Болтун — находка для шпиона!

Про таких, как я, говорят: языкастая злоехидная зараза — и это правда на все сто процентов, я даже не возражаю. А что остаётся делать на пенсии, вот вы мне сами скажите! Нет, конечно, в жизни после семидесяти — множество плюсов и безудержных развлечений. Да тут каждое утро — квест и занятие продвинутой йогой на уровне бога! Какие там ямы, ниямы, асаны и пранаямы, когда каждая клетка и бацилла в твоём теле воет, кряхтит и матерится на трёх языках, разминая онемевшие атомы. Ну да, вот такой я продвинутый пользователь собственного мозга: выучил, кроме родного великого и могучего, ещё и английский (ради работы) и японский (ради хохмы) — уж очень мне нравится, как звучит простое «здрасьте» — словно я хочу откусить кому-нибудь голову. Круче только любовные баллады на немецком в исполнении Рамштайна. Так вот, с развлечениями у меня было всё замечательно: обычно я троллил своих подружек-соседок по дому. А чё? Я их с горшка знаю, заселялись наши родители все вместе, после того как построили один очень важный объект в столице. Вот всем работникам ДСУ и выдали квартиры скопом — чтоб не разбазаривать ценные кадры по всему микрорайону. Родители, заимев собственную жилплощадь, тут же шустро начали клепать детёнышей, чтоб не заржавело в пороховницах. И мы, как образцовые личинки человека, не заставляя их ждать, проклюнулись с разницей в несколько месяцев. Так что в детский сад, а потом в школу отправились вместе; по институтам, училищам и техникумам расползлись, но всё равно долгие годы общались. Получили в наследство квартиры, сами стали взрослыми, а потом и противными занудными стариками. Мои бывшие подружки-соседки полюбили сидеть на лавочках и обсуждать всех мимо проходящих на предмет их морального облика и внешнего вида. Но я-то не дремал: Капитан Зараза всегда на страже чужой нравственности! Идёт, к примеру, молодая девица из третьего подъезда вся такая готично-потрёпанная: чёрные джинсы с дырками, чёрная майка с дырками, чёрные кеды с потёртыми носками и лохматящимися шнурками, чёрные волосы висят непонятными жгутами. Знаю, что дреды, но бабкам-то не докажешь, вот и начинается: — Вот, глянь, Петровна, какая она страшная! — И не говори, Михална, ворона как есть! — И дырья, дырья кругом! — И глазюки размалёваны, а на губах кило помады! — Небось шалава та ещё! Бедная соседка, между прочим, отличница и почти красавица-комсомолка, начинает бледнеть-краснеть под слоем штукатурки, готовясь ринуться в бой против ненавистных сплетниц. А тут я! — Ой, девоньки (это я старушкам-подружкам), кому ж, как не вам-то, знать всё-превсё про шалав! Помню, как вы обе по молодости-то бегали за иностранцами на Олимпиаде! Вот смеху-то было, когда тебя мать била полотенцем, поймав с каким-то негром! А тебе отец всыпал ремня за то, что родила китайчонка, хотя что жених русский, что остальная его семья — коренные адвокаты! Как там твои внучата? Вернулись к истокам? После моей тирады про чёрную-пречёрную девчонку тут же забывали, переключая внимание на меня-негодяя. А я чё? Я ничё! Хоть чё говорите, а я своего прошлого не стыжусь! Хоть про школу, хоть про армейку, хоть про институт, хоть про… — мне на всё монопенисуально покласть! Так вот. Аукнулось мне всё моё злоехидство очень странным вывертом посмертия. Я и не помню, как откинул коньки, вернее, палки для скандинавской ходьбы, нарезая круги по пришкольному стадиону. Шёл я, шёл, а потом словно попал в какой-то туман или марево, а когда сделал следующий шаг, то увидел перед собой аудиторию, забитую детьми. Хотя, оглядевшись, я понял, что это не совсем малышня, а подростки лет… хрен знает скольки. Одеты они