Важнее

— Эй! Почему ты на меня не смотришь? Хесус упрямо задирает голову, пялится на потолок и старается отвернуться от вертящегося вокруг него Братишкина. — Посмотри же на меня! Парень начинает злиться и скачет вокруг него ещё интенсивнее, будто сможет прыгнуть так высоко, чтобы заглянуть ему в лицо. В конце концов он вцепляется в бока Хесуса и злобно сопит. Лёша вздыхает и опускает голову, и от вида Вовы его снова трясёт и щёки пылают. Надувшись Братишкин смотрит в пол, от беготни лямка на белом топе съехала с плеча, накрашенные глаза ещё выразительнее выражают его обиду, а на обтянутые короткой юбкой бёдра и вовсе спокойно не взглянуть. Хес зажмуривается на секунду и обхватывает его руками, устраивая подбородок на его плече. Какими-то хитростями Вова заманил его к себе и теперь светит таким видом, Хесус даже не знает ему смеяться или сдирать с него эти шмотки и сжечь их нахуй. — Даже если я уродец, мог бы удостоить меня хотя бы взглядом. — глухо ворчит Вова ему в плечо. — Вов, ты всегда прекрасен в своей нелепости. — Пошёл нахуй. — Ты сексуален до жути. — признаётся Хесус, проводит руками по его обнажённой пояснице и пытается найти застёжку. — Хоть я был немного и обескуражен, когда дверь мне открыл не Вова, а Вованесса. — Ты просто ничего не понимаешь в женской красоте. — Зато понимаю в твоей. — Пиздишь! — Вова, как самая хитрая кошка в мире, поднимает голову, лыбится и, вставая на носочки, тыкает носом ему в щёку. Хесус ловит его губы своими, и Братишкин в его руках сразу расслабляется, становится мягким и покладистым, его сейчас можно целовать и трогать сколько угодно. Он ведёт Вову за собой, утягивает на диван и отрывается от его лица, только чтобы налюбоваться, как соблазнительно смотрится на нём этот наряд, пока он сидит на его коленях. И Братишкин красуется, ведёт плечами, поправляя съехавшую лямку, и смотрит томно, облизывает влажные губы, заставляет Хеса желать его всё сильнее. — Не будешь снимать с меня это? — интересуется Вова, упирается ему в плечи руками и ёрзает, отчего юбка соскальзывает ещё выше. — Ну, прелесть юбки в том, что она легко задирается. — ухмыляется Хес в ответ, притягивает его к себе, обнимая за шею и проскальзывая ладонью под юбку, и позволяет себе оставить засос у самой его ключицы. — Ха… Хес? — Ты ведь не принёс сюда нихуя? — Нет. Хесус вздыхает, разворачивается с Вовой на своих коленях и бросает его на спину. — Насухую будем? — Нихуя, мне потом ещё ходить как-то нужно будет. — но вместо того, чтобы отпустить его за смазкой, Братишкин заваливает Хеса на себя и зажимает коленками. — Вов, ну ты… — Хесус собирался нашептать ему гадостей в шею, но вместо этого проходится по ней горячими поцелуями и прижимает ладонь к его голому животу, пробираясь вверх под короткий топ, от контраста тот вздрагивает. — И почему твои руки всё время такие ледяные? — Потому что ты их ещё не согрел. — Щас исправим. — оживляется Вова, хватает его руку и скользит языком сразу по двум пальцам, вбирая их в рот. — Ты долбаёб? — спрашивает Хесус, получает в ответ игриво вздёрнутые брови и сильнее сжимает ладонь на его пояснице. — Вова, блять, только не откуси мне пальцы. Братишкин фыркает, специально прикусывает не сильно у основания и, прикрывая глаза, обхватывает губами и вытаскивает, тут же всасывая обратно уже с третьим пальцем. У Хеса лицо пылает, он с трудом свою собственную слюну глотает и мстительно сверкнув глазами опускается вниз, накрывает горячим ртом его сосок прямо через ткань, увлажняя, тыкается кончиком языка и отстраняется, отчего намокшая ткань тут же холодеет. Вову снова штырит от разницы температур и того, как Хес продолжает теребить затвердевшие соски и целует в шею. Хесус слушает его мычания, улавливая нетерпеливые нотки, медленно вытаскивает пальцы из его рта, наблюдая как между пальцами образовывается паутинка вязкой слюны и тянется ниточкой до его губ, быстро лопаясь, а потом целует мокрые губы, пачкая щёку влажной ладонью. — Не думай, что я совсем неподготовленный идиот. — заявляет довольно Вова и облизывается. — Я ждал тебя. — Ах так? Ну тогда, Вов, я больше не буду терпеливо ждать, пока ты наиграешься. — предупреждает Хес, и первый палец действительно входит непривычно просто, хотя Братишкина всё равно мотает по узкому дивану. — Всё же твои лучше всего. — Никогда не перестану удивляться твоим выкрутасам. — А я удивлён, что тебя возбуждает мужик в юбке. — Мужик в юбке меня может и не возбуждает, а вот ты… — и чтобы у него не было шанса ответить, Хес толкается пальцами по простате. — Всегда. Вова глядит с прищуром на него, рвано дышит и старается не так сильно дрожать всем телом, когда Хесус меняет пальцы на член, входит медленно и держит крепко. — Нормально? Смазки всё-таки маловато. — уточняет Хес, не решаясь двигаться быстрее. — Нормально, ещё бы кляп тебе какой-нибудь, чтобы душнил поменьше. — ворчит Братишкин и хватается за его плечи, двигаясь навстречу. — Дурак, тогда бы знаешь, что было? — Что?.. Блять! — А то… — Хес подавляет дрожь, прижимаясь к нему вплотную, и заглядывает в глаза. — Всё лицо бы тебе слюной закапал. — А ты не стесняйся, глотай. — Б-балбес. — Всегда могу поскакать на тебе сверху. — сообщает Вова ему на ухо и тихо смеётся, когда Хесус протяжно стонет сквозь зубы и вбивается сильнее. — Или возьмёшь меня сзади, будет стекать в процессе по спине… — Вот тебе бы кляп не помешал. — ухмыляется Хес и зажимает ему рот рукой, ускоряется и слышит, как тонкая ткань юбки рвётся от хватки его пальцев. Братишкин смотрит на него дикими глазами, но дышать одним носом тяжело и от недостатка кислорода голова совсем плывёт, он задвигает беспокойство об одежде куда подальше, растворяясь в ощущениях.

