Базорексия (галлий.) — непреодолимое желание поцеловать другого человека.
Все началось с того дня, когда она и её глупые, наивные подружки вернулись в Алфею. Блум арестовали сразу, нацепив магические браслеты с высоким содержанием железа, на тонкие запястья. Остальных долго допрашивала сама Розалинда. Ривен не слышал, но остальные рассказывали, что крики девушек были слышны даже в подземельях. Ривен не слышал потому, что надрался в хлам, снова увидев её. Он помнил, как тлеющая сигарета обжигала пальцы, помнил, какую боль испытал, прочитав столь сильное разочарование в её взгляде. «Предатель!» — бросила она ему в лицо, когда их, пятерых фей, упирающихся и сопротивляющихся, вели в замок солдаты королевы Солярии. Самым хреновым было то, что Ривен был готов утонуть в океане презрения, плескавшимся в её глазах, лишь бы она хоть на мгновение обратила на него внимание. Ярко-красные губы Беатрикс на своём члене, Ривен помнил тоже очень четко, потому, что все время представлял себе, как запускает пальцы не в идеально-блестящие рыжие волосы темной ведьмы, а в глупые хвостики, с каждым движением сжимая их в кулаке все жестче. Он помнил, как тогда излился ей в рот, до крови впиваясь зубами в нижнюю губу. Он не произнёс её чертового имени. Во всяком случае точно не вслух. Но Беатрикс — эту умелую, возможно даже лучшую манипуляторшу, это абсолютно не волнует. Она поднимается с колен, тыльной стороной ладони стирая слюну с губ. — Ты сегодня был особенно жестким, кто тебя так разозлил? — игриво спрашивает она. Но Ривен не ведётся на это наигранное, отработанное годами выражение лица. Он провёл рядом с Беатрикс слишком долго и теперь может читать её почти также хорошо, как и она его. Он вздрагивает, когда смотрит в её холодные, почти лишенные эмоций глаза. Она знает все. Беатрикс лишь понимающе ухмыляется и легко похлопывает его по щеке. — Не забудь о защите, придурок.***
В Первый раз она приходит к нему через месяц. До этого они почти не видятся, слишком уж разное расписание у фей и специалистов. И тем не менее, Ривену начинает казаться, что стоит им оказаться в одном помещении и его взгляд всегда найдёт её в толпе. Маленькую девчонку с глупыми причёсками и смешными наушниками. Ривен думает, что почти избавился от своей зависимости, когда проводит почти неделю в трезвом состоянии. Тренировки стали намного тяжелее, теперь, когда их тренируют солдаты Солярии, и Ривен почти готов поклясться в Круге, что к концу недели, даже на идеальном лице Ская появляются первые признаки усталости. Хотя может быть «золотой мальчик» проводит бессонные ночи, составляя новые безумные планы по спасению своей рыжеволосой принцессы. У Ская всегда так. Ему всегда мало. Всегда хочется самого лучшего: сначала златовласую принцессу Солярии, затем рыжего подкидыша, которая по силе возможно превосходит всех фей вместе взятых. Ривен не такой. Ривену не нужно лучшее, он давно смирился со своей ролью. Скай всегда был и будет лучшим. Вот только даже спустя столько лет, второе место Ривену все ещё не по вкусу. Оно вызывает раздражение, оседая горьким привкусом неудовлетворения во рту. Лучше уж быть худшим из худших, чем на побегушках у золотого мальчика. Наверное поэтому он примкнул к Беатрикс, решил, что там-то точно будет первым, с худшими из худших. И снова ошибся. После Беатрикс он тоже второй, не более чем её шестёрка, послушная марионетка, с которой она умело игралась, пока не надоело. Кажется, именно это сказала ему Муза, словно заглянув в душу своими странными глазами цвета аметиста. Тогда она сама нашла его, сама попросила о встрече. И он ждал этого, чертовски сильно. Слишком сильно, чтобы признаться в этом даже самому себе. Ривен никогда не был глуп, он понимал, что теперь малышки-феи снова не доверяют Скаю. И он остаётся их единственной надеждой. Ривен не мог сдержать ухмылку, глядя на Музу, стоящую посреди его комнаты. Забавно, теперь, когда он окончательно перешёл на темную сторону, то стал ей нужен. — Помоги нам, ты должен нам помочь! — в её голосе звучит несгибаемая уверенность в собственных словах. — Ты просишь меня о помощи… Меня? Неужели твоя ненависть ко мне исчезла? — Ривен не помнит, как оказывается рядом с ней, настолько близко, что может чувствовать, как цитрусовый аромат её духов заполняет его легкие, кислотой проникая под кожу и разгоняя кровь до сверхсветовой. Муза не двигается, не отступает ни на миллиметр, хотя он готов поклясться своей жизнью, что ей до безумия страшно. Она не смотрит ему в глаза, и в какой-то момент Ривен срывается, он не может больше выдерживать звенящую тишину, повисшую в комнате. Молча, он протягивает руку к её лицу, и крепко сжимая пальцами подбородок, заставляет взглянуть себе в душу. Что ты видишь, глядя на меня? Что ты черт возьми чувствуешь?! Знаешь ли ты, как сильно я хочу тебя. До сорванных голосовых связок, до разбитых в кровь костяшек пальцев, до кровавых порезов на коже. Мысли в голове бьются, словно обезумевшие. Муза замирает буквально на мгновение, и Ривену кажется, что он готов отдать все, чтобы этот миг длился чёртову маленькую бесконечность. Надежда затапливает его разум, ослабляя бдительность, потому, что на гребаную долю секунды ему кажется, что она понимает его. А затем девушка резко бьет его коленом в пах, выбивая кислород, заставляя корчиться от боли на полу и проклинать таких маленьких тварей, как она. Он слышит, как за ней с громким ударом захлопывается дверь. И хотя боль ещё долго не отпускает его, Ривен безумно улыбается, стиснув зубы до скрежета. Она вернётся, потому что ей что-то нужно от него. Потому что он ей нужен.***