были очень странно: в какие-то дурацкие балахоны с широкими рукавами и в шапки, похожие на конусы. В голове у меня что-то щёлкнуло, когда я понял, что форма у них отличается цветами аксессуаров и гербами на мантиях. Точно! Робы-мантии! Полосатые галстуки! Колдовские колпаки! Перья! Палочки на столах! Поттериана, мать её Джоанну растак! А я тогда кто? Я быстро окинул своё тело взглядом и чуть не взвыл, узрев полупрозрачный силуэт. Я — призрак, и раз нахожусь в аудитории, а дети косятся на меня, как те кони, лиловыми глазами, то, значит, я — профессор Биннс со странным имечком Катберт! Вот это я попал так попал! Слюны, чтоб плюнуть в кого-нибудь, — нет. Тела тоже нет. Базовые потребности отсутствуют. Зато есть пожизненная (посмертная) бесплатная работа без предоставления соцпакета и сорокадневного отпуска. Ну, я так не играю, где тут профсоюз привидений? Требую жалобную книгу! Тем временем, пока я истерил внутри собственной туманной субстанции, ученики занимались своими делами, не обращая внимания на моё молчание. Только одна девчушка сверлила меня взглядом, будто я у неё денег занял и пытаюсь замылить этот факт. Ну нет, раз я попал в такую жопу, кхм, странную ситуацию, то и действовать буду по обстоятельствам. А для начала надо провести урок, раз уж памяти старичка Биннса мне при переселении никто не выдал. Халтурщики! — Итак, дети, кто сегодня дежурный? — задал я вопрос, поразив учеников. Они вылупились на меня с таким немым удивлением, что я побоялся, что кое у кого глаза вывалятся и будут болтаться на ниточках, как в мультфильмах про Тома и Джерри. — Дежурный? — переспросила та девчонка со взглядом личинки великого инквизитора. — У нас нет дежурных. — Во-первых, представьтесь, мисс. — Грейнджер Гермиона, Гриффиндор, — произнесла та чуть обиженно, словно я должен был помнить её невзрачно-лохматую личность. — Итак, мисс Грейнджер, доложите, кто отсутствует с вашего курса. — Эм, нет Поттера и Уизли, а со Слизерина Нотта. С Рейвенкло… все на месте. Хаффлпафф — тоже все. — Вот и чудненько. А сейчас, кто желает рассказать мне, о чём была речь на прошлом уроке? — Я окинул взглядом склонившиеся головы, послушал шуршание лихорадочно переворачиваемых страниц. Какой бы ни был мир, а школьники везде одинаковы. Руку снова подняла Грейнджер и какой-то пацан с зализанной причёской, словно его мама-кошка зверски отлюбила, прежде чем выпустить в полный опасностей мир. — Драко Малфой, Слизерин, — представился последователь батьки Лукашенко. — На прошлом занятии вы рассказывали о войне между кланами гоблинов Железнорука Триждырождённого и Кривозуба Кровавого. Ох ё! Вот это у них имена! Прям так и представляется по аналогии: Прямохрен, Горбонос или Крюкохват — в общем, что вижу, о том и пою. Ладно, я подлетел к невысокой кафедре, на которой лежал настоящий учебник. Интересно, а как я должен его листать? Оказывается, очень даже легко! Я-Биннс — что-то типа полтергейста, и поэтому могу уплотняться, чтобы спокойно брать, переворачивать и иными способами взаимодействовать с материальными предметами. А я-то в прежней жизни, смотря кино про мальчика-со-шрамом, всё никак не мог решить: как призрачный профессор проверяет бесконечные эссе, которые пишут сотни учеников? А оно вона чё. Читать с листа мне было не привыкать — опыт огромный, да и чего уж сложного? Бормотал-бормотал, усыпил ползала, остальная половина занималась своими делами. Одна лишь Грейнджер что-то строчила, как завзятая Анка на своём любимом пулемёте. Оторвалась только, когда прозвучал удар колокола, возвещающий окончание урока. Дети рванули на выход, по пути перелаиваясь, как дворовые псы. Я медленно полетел