***

Братишкин бесстрастно разглядывает разошедшийся шов на белой юбке и пятна спермы на внутренней стороне. — Вот хуйня. — У кого ты вообще взял это? — спрашивает Хесус, вертясь на стримерском стуле. — Это уже не важно, я не могу отдать их обратно, не объясняя, что с ними случилось. — Вова вздыхает и бросает юбку к топу на пол, подходит к нему и плюхается на колени, прижимаясь спиной к его груди. Хес хмыкает и обхватывает его руками за талию, притягивая к себе ближе. — Так зачем ты меня позвал? — Как зачем? Потрахаться. — А да? Я и не заметил. — Слепошара. — Вова откидывает голову ему на плечо и упирается пяткой в стул между его ног, устраиваясь удобнее в объятиях. — А если серьёзно? — А просто увидеть тебя я не мог хотеть? Заодно наряд показал. — Так бы и сказал, а то выписывал страшилки какие-то. — бурчит Хесус, тыкаясь носом ему за ухо. — И ты бы приехал ради такой глупости? — Да. Твои желания не глупости, во всяком случае иногда. — Сука ебливая. — Братишкин поворачивается на бок и тыкает в него пальцем, изображая смущение. — Оставайся. — Ну да, пропущу свой стрим и задержу твой, охуенно придумал. — Нет, оставайся навсегда. — Вов… — Вот всегда ты так. — Да где? На этом малюсеньком диване? — Хесус на всякий случай держит его покрепче, чтобы не думал сбежать, обижаться в каком-нибудь тёмном углу. — Он раскладывается. — А моя хата? Я за неё столько отдал. — Хуйлан, тебя держит чёртова квартира в Москва-сити, а не я. А так бы уже свалил со своим Поззитифоном в ебучую Америку. — обиженный голос Братишкина давит на совесть и на что-то ещё неуловимое. — Меня ничего не держит, но, Вов, к тебе я всегда вернусь. — Я важен настолько, чтобы вернуться из страны твоей мечты? — Мечты меняются, а ты остаёшься важнее этого. — Нечестный ты дед, умеешь же заговаривать зубы. — Вова уже во всё поверил и просто утыкается носом ему в шею. — Урою, если ещё раз мне рот закрывать так будешь. — Ой, попизди, что ты не ловил с этого кайф. — Вот и буду. БДСМ какой-то получается. — Может покажу тебе как-нибудь настоящий БДСМ. — хмыкает Хесус, перебирает волосы у него на затылке и чмокает в лоб. — Ха, ну конечно, ты-то точно знаешь. — Ну я. Братишкин готов уснуть у него на руках, слушая тихое дыхание и успокаивая этим и своё, в полнейшем спокойствии и безопасности. И Хес гладит его по голове, находясь в таком же умиротворении.