Артес хватанула ртом воздух и полезла за Гвейном, который в ужасе отскочил прямиком на Персиваля, повалив их обоих на пол, быстро поднялся и в мгновение оказался за Леоном. От Леона Гвейна спасти было некому.       Артес вернулась на свое место рядом с Мерлином, раскрасневшаяся и взъерошенная, посмотрела на него умоляюще и заметила.       — Я ведь тебе буду помогать.       Мерлин предпочел остаток вечера всех игнорировать. ***       — Не понимаю, почему ты в таком ужасе, — флегматично заметила Моргана, когда Мерлин пришел к ней жаловаться. — Ты владеешь магией.       Мерлин уже было собрался сказать, что так будет нечестно, и остановился на полуслове. Нечестно делать предложение после многочасовых поисков и ради избавления от навязанных женихов. Нечестно не спросить разрешения для втягивания в авантюру. Нечестно не замечать очевидного уже долгие шесть лет. Использовать магию в турнире, в котором участвовать не хотел от слова совсем, — не так уж и нечестно. И потом, утешил себя Мерлин, это будет лишь запасной план. Он, как-никак, все еще придворный лекарь, а не рыцарь без чувства самосохранения.       — Моргана, — серьезно взглянул на нее Мерлин. — Я люблю тебя.       Моргана фыркнула.       — Не смей говорить такое при Артес. Она же закопает нас обоих.       Мерлин решил не зацикливаться на вспыхнувшей внутри надежде. В конце концов, он не имел на это никакого права, а Артес была его лучшим, самым близким другом, терять которого из-за глупых чувств он не собирался. Так что Мерлин просто закатил глаза и ретировался прочь, намереваясь пожаловаться еще и Гаюсу. ***       Гаюс счел происходящее отличной шуткой и пообещал подкинуть приезжему барду сюжет новой песни. Мерлин в тот день ходил мрачнее тучи. ***       Из четырех приезжих за рукой Артес принцев принц Вивиан был самым заносчивым, Оттон — ужасающе неловким, Стефан не особо понимал, что забыл в Камелоте, а у Эгберта единственного оказалось подобие здравого смысла в голове. Артес глядела на них с неподдельным ужасом, Мерлин тихо ненавидел водруженную на него заботливой Гвен кольчугу, Ланселот кидал на всех сочувствующие взгляды, Персиваль занимался тем, что за шкирку удерживал Гвейна от уничтожения репутации королевства, Элиан делал вид, что никого не знает, а на лице Леона было написано плохо скрытое страдание. Утер прокашлялся, тепло встретил четырех королей и благосклонно кивнул принцам в ответ на их поклон. Мерлин скосил взгляд на ерзающую в своем плотно обхватывающем тело платье Артес, мысленно помолился никогда не встающей на его сторону богине Старой Религии и на словах Утера о новом сопернике вышел вперед, игнорируя насмешливый взгляд Вивиана и непонимающие — остальных. Если Артес хотела выставить его на посмешище, ей придется сесть в лужу; такому, как Вивиан, Мерлин проигрывать не собирался. Бросив взгляд на напряженную Моргану, он едва заметно кивнул.       Пусть это будет нечестно, но и он не подписывался быть камелотским придворным шутом. Задетая гордость всяко лучше неимения ее вообще.       Мерлин, по крайней мере, на это надеялся. ***       — Справедливости ради, я постучалась! — раздраженно-смущенно буркнула Артес, стоя к Мерлину спиной и заинтересованно разглядывая каменную стену. Мерлин, торопливо завязывающий синюю рубаху, закатил глаза.       — Верю. Что ты вообще здесь забыла?       — Ты одет? — Артес обернулась, нечитаемо оглядела с головы до ног, кивнула и сунула Мерлину под нос носовой платок с вышитым золотыми нитками инициалами. — Вот. Моргана сказала, мне надо это тебе отдать.       — С каких пор ты делаешь то, что сказала тебе Моргана? — сощурился Мерлин. Скулы у Артес подозрительно порозовели.       — Заткнись, Мерлин.       — Я, конечно, бесконечно благодарен за оказанную милость, — расшаркался Мерлин под убийственный взгляд Артес. — Но, Артес, ты хоть знаешь, что он значит?       — Удачу, — Артес с силой впихнула платок Мерлину в руки. — Просто возьми его и прекрати так улыбаться, ты, идиот. Тебе еще надевать камзол и идти на пир, не заблудись.       Артес резко развернулась, врезав Мерлину волосами по лицу, и промаршировала к двери, за грохотом сапог явно не услышав мерлиново «как скажете, миледи». На выходе Артес обернулась, но Мерлин уже вновь вернулся к камзолу, жилету и ремню, не обращая на Артес никакого внимания.       Идиот.       Как был идиотом, так и остался. ***       — Не понимаю, — качнул головой принц Эгберт, рассматривая вино в собственном бокале. — Отчего нужен этот турнир, если сердце принцессы занято?       — А оно занято? — как-то слишком радостно вцепился во фразу принц Вивиан. Принц Стефан, до этого влюбленными глазами провожающий собственного слугу, вскинул изящную бровь.       — Ох, мой дорогой, разве не очевидно? Король не может согласиться выдать дочь за мужчину без рода, будь он хоть величайшим учеником трижды прославленного лекаря. Леди Артес все-таки принцесса и будущая королева Камелота.       — Да какая из нее леди! — возмутился Вивиан. — Как пригласить на танец, так все ноги оттопчет, а как мечом махать, готова голову снести.       — И снесет, — справедливо заметил Эгберт. — Коль не прекратишь нести чуши о благородной даме.       — О, а она это, ну, того, — встрял принц Оттон. — Как его. Благородная, очень.       Стефан, вынужденный сидеть рядом, слегка опешил, способный несколько минут лишь осоловело моргать. Вивиан открыл рот, оценил нахождение рядом известного своей ярой защитой сирых и убогих Эгберта, и закрыл его, одарив только Оттона мрачным взглядом. Эгберт дотянулся и утешающе похлопал Оттона по плечу.       — Будет тебе, друг мой, благородных дев, а эта уже занята.       — И замечательно проводит время, — вставил Стефан. Все четверо обернулись посмотреть на заговорщицки склонившихся друг к другу принцессу и ученика придворного лекаря, что тихо хихикали в свои кулаки и не обращали на остальных никакого внимания.       — Хм, — заметил Вивиан. Лицо Оттона выражало глубокую печаль, в то время как Стефан с улыбкой отметил.       — Они хорошо смотрятся вместе, вы не находите?       — Определенно, — ухватился за открывшуюся возможность Эгберт, не горящий желанием своей победой в турнире разрывать помолвку с принцессой Еленой. — Что скажете, благородные рыцари, дадите влюбленным шанс быть вместе?       — Так просто сдаваться я не собираюсь, — закатил глаза Вивиан, положив одну ногу на другую. — Но, так и быть, поглядим, на что способен этот Мёлин.       — Поговаривают, он отправлялся с леди Артес на все патрули и любую охоту и последует за ней на войну, — Стефан мечтательно улыбнулся. — Они с моим Томом так похожи — готовы на все ради любви.       — Э, — Оттон нахмурился. — Так вы с Томом этого, ну, того самого?       Вивиан тихо проскулил. Эгберт устало прикрыл глаза. Проклинать черта, дернувшего его согласиться с решением отца принять рыцарский турнир за руку принцессы Артес, было уже поздно. ***       — Ты, главное, помни, что у тебя есть магия, — тихо попросила Моргана, пока Ланселот тщательно проверял плотно сидящие на Мерлине доспехи. Доспехи успели натереть и свалиться на плечи тяжелым грузом, так что настроение Мерлина медленно катилось к черту. Мерлин кивнул Моргане, пообещал думать головой и повернулся к Ланселоту, смотрящему на него с сочувственной тревогой.       — Я справлюсь, — пообещал Мерлин. Ланселот кивнул, снова скептично Мерлина оглядел, хлопнул по плечу — да так, что Мерлин едва не рухнул — и вручил в руку копье.       С копьем, надо признать, все стало только хуже.       