за ними, не забыв захлопнуть дверь за собой. Как-то было пока страшновато проходить сквозь стены, вдруг чего сломается, и я застряну в кладке на веки вечные. Тот ещё карьерный рост: из обычного привидения в привидения межкирпичные. Так вот, летел я за толпой детишек, которые бодро топали в одном и том же направлении. Это как с поиском станции метро: если куда-то с почти одинаковой скоростью движутся несколько не связанных между собой человек, то через сотню метров ты увидишь заветную букву «М» над входом в преисподнюю. О чём это я? А! Все шли и шли и наконец пришли в огромный зал с длинными столами, за которыми сидели несколько сотен едоков. Вот ты какой, Большой зал — столовка, по-нашему. Потолок зачарованный — одна штука. Царь-государь на златом троне — одна штука. Двоедушец в лиловом тюрбане — одна штука. Носатая недовольная шпала — одна штука. Худая старушка в шляпе — одна штука. Толстая старушка в шляпе — одна штука. Плод межрасового секса — одна штука. Хмурые жующие морды — в ассортименте. — Приятного аппетита, коллеги, — проскрипел я своим шелестяще-потусторонним голосом и прошёл за стол, типа усевшись на свободном стуле. Как ни странно, но передо мной появились приборы и тарелка с мясным соусом, картофельным пюре и зелёным горошком. На пробу я закинул в рот кусочек мяса, который прокатился сквозь меня и упал на пол. Прикольно! — Профессор Биннс, давно вы не присоединялись к общей трапезе! — добродушно улыбнулся царь, задорно сверкнув стёклышками очков. — О да, мальчик мой, — изобразил я улыбочку на полупрозрачных губах. — В каком же году я обедал со всеми? Кажется, это было тогда, когда Гораций рассказал Тому Риддлу о крестражах? Все замерли, не донеся вилок-ложек до рта. Выпученные глаза и отвисшие челюсти стали мне долгожданной наградой за мучения, которые я испытывал, смотря по телевизору все части «Гарри Поттера» подряд. А что поделаешь? Люблю я сказки, да ещё и многосерийные, а «Властелина колец» показывают намного реже! — К-как? — промямлил двоедушец, когда отдуплился. Я так и видел над его тюрбаном шкалу заполняющейся загрузки файла. — Квиринус? — спросил я у него, добродушно качая головой, словно добрый дедушка, встретивший любимого внука. — И Том? Как я рад видеть вас обоих! А вам не тесно в одном теле? Или это сейчас так модно? Так, может, возьмёте меня третьим? Очень уж хочется снова насладиться вкусом мяса и хорошего вина! И чего, спрашивается, все так переполошились? Начали швыряться заклинаниями, орать, вызывать собаку с милицией и всячески проявлять панические настроения! Детей перепугали, те от нервов чуть не разнесли весь замок — стихийные выбросы у гормонально нестабильных подростков. Меня даже на допрос вызвали, хотели веритасерумом напоить, идиоты! Я им и без бесполезных капель такую историю сбацаю — закачаются! — Начальник аврората Руфус Скримджер, — представился мне высокий немного сутулый мужчина с целой копной рыжих волос. Выглядел он грозно, вот только мне похрен, на какую сторону у него тюбетейка надета, пока я призрак. — Профессор Биннс, — сообщил я, поддерживая ролевую игру в допрос партизан. — Откуда вы узнали, что в Квиринусе Квиррелле обитает злой дух? — А это была тайная операция аврората или невыразимцев? Простите, что помешал, — покаянно развёл я руками. — А то Альбус знает, Минерва тоже в курсе, вот я и подумал, что это какой-то эксперимент, вроде обучения оборотня вместе с обычными учениками Хогвартса. — Кого?! — подскочил на месте Скримджер. — Какого ещё оборотня?! Когда?! — Так хороший мальчик Римус Люпин, гриффиндорец, староста и отличник! — похлопал я призрачными ресничками. — Для него же и Воющую