Фейерверки

— Рукава высохли? — Ха-ха, уже да. Слышится тихий смешок, когда Юрико прикрывает рот тонкой изящной рукой. Вечер — тёплый, ведь лето, тёплый ровно настолько, чтобы слишком увлёкшись ловлей рыбок намокшие рукава юкаты успели уже высохнуть, но воздух уже начинает медленно остывать. Хоть и ненадолго — утром прохлада опять уступит жаре. Они идут рука о руку, и Исозаки думает, что мог бы вот так идти с ней, ставшей роднее и любимее всех... не вечность, но очень, очень долго. — Отсюда должно быть хорошо видно! — улыбнувшись, говорит она, когда они останавливаются. Юрико льнёт к нему и склоняет голову на плечо, оказываясь теперь настолько близко, что волосы её щекочут щеку, Ицуки может уткнуться в них носом и почувствовать тот неповторимый запах, лаванда и ещё что-то, какой-то трудноуловимый аромат, чем-то напоминающий чувство, возникающее, когда полной грудью вдыхаешь воздух после только что прошедшего дождя. Вверх они смотрят почти одновременно, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как золотистый росчерк первого фейерверка рассекает тёмное вечернее небо. — Навевает воспоминания, да? — будто угадав, о чём он думает в этот момент, спрашивает Юрико. Тогда они, ещё только учитель и ученица, между которыми в то время ещё не было даже намёка на то, что всё обернётся так, тоже были вместе на летнем фестивале. Тогда она хорошенько его отчитала, а потом они впервые смотрели на фейерверки вдвоём. Когда-то он когда-то её биологии, а она продолжает учить его многим вещам и по сей день. Она сыграла на тайных струнах его сердца, напоминавшего тогда гитару, старую, забытую всеми и, казалось бы, безвозвратно расстроенную. Её рука стёрла пыль, подкрутила колки, и, хоть и вернуть былое чистое звучание уже не могла, но всё же задела что-то, до этого времени спящее. Хоть сначала от неожиданности и получился только режущий слух скрежет. А спустя два года после её выпуска они встретились снова. Шесть месяцев назад Когами Юрико переехала к нему, и на следующий день, проснувшись раньше неё утром выходного дня, он долго смотрел на тёмные волосы, разметавшиеся по подушке, подрагивающие ресницы и мерно вздымающуюся грудь и, кажется, немного глупо улыбался, чувствуя, как внутри разливается тёплое чувство. Это ли называется... — Я тебя люблю, — сейчас почему-то сильнее хочется ещё произнести это вслух. Потому что ему нравится, как это звучит. Потому что хочет, чтобы Юрико услышала это ещё раз. Потому что... — Я знаю, — сейчас её лица он не видит, но в голосе слышит, что она улыбается. И, спустя пару секунд тишины: — И я тебя люблю. Ещё один фейерверк рассыпается над их головами яркими искрами.