Вчерашняя стрельба из лука вышла неплохой (и если Мерлин подозревал принцев в мухлевании, выдавать никого не собирался), и Мерлину даже удалось произвести впечатление на угрюмого Утера. И на Артес. Артес, которая после весь день пыталась выяснить, где это Мерлин научился так хорошо стрелять из лука, что ей даже не пришлось вмешиваться. Мерлина от Артес спасало все королевство. И даже принц Вивиан, вцепившийся в Мерлина клещами и направивший того на попойку с остальными претендентами в таверну, где все пятеро надрались так, что едва встали к нынешнему утру. Благородные принцы оказались на удивление занятными собеседниками, и Мерлин в самом деле наслаждался хорошей компанией собратьев по несчастью, пока, конечно, в коридорах замка не столкнулся с Гаюсом. Гаюс одарил Мерлина своим лучшим разочарованным взглядом и прошествовал в покои Морганы отдавать снотворные — бедняжку, по словам Гаюса, из-за турнира вновь одолели кошмары. Мерлин Моргану бедняжкой не считал, но счел нужным не лезть не в свои дела.       Теперь же Мерлин мрачно глядел в глаза своего слегка нервного жеребца и заранее прощался с жизнью. Мерлин, каким бы идиотом Артес его ни считала, здраво оценивал свои силы, как здраво оценивал то, что без магии ему не справится, а колдовать при Утере, выйдя на ристалище с закрытыми глазами… Мерлин правда надеялся, что сумеет хотя бы подняться.       Мерлин вскочил в седло, потянул поводья и вытянул копье перед собой, смаргивая льющийся градом со лба пот. Дурацкий шлем, черт бы его побрал, сдавливал ему голову так, что становилось нечем дышать, копье все еще оттягивало руку, кольчуга тянула к земле, а своенравный конь — к середине ристалища, прямиком в лапы смерти. Мерлин тихо проклял собственную неспособность сказать Артес весомое «нет» и со звуками трубы помчался на принца Эгберта, молясь, чтобы тому свет совершенно случайно ударил в глаза. По крайней мере, тогда никто не сможет обвинить его в жульничестве.       Триединая богиня в этот раз решила благоволить к своему нерадивому сыну, и Мерлину удалось попасть в Эгберта и самому почти не вывалиться из седла, но радостные возгласы удовольствия не приносили. Если принца Стефана еще получится одолеть точно так же, а Вивиану — порвать подпругу, то принц Оттон был похож на медведя. Опасного, огромного, ужасающего медведя, который одним пальцем одолеет Мерлина и даже не вспотеет. Не то чтобы Мерлина все это так уж устрашало, просто было бы замечательно находиться среди галдящей толпы, а не в гуще событий.       — Ты отлично справляешься, — удивленно заметил Ланселот, отдавая остервенело стянувшему с себя шлем Мерлину бурдюк с водой. Мерлин закатил глаза.       — Спасибо за твою веру в меня, Ланселот, я тронут.       — Не язви, — пожурил Ланселот, с присвистом глядя на то, как Оттон со всей дури опрокидывает Вивиана с седла. — А этот парень силен!       — О, да, это ведь так незаметно, — проворчал Мерлин, вздыхая. — Я ведь не рыцарь, Ланселот, я придворный лекарь. Я не должен калечить людей, а у Вивиана, похоже, сломано несколько ребер. Даже я отсюда это вижу.       — Тебе же преимущество, — заметила подошедшая Гвен, взъерошивая Мерлину волосы. Заметив его красноречивый взгляд, она покачала головой. — Мерлин, не будь Ланселотом. Ты ведь хочешь выиграть этот турнир. Тебе нужно его выиграть.       — Как ни досадно признавать, — обиженно согласился Ланселот. — Гвен права. Мы все за вас болеем, Мерлин.       Мерлин вытаращился на друзей в попытке осознать, что… о, нет. Нет, нет и нет. Нет. Триединая богиня, нет. Они ведь не могут в самом деле говорить то, что говорят, имея в виду то, чего на самом деле нет. Они ведь… знают, что того, о чем они говорят, нет и не может быть. Знают ведь?       — Мы с Артес не вместе, — все же сказал Мерлин. Гвен жалостливо на него взглянула.       — Ох, я знаю, как тебе тяжело смириться с тем, что Артес…       — Нет, Гвен, — перебил Мерлин. — Мы не вместе. Не были и не будем, а мое участие нужно лишь для того, чтобы Артес не пришлось так поспешно выходить замуж.       