хижину построили, чтоб детишкам было весело бегать всем вместе в полнолуние! — С кем?! — снова рявкнул бедняга, уперевшись подрагивающими руками в стол. — О Мерлин! Так вы не знаете, что анимагам не страшны укусы оборотней? — картинно удивился я, прижав руку ко рту. Прикольное ощущение: как будто прохладное желе погружается в такое же прохладное желе. — Не переживайте, с детишками всё было в порядке! — Кто был анимагом? — чуть спокойней спросил Скримджер. — Так вся компания золотых гриффиндорцев: Джеймс Поттер — олень, Сириус Блэк — пёс и Питер Петтигрю — крыса. Кстати, Питер совсем не изменился за прошедшие годы, такой же милый пушистый зверёк! Правда, он уже закончил школу, но мы всегда рады видеть бывших учеников! — Где? — просипел Скримджер, скрипнув зубами. Бедняга, мне его даже немного жалко с такой нервной работой. — Так на Гриффиндоре же! Вернулся на родной факультет вместе с Роном Уизли, а до этого приезжал с его старшими братьями. Мальчик так любит Хогвартс, что уже много лет возвращается сюда, как в родной дом! Начался очередной этап веселья: авроры побежали в гриффиндорское общежитие, выловили Петтигрю и задержали всех четверых Уизли для допроса в аврорате. Это меня хрен куда транспортируешь от места привязки, а вот мальцов — за милую душу. Хотя меня не выпускали из кабинета, настойчиво попросив никуда не… утекать. А мне что? Я и сидел спокойно, вернее, висел над стулом, чуть покачиваясь от сквозняка. Охраняющий меня аврор молча косился то на меня, то на дверь, но с места не двигался. Наконец вернулся грозный глава аврората и устало плюхнулся на стул, совсем не куртуазно закурив магловскую сигарету. Он меланхолично смотрел на меня сквозь клубы дыма, будто мы с ним какие-то заговорщики на конспиративной квартире. Помощник принёс ему кружку кофе, словно нельзя было озадачить этим делом домовика. Выпив пару глотков крепкого напитка, аромата которого я не чуял, Скримджер глубоко вздохнул, подперев щёку кулаком. Картина маслом «Уставший мужик хочет борща и рюмку водки, а ему до ужина ещё пять часов работать». — Профессор Биннс, я бы хотел попросить вас рассказать обо всех странностях, которые вы заметили в школе, — попросил он негромким голосом. — Вы не представляете, что сейчас творится в министерстве. Но поверьте, это только начало больших перемен к лучшему. — Кхм, — откашлялся я, перебирая воспоминания о поттериане. Что там было такого в каноне, что может озадачить начальника силовиков? — Даже не знаю… Василиск считается за странность? — Да, — обречённо кивнул Скримджер, активируя самопишущее перо. — Как я понимаю, он тоже живёт в замке? — Конечно! Это же фамильяр самого Салазара Слизерина, обитающий в Тайной комнате основателя Хогвартса! Кто ж его прогонит? — возмущённо нахмурился я. — И вы, профессор Биннс, совершенно случайно знаете, как туда попасть? — Вы меня обижаете, — всплеснул я руками в притворном расстройстве. — Ничего случайного! Я всё же историк, и неплохой, смею заметить! Но чтобы открыть вход в нужное подземелье, нам понадобится змееуст и крестраж, который сделал Том Риддл, будучи ещё школьником. Он тогда убил бедняжку Миртл, чтобы провести ритуал. — Это не ту ли, чьё привидение живёт в туалете? — совершенно спокойно поинтересовался Скримджер. Кремень-мужик — уважуха! — Да-да, именно она! Такая славная девочка! — кивнул я ему, выкладывая правду-матку. — Только в её смерти обвинили полувеликана Рубеуса Хагрида, а показания пострадавшей никого не интересовали. — Вот как. Это же было при директоре Диппете? — При нём, совершенно верно! — Профессор, вы просто кладезь ценнейшей информации, — устало улыбнулся Скримджер. — Ещё что-то? — Пока