all fall down

Ренджун видит его впервые, когда после занятий они с Донхёком прогуливаются по парку возле школы; Донхёк весь день жужжал о том, как сильно ему хотелось покормить уток, поэтому друзья, вооружившись буханкой хлеба, отправились к пруду. Джемина они замечают ещё издалека — высокая статная фигура с копной тёмных волос, по-киношному обрамляющих белое худощавое лицо. «Красивый» — первое, что думает о нём Ренджун. Джемин оказывается другом Донхёка со средней школы; после выпуска они поступили в разные старшие и связь как-то потерялась. Ренджун слушает эту захватывающую историю, героями которой являются два таких разительно отличающихся друг от друга человека, что у него всё никак не получается прикинуть, каким же является Джемин. «Красивым» — снова думает Ренджун. / У Джено глаза уставшие, в отражении его толстых стёкол Ренджун видит такого же уставшего себя. Волосы Джено после душа забавно топорщатся, очки сползают к кончику носа, на губах играет тёплая улыбка. Он сидит весь такой уютный и уставший, и Ренджуну неудобно от того, что сидит он в такой поздний час перед компьютером только ради него. — Ты же устал, — качает головой, — давай спать. И даже сквозь пиксели на мониторе он видит, с какой нежностью и тоской смотрит на него Джено, пытается запомнить каждую черту лица, увидеть в его глазах то, о чём Ренджун предпочитает молчать. — Тренировка поздно закончилась. Давай посидим так ещё пять минут, — говорит Джено, и глаза его превращаются в две улыбочки. Он уехал всего полгода назад, но по ощущениям прошла целая вечность. Ренджун, разумеется, скучает, но старается не подавать виду, потому что знает — Джено вполне серьёзно может задуматься об отчислении из академии и вернуться в ничем не примечательную старшую школу. Они созваниваются каждый вечер, порой просто подолгу молчат, наблюдая друг друга в экраны, порой так же молча занимаются своими делами, потому что не всегда есть о чём рассказать, а то, о чём рассказывать хочется во всеуслышание, им обоим не представляется возможным сквозь расстояние в тысячи километров. — Как дела у Донхёка? — Невзначай спрашивает Джено. — Он иногда присылает мне забавные видео в Инстаграме. Ренджун хмыкает — о да, Донхёк в этом мастер. — Нормально. Встретил какого-то старого друга, теперь пропадает с ним целыми днями, — пожимает плечами Ренджун. Он старается, чтобы его тон звучал как можно более безразлично, но в мыслях он уже душил себя за то, что, хоть и косвенно, но завёл разговор о Джемине. — Что за друг? Вы познакомились? Ренджун поджимает губы и кутается в капюшон толстовки. Он не может понять, почему его так смущает вполне естественное любопытство Джено, но разговаривать о Джемине, тем более с ним, ему совершенно не хочется. — Нет, не знакомились, — врёт. — Они всегда уходят сразу после школы. — И ни разу не пригласили тебя? — Я с ними не иду. — Почему? — Мне не нужно. У меня есть ты. Повисает неловкая пауза. Джено подпирает голову ладонью и снисходительно смотрит на Ренджуна поверх своих выразительных очков. — Да, и я за три тысячи километров от тебя. Тебе нужны друзья, пока меня нет рядом. Живые, настоящие, чтобы ты мог ходить с ними в кино, чтобы вы могли заботиться друг о друге, проводить вместе время. — Я забочусь о тебе, мне хватает, — разговор, почему-то, начинает раздражать, и Ренджун всеми силами пытается это раздражение продемонстрировать. Джено знает этот тон, он сразу всё поймёт. И Джено понимает: — Ладно. Давай спать. Я знаю, что ты знаешь, но всё равно скажу на всякий случай: я тебя люблю. Ренджун в ответ на эти слова давит смущённую улыбку и, коротко помахав на прощание, отключает связь. / В целом Ренджун не соврал — Донхёк и Джемин действительно каждый день после школы уходят вместе. Но умолчал о том, что он идёт вместе с ними. Джемин каждый день ждёт друзей на игровой площадке возле центральных ворот, после чего они отправляются есть, в лучшие