Ланселот моргнул, Гвен просто продолжала удивленно глядеть на Мерлина и, святой боже, все стало еще более неловким, чем было. Мерлин сглотнул, мечтая провалиться сквозь землю, залпом допил воду в бурдюке и впервые на памяти возблагодарил звук рога, призывающий Мерлина вернуться к турниру. Похлопав все еще немого ошарашенного Ланселота по плечу, Мерлин сбежал к своему коню. Им, конечно, еще придется поговорить, но лучше уж сделать это после турнира, когда Мерлин вновь убедится, что шансов у него нет. ***       Утер, видимо, пребывал в таком же шоке, как и остальные короли пяти королевств, когда севшим голосом провозглашал Мерлина победителем турнира и объявлял того женихом его наследной дочери, принцессы Артес.       — Думаю, со свадьбой можно и повременить, — подытожил Утер, прочистил горло и чуть кривовато улыбнулся своим союзникам. — Вечером великий пир в честь помолвки моей дорогой дочери.       Четыре принца облегченно вздохнули, Мерлин страдальчески возвел глаза к потолку, а улыбка Артес, казалось, могла заменить само солнце. Утер решительно выставил весь балаган за дверь. ***       — Ты не рад, — заметила Артес, бесцеремонно ворвавшись в покои Мерлина, выданные тому на время турнира, пришедшая якобы за своим «удачливым» платком. — Почему ты не рад?       — Я рад, — кисло отозвался Мерлин, вернул платок и продолжил борьбу с трясущимися не пойми отчего пальцами, никак не желавшими спокойно завязать тесемки на рубахе. Артес привычно закатила глаза, подошла ближе и, отведя руки Мерлина в стороны, взялась за те сама. Мерлин постарался успокоить стучащее в ушах сердце, наблюдая за сосредоточенной складкой между бровей. Артес отодвинулась, похлопала Мерлина по груди и подняла наконец на него ясный взгляд.       — Почему?       — Что почему?       — Мерлин, — угрожающе позвала Артес, и Мерлин поборол желание съязвить в ответ. Что-то во взгляде Артес было не так, что-то присутствовало такое, от чего сердце у Мерлина, едва успокоившееся, начинало биться с утроенной силой. Мерлин не хотел давать себе надежду, не хотел разгадывать то, во что они вдвоем ввязались, но, черт бы все побрал, им стоило наконец поговорить, потому что иначе, и Мерлин прекрасно об этом знал, ничего как прежде у них не будет.       Хотя перспектива разбитого носа в компании разбитого сердца Мерлину не нравилась.       Но кто его спрашивал.       — Я рад, — повторил Мерлин куда мягче прошлого раза, помедлил и со вздохом продолжил. — Вот только ты уверена, что сама хочешь этого? Уверена, что готова прожить со мной всю оставшуюся жизнь? Потому что нам придется, и если для тебя это слишком…       — Мерлин, — перебила Артес, встала вплотную, заглянула прямо в душу. — Какой же ты идиот.       И поцеловала так, что все мысли у Мерлина отшибло. ***       — Ну наконец-то, — облегченно выдохнул Персиваль, пока Гвейн продолжал через приоткрытую дверь наблюдать за самозабвенно целующейся парой. — Я уж думал, к этому моменту состарюсь.       — Думаю, нам все же стоит проявить уважение к личной жизни принцессы, — дипломатично заметил Ланселот, но остальные его привычно проигнорировали. Леон, стоящий на стреме, скосил на друзей взгляд и горестно вздохнул.       — Нам еще нужно подготовиться к пиру, — напомнил он. Гвейн отмахнулся.       — Да кто на нас внимание обратит?       — Вот именно, — поддакнул Элиан. — А Мерлину с ее высочеством подготовиться бы не помешало.       — Подготовятся, — заверила всех Моргана, отпихивающая Гвейна от заветной щели. — Нам только нужно Утера отвлечь, и они подготовятся.       — Доверьтесь нам, — торжественно провозгласил Вивиан, тщетно пытающийся сдвинуть Персиваля в сторону. — Стефан даст нам пару уроков поэзии.       — Я как раз на досуге сочинил пару строк, — воодушевленно согласился Стефан. — Только загляну в покои.       — Поэзия эта, ну, та самая, интересная, вот.       Леон встретился взглядом с хмурым Эгбертом и страдающим Ланселотом, снова вздохнул и напомнил себе, что отныне это его жизнь.       И променять ее на другую было бы слишком скучно.