нет, но если вспомню, обязательно сообщу! — заверил я его. — Я — законопослушный гражданин нашей страны! — Прекрасно, профессор. Я оставлю для связи одного дежурного аврора, он будет всегда находиться в школе и присутствовать на ваших уроках. — Скримджер тяжело поднялся со стула и откланялся, а я бодро полетел в сторону Большого зала — время ужина пришло! За столами было намного веселее, чем несколько часов назад на обеде. Царь чуть побледнел, увидев мою прозрачную болтливую личность. Изобразив не слишком сияющую улыбку и покосившись на хмурого аврора, усевшегося рядом со мной, он всё же выдавил приветливое: — Профессор, вы снова решили почтить нас своим появлением. — Да, мальчик мой, я понял, что надо быть ближе к коллективу! К тому же моя деятельность приносит много пользы, как заверил меня милейший Руфус! — я поднял вверх указательный палец, хотя при взгляде на кислую морду царя хотелось выставить средний. — Эм, это прекрасно, — промямлил тот, окинув взглядом зал. Все присутствующие даже не ели, затихнув как мыши под веником, лишь бы не пропустить ни одного слова из нашей беседы. — Всё это ради всеобщего блага, как говорил твой любимый Геллерт Гриндевальд, мальчик мой, — улыбнулся я ему сочувствующей улыбкой. — Так жаль, что вы расстались, не выдержав отношений на расстоянии. Вы так подходили друг другу: оба красивые, умные и перспективные — золотая пара! Впрочем, смерть Арианы вбила меж вами клин. А кто её всё же умертвил? Ты или твой любовник? В полной тишине послышался звон упавшей на пол вилки. Я посмотрел в сторону звука. Так-так-так… и кто это у нас? Лохматые волосы, круглые очёчки, шрам на лбу, потрёпанная одежда и разбитые кроссовки — Гарри Поттер во плоти! Я медленно слетел со своего места; аврор шёл за мной, как привязанный, не упуская ни одного моего движения. Когда я остановился перед замершим испуганным ребёнком, он медленно достал волшебную палочку. — Мистер Поттер? — спросил я его громко и, дождавшись кивка, продолжил: — И снова Том. Приятно, что наши бывшие ученики так стремятся вернуться в родную школу, что подселяются в тела нынешних студентов. Глаза бедного ребёнка закатились, и он бы грохнулся в обморок, если б его не подхватили соседи. Из палочки аврора вырвалась какая-то полупрозрачная птица, которой он быстро надиктовал послание для шефа. Через пару минут в Большой зал стремительно вошёл Скримджер, который, по-видимому, даже не успел покинуть замок. — Что опять? — спросил он устало, а пятёрка служивых за его спиной цепко оглядела всех присутствующих. — Ещё один одержимый, — чётко отрапортовал мой «конвоир» и указал на очнувшегося Поттера. Скримджер выругался так витиевато, что я даже заслушался. Потом вдруг понял, что со стороны преподавательского стола доносится какой-то шум. Оказалось, что царю стало плохо, и его откачивают с помощью зелий. Он был бледным и дрожащим, словно смерть свою увидел, — но живой, так что всё в порядке. Поттера подхватила парочка авроров и потащила в магическую больницу, несмотря на слабые возражения царя. Дети бурно обсуждали произошедшее, преподаватели пытались их успокоить и разогнать по общежитиям. Деканы отправились на совещание с директором в больничное крыло. Я тихо полетел по коридорам, пока не выбрался на какую-то смотровую площадку высоко над замком. Это и есть знаменитая Астрономическая башня? Красиво… Вдали темнела громада Запретного леса. Звёздное небо куполом нависало над долиной и зеркальной гладью озера. Сияли огоньки далёкой деревни, где-то подвывали оборотни или волки. Полнолуние. Магический мир. Волшебная школа. А что, неплохое посмертие досталось болтуну и злоехидной язве.