дни финансовой независимости играют в автоматы и в худшие — бездельничают. Джемин оказывается очень спокойным, рассудительным и интересным и Ренджун в него очень старается не влюбиться хотя бы потому, что так нельзя. Джено его, конечно, обязательно простит, но сам себя Ренджун — ни за что. Ежедневно проводимое в непосредственной близости время ренджуновым планам по не влюбляемости, конечно, знатно мешает. Ренджуна пугает то, что он с первого раза детально запоминает, как у Джемина падает чёлка на лоб, когда он, разгорячённый баскетбольной игрой, забирает её назад. До мельчайших подробностей воспроизводит в голове эту джеминову привычку закусывать губу, когда он на чём-то сосредоточен. И да, эта его очередная убийственная привычка при общении смотреть на губы собеседника очень сильно выбивает из колеи. Ренджун думает, что Джемин в прошлой жизни был магнитом и в этой у него ещё что-то от прошлого осталось — иначе объяснить притяжение, благодаря которому Ренджун стремительно приближается к пункту назначения «На Джемин» он не в состоянии. / Джено же по ту сторону экрана не меняется, может только становится всё более усталым. Они молчат всё дольше обычного, Джено оттягивает окончание разговора с каждым днём всё дольше и дольше, будто чувствуя, что Ренджун от него стремительно ускользает. — Чем занимался сегодня? Ренджун поджимает губы и смотрит куда-то вниз, в компьютерный стол, в бездну, в которую он сам себя утаскивает. — Ничем особенным. Донхёка позвали погулять его старшие друзья и Ренджуну с Джемином довелось провести потрясающий день наедине, притворяясь самыми близкими друг другу людьми. Весенний вечер был как никогда привлекателен своей беззаботностью; раскрытые рубашки, скомканные в рюкзаках пиджаки, трата денег на аттракционы, на которых каждый из них катался уже по сто раз. И один случайный поцелуй. Джемин, кажется, привык к такого рода авантюрам, но Ренджуну же кажется, что его сердце вот-вот остановится. От Джемина вкусно пахнет карамельным латте, каким-то нежным ароматом и тёплым весенним ветром. Там, на высоте десяти метров от земли, где никому нет до них дела, никто не видит и не осуждает, никто никому не расскажет. Джено молчит, наблюдая за тем, как Ренджун находится не здесь и уж точно не с ним. Он поправляет очки, перебирает пальцами мокрую после душа чёлку. По-хорошему Ренджуну бы спросить, как прошли его вчерашние соревнования, но у него не хватает на это совести. Ренджун знает, что Джено не заслужил такого отношения, Ренджуну бы отпустить его, пожелать ему встретить кого-то лучше, кого-то, кто оценит эти молчаливые многочасовые свидания через экран монитора, кто взбодрит его усталость. Ренджуну же нужно что-то живое, что-то, к чему можно прикоснуться, кто-то, чей запах можно почувствовать. Джено вздыхает и, сняв очки, массирует глаза, хмурит брови, снова поправляет волосы. Ренджун знает, что он тянет время, даёт ему шанс высказаться первым. Его взгляд падает на собственную иконку в уголке экрана — он похож на потерявшегося ребёнка в этой не по размеру большой худи, в этом капюшоне, с забранными на кресло ногами. Сидит, подпирает коленками подбородок и не хочет поднять взгляд. Туда, откуда на него смотрит пара усталых, родных глаз. — Что будешь делать завтра? Завтра? Да, завтра он, наверно, снова встретится с Джемином, Донхёк предложит покушать рамён, а потом они пойдут играть в автоматы. Донхёк снова всех обыграет и все будут довольны жизнью. Да, завтра будет очередной весёлый день, который закончится мрачным молчанием с Джено. — Ничего. Занятия, как обычно, — жмёт плечами Ренджун. — Я думал приехать на праздники, тут в конце мая будет целая неделя выходных, — Джено говорит как-то сложно, будто ему тяжёло даётся даже мысль о возвращении. — Ты же не хочешь. Повисает убийственная тишина. Ренджун знает, что Джено не хочет. Джено любит усталость до изнеможения, любит боль в теле, любит