Она возвращается за его помощью спустя неделю. И снова выдвигает жёсткие ультиматумы, снова дико бесит его, доводя до края безумия, толкая на сумасшедшие сделки. — Хорошо, я передам записку Блум, когда в следующий раз буду на дежурстве. — Ривен резко прерывает речь Музы, не обращая внимания на шок и возмущение, отразившиеся на её лице. — Но я хочу получить кое-что взамен. — Конечно, такой как ты, никогда ничего не сделает просто так, только ради личной выгоды, кто бы сомневался! — шипит в ответ девушка, и хотя Ривен не эмпат, он чувствует, как праведный гнев заполняет её, разжигая угасший на время огонь ненависти к нему. Он так увлекается разглядыванием того, как её грудь вздымается в такт прерывистому дыханию, что не сразу обращает внимание на заданный вопрос. — Что ты хочешь, Ривен? — в который раз устало спрашивает девушка, старательно избегая зрительного контакта. Его так и хочется ответить «тебя», но Ривен знает, что тогда это сражение будет проиграно, так же как и его пассивно-агрессивная война за неё. Поэтому он выбирает наиболее невинный вариант из тех, что преследуют его по ночам, заставляя менять постельное белье каждый чертов день. — Поцелуй… — шепчет он, пересохшими от волнения губами. — Я хочу, чтобы ты поцеловала меня. Муза смотри на него долго, её глаза несколько раз успевают стать фиолетовыми, прежде, чем она убийственно-серьезно глядя ему в глаза, наконец отвечает: — Только после того, как ты исполнишь свою часть сделки.***
Ривен помогает им, рыженький подкидыш получает записки во время его следующего дежурства.***
Во очередной раз они встречаются в сумерках. Уставшие, мокрые от пота, специалисты медленно бредут к кампусу, когда Ривен случайно замечает какое-то движение на одной из дальних тренировочных площадок. Он едва заметно вздрагивает, узнавая её даже с такого расстояния. Ривен бросает друзьям пару отрывистых, резких фраз, говоря, что хочет ещё потренироваться самостоятельно. Те лишь недоуменно переглядываются между собой и едва заметно кивают, продолжая идти вперёд. Все уже давно привыкли к тому, что Ривен тот ещё псих, который после шестичасовой изматывающей тренировки от отца Ская, может захотеть добавки. Ривен направляется к дальнему полю, проклиная собственное сердце, которое начинает неистово биться в груди, стоит ему увидеть Музу. Пульс начинает зашкаливать, когда парень наблюдает за её отточенными, изящными движениями. Она двигается легко, почти без усилий, выполняя начальные формы, вероятно подсмотренные у специалистов. — Я могу научить тебя паре-тройке позиций. — громко заявляет Ривен, заставляя Музу напряжённо замереть на месте. Парень не медлит, быстро приближаясь к девушке. Он плавно заходит ей за спину, почти прижимаясь к её телу своим. Он сгорает от желания, прижаться к ней теснее, почувствовать мягкость её кожи на своей. — Особенно, если ты не против отработать их в моей постели. Муза резко поворачивается к нему, и через мгновение щека Ривена вспыхивает от боли. — Благодарю за столь шикарное предложение, но мне хватает Сэма. — фальшиво улыбаясь, произносит девушка. — Ты же просто мерзкий. — бросает она, прежде чем пройти мимо, задев его плечом. Ривен помнит, что самоконтроль важен. Об этом ему напоминают уродливые полосы шрамов, сотнями белёсых линий исчертивших его спину, а также десятки алых полос, вьющиеся на его руках. Но в этот момент Ривен игнорирует всю эту хрень, он просто выбрасывает из головы все лишнее, догоняя проклятую фея, крепко хватая её за руку. Специалист плохо помнит, но кажется, что он едва не вывихнул ей руку, прижимая к себе, так, чтобы между ними не осталось ни миллиметра. Зато то, как он буквально затыкает ей рот поцелуем, грубо прижимая её к себе, то, как мягки были её губы, когда он кусал их до крови, то как она ответила на поцелуй… все это кажется навечно отпечатано в разуме Ривена. Он помнит, как горели легкие, в которых закончился кислород, помнит, как они оба задыхались после поцелуя, стараясь восстановить дыхание и свои жизни. — Так значит я мерзкий? — тихо спрашивает Ривен, кривя искусанные губы в легкой усмешке. — Да… — едва слышно шепчет в ответ девушка, все еще не пытаясь высвободиться из его объятий. Правая рука Ривена скользит ниже, по-хозяйски исследуя мягкие изгибы тела. — Очень мерзкий? — снова спрашивает парень и на этот раз его дыхание обжигает её губы. — Безумно… — шепчет она, прежде чем снова позволить ему поцеловать себя.