побеждать, любит быть лучшим. — Приезжать не хочу, — кивает. — Но тебя увидеть — очень. Ты же не приедешь сам. Тогда приеду я. Ренджун хмыкает, всё так же не смотря в экран. Время уже клонится к часу ночи, когда он, силой подавив зевок, кладёт голову на колени. Они прощаются почти безмолвно: пару слов с одной стороны, пару с другой, и снова двадцать четыре часа одиночества. День за днём тянутся, словно по накатанной. Дни сменяются ночами, дневное веселье с Джемином сменяется ночным молчанием с Джено. Ренджун всё неохотнее подключается к звонкам, всё охотнее желает спокойной ночи и разъединяет тонкую связь, что ещё между ними осталась. Конец мая стремительно приближается, но Джено больше не поднимает разговор о приезде и Ренджун с отвращением к себе надеется, что Джено передумал. Ему слишком хорошо в беззаботной компании его нового окружения, настолько, что он не хочет вспоминать старое. В один из майских дней, когда солнце печёт уже абсолютно по-летнему, настроение у всех абсолютно не учебное, а организм требует только заветной прохлады, у школьных ворот Ренджуна встречает Джемин. С тех пор, как между ними произошло недоразумение в виде адреналинового поцелуя, это был первый раз, когда они оказались наедине. Джемин встречает его своей расслабленной улыбкой, той самой, которая очаровывает всех в радиусе бесконечности с разбегу и надолго. — Мы должны сходить на этот фильм, — Джемин тычет Ренджуну в лицо телефоном. На экране происходит какое-то месиво из плоти и криков, кто-то куда-то бежит, кто-то что-то кричит. Ренджун жмёт плечами, мол, хочешь — пойдём. Ему всё равно, что смотреть, пока это отвлекает его от сгущающейся вокруг тяжести. — Ты не будешь против, — чуть позже добавляет Джемин, — если к нам кое кто присоединится? Но Ренджун уже не слушает, его взгляд падает на до боли знакомую копну чёрных волос совсем рядом — руку протяни и дотронешься. Он тут же переводит растерянный взгляд и натыкается на непонимание — Джено смотрит растерянно, удивлённо. Он одет в спортивную форму, на правом плече огромный фирменный рюкзак с эмблемой академии и вполне очевидно он приехал сюда сразу из аэропорта. Как только вернулся из полугодовой разлуки с домом, он приехал повидаться с ним. — Что ты здесь делаешь? — Первое, что скрывается с языка. — Извини, наверно стоило предупредить. Привет, я Джено. Джемин приветливо жмёт руку и тут же заводит непринуждённый разговор. Он словно бы не замечает напряжённого равнодушия встречи и Ренджун выигрывает пару секунд на сбор мыслей, но этого оказывается совсем мало. Джемин с интересом слушает о том, что Джено прилетел издалека всего лишь на пару дней повидаться с родными, что ему кажется, что всё вокруг изменилось, что школа будто стала меньше, а людей вокруг — больше. — Мы как раз собирались в кино, присоединишься? Джено переводит вопросительный взгляд на Ренджуна, но тот привычно поджимает губы и опускает глаза. Замешательство, которое он сейчас испытывает, несравнимо ни с чем. Джено в ответ на приглашение говорит, что у него мало времени, что он должен поехать к родным, что обещал сестрёнке приехать до темноты. Когда они расходятся, Ренджун кидает сухое «до встречи», словно они чужие друг другу люди, словно не было между ними долгих молчаливых всеобъемлющих свиданий, и эта фраза будто бы насовсем лишает его любой возможности вернуться домой. Вечер становится ещё чуточку хуже, когда тем «кое кем», которого Джемин пригласил в кино, оказывается девушка из его школы. Они много разговаривают, много смеются, они слишком активны и откровенно друг в друга влюблены. Ренджуна тошнит с тех самых пор, как он увидел непривычно реального Джено во дворе школы, но от осознания полноты своей глупости ему стало только хуже. В темноте зала Ренджун наблюдает, как Джемин и его подруга едва заметно для окружающих переплетают пальцы, как улыбка Джемина приобретает какой-то ещё более расслабленный, домашний налёт комфорта, как он меняется в присутствии этой девушки, как старается, чтобы всё прошло как надо. Ренджун знает это ощущение, он и сам чувствовал всё то же самое каких-то двенадцать месяцев назад. А ведь правда, ровно год назад они с Джено стали друг для друга безопасным местом. Ренджун целый вечер пробыл третьим колесом, джеминовым «планом б» на случай, если девушка отвергнет его, тем, кто сгладил бы углы неудавшегося свидания. Ренджун смотрит на Джемина и не понимает, как у того могут быть сомнения на свой счёт? У Ренджуна да, у Ренджуна на свой счёт очень чёткое, годами выстроенное мнение, и в этом мнении нет практически ни одного положительного пункта. Не желая больше быть третьим колесом, он наспех прощается с друзьями и, выйдя на свежий воздух, старается понять, когда он успел так сильно запутаться, и как из этого теперь выпутываться. Он любит Джено, но что-то в их отношениях пошло не так, ведь очевидно, что Ренджуну поддерживать их на расстоянии стоит куда больших сил, чем Джено. Ведь так? Он набирает его номер для того, чтобы убедиться в собственной теории — на другом конце провода ему холодно сообщают о том, что абонент в данное время находится вне зоны доступа сети. — Чёрт. Это так на него похоже — делать то, что должен, а если необходимость пропадает, то благополучно не мешать. Он улетел обратным рейсом, даже не дав Ренджуну возможности объясниться, извиниться и расставить всё по местам. Ренджуну впервые за много лет хочется по-настоящему, открыто и бесстыдно плакать. Он идёт домой пешком в надежде на то, что устанет так сильно, что больше не проснётся. Он гадает, выйдет ли теперь Джено с ним на связь? Захочет ли его слушать? Станет ли верить его словам? Влюбился в едва знакомого человека. Эмоциональная встряска. Забытые ощущения. Тоска по кому-то живому, потребность в чём-то настоящем. Джено сидит в том же спортивном костюме с рюкзаком на перевес на скамейке у ренджунова подъезда и это, пожалуй, самая душещипательная картина, которую Ренджун когда-либо наблюдал. Джено играет с камнем на тротуаре, перекидывая его от одной ноги к другой, задумчиво теребит пальцы. Ренджун не решается подойти, опасаясь, что испортит всё даже одним неправильным словом. В конце концов решив, что хуже он уже не сделает, делает шаг вперёд. — Давно ты здесь? Джено даже не вздрагивает, будто знал всё время, что он стоит за его спиной. — Успел проголодаться, — кивает Джено. Тишина повисает физически осязаемая. Она сползает по внутренней части грудной клетки холодной липкой жидкостью, оставляя промозглый след. — Это он? Ренджун сглатывает комок и кивает. Конечно же Джено знает. — Сильно? — Уже никак, — и это абсолютная правда. Что-то было такого в том, что Джено, привычный, родной Джено ведёт себя опрометчиво. В том, что он так спокоен, хотя Ренджун заслуживает как минимум обиду. Ему бы хотелось, чтобы Джено кричал или обижался, чтобы высказал ему за предательство, сделал ему больно в ответ. Но Джено понимающе кивает и поднимается со скамейки. — Это было словно какое-то помутнение, — Ренджун наконец набирается храбрости посмотреть ему в глаза. — Я не буду оправдываться, но мне было необходимо сравнить, увидеть другую жизнь, осознать, как я хочу и понять наконец, что мне нужно, — он сжимает кулаки и изо всех сил пытается придать своему голосу твёрдость, а взгляду — смелость. — И что ты понял? За то время, что он был занят познанием себя, Джено изменился. Он вытянулся в росте, плечи стали шире, волосы лохматее. В этот момент Джено был как никогда похож на большого доброго пса, того, который прощает хозяину все ошибки и промахи, который несмотря на все обиды, каждый день смиренно ждёт его у порога, чтобы украсть его первый взгляд. Джено был человеком сердца, разум он слушал нечасто, потому считал себя вполне счастливым. Ренджун, как оказалось, тоже. — Что для нормального существования мне достаточного одного человека. Тебя.