Гарри
Чёрные волосы взметаются волной, и бледное лицо поворачивается в мою сторону. — Двадцать баллов с Гриффиндора, Поттер! — твой голос срывается от ярости, и я любуюсь узкими губами перекошенного криком рта. Мои друзья проклинают этот день, когда я, презрев приличия и гордость, ворвался в твой кабинет и упал перед тобой на колени, признаваясь в любви. Я думал, что ты меня убьёшь, проклянёшь, выгонишь, но ты лишь опустился на колени рядом со мной и неловко коснулся моего плеча. Лучше бы ты меня убил. Твои слова жалят больнее заклятий: «Я не могу ответить взаимностью. Моё сердце занято давно и навсегда…» Я срываюсь, выпытывая у тебя её имя, но ты отворачиваешься, и я замечаю у тебя на столе колдографию. Беловолосый ублюдок, надменная статуя. Что ты в нём нашёл, чем он лучше меня?! Ведь я живой, я здесь, я люблю тебя. — Я всё равно добьюсь тебя, — шепчу я, глядя тебе в глаза, и буквально слышу, как убывают кристаллы в часах Гриффиндора, когда ты снимаешь ещё десяток баллов за неуважительное обращение.Северус
Каждый твой визит — мука. Каждый твой взгляд — пытка. Твои движения — завораживающий танец, твой голос — чарующая музыка. Лед твоих глаз разжигает пламя, разъедающее мою душу. Главное — не выдать себя, не выпустить на волю чувства. Холёные пальцы поглаживают толстые бока стакана, из которого ты медленно отпиваешь виски, а я прикрываю складками мантии неудержимо рвущееся вверх доказательство моего падения. Сколько раз я отдёргивал руку, тянущуюся к прядям твоих волос. Сколько раз я сжимал до боли зубы, чтобы не целовать тебя в губы после выпитого на брудершафт вина. Ты интересуешься успехами сына, ругаешь министерство, жалуешься — в который раз — на холодность Нарциссы. Ты изливаешь мне душу, а меня гложет совесть за мою страсть, за мой позор, за то, что я наслаждаюсь каждым мгновением твоих визитов. За то, что я пользуюсь твоим доверием, чтобы любоваться чистыми линиями твоего лица, расплавленным серебром твоих глаз. За то, что после твоего ухода я запираюсь в ванной комнате, и кричу твоё имя, извергая горячую струю семени под ледяными струями воды.Люциус
Я никогда не настаиваю на исполнении супружеского долга, и безмерно благодарен тебе за каждый визит в мою спальню. Я не знаю, чем заслуживаю подобной награды, и каждый раз радуюсь — как ребёнок, которому подарили давно желанную игрушку. Ты так хрупка и чиста, что кажешься ангелом, спустившимся с небес. До сих пор не могу поверить, что именно ты подарила мне сына и наследника, это так удивительно. Я не знаю, как ты — такая нежная — вынесла все перипетии нашей совместной жизни, как пережила арест сестры, после которого билась в истерике, а затем месяц не могла подняться с кровати. Я лишь старался быть опорой тебе и защитой. Я никогда тебя не оставлю, моя небесная фея. Ты протягиваешь мне руку, и я целую кончики твоих пальцев, едва касаясь их губами. Если ты прикроешь глаза, это будет означать, что мне разрешено больше. Мне всё равно, кого ты видишь внутренним взором, главное — чтобы тебе было хорошо и спокойно. Я готов терпеть от тебя любые унижения, но ты никогда меня не унизишь. Пусть в нашей спальне нет страсти, а лишь тихая нежность, но мне достаточно простого взгляда твоих светлых глаз, чтобы ощутить неземное счастье и забыть обо всех проблемах, что ждут меня за стенами нашего дома.Нарцисса
Чувство вины присутствует в моей жизни постоянно. Муж окружает меня незаслуженной заботой и вниманием, а я… Я забросила нашего ребёнка, едва отлучив от груди. Я гораздо реже других жён соглашаюсь на близость после рождения наследника. Я закрываю глаза в постели, представляя совсем другие руки и губы на своём теле. Твои руки, твои губы. Мне снятся твои глаза, в которых теперь горит безумие. Я так хочу вернуть твой смех. Не тот зловещий хохот, от которого веет сумасшествием Азкабана, а весёлый беззаботный смех юности. Мне так хочется раскрыть свои объятия тебе навстречу и снова почувствовать себя маленькой девочкой, испугавшейся грозы. Люциус видит тебя чаще, чем я, а у меня трясутся руки, когда читаю в газетах о твоих деяниях. Куда делась та беззаботная девушка, пусть немного жестокая в своих шутках, но всё же достойная наследница рода Блэков. Что в тебе надломилось после смерти твоего кумира? Что в твоей душе выжег-выморозил Азкабан? Но я всё равно люблю тебя, моя колючая чёрная роза.Беллатрикс
Жизнь? Зачем мне нужно было жить, когда ты умер? Правильно — ради мести. Ради поисков. Не одну жизнь я сломала, пытаясь найти тебя, но моё сердце рвалось каждый раз, когда очередной ублюдок говорил, что ты мёртв. Слёзы? Они стекают по лицу моих жертв, когда те кричат под пытками. Я мщу им за годы, что они праздновали твою смерть. За каждый день, проведённый мной в Азкабане, за каждый миг, что я провела, уставившись в едва видимый контур твоей метки. Я смываю их слезами свою боль, свою тоску. Любовь? Да — это любовь. Беззаветная, вечная, всепоглощающая. Рвущая грудь любовь. Мне всё равно, как ты выглядишь — ведь я чувствую твою душу. Пламя её отражается в твоих глазах. Ты всё так же велик и прекрасен, как и двадцать лет назад. И я всё так же плавлюсь под заклятием твоей силы. Боль? Никто не посмеет причинить тебе боль, ибо я встану на его пути. Никто не причинит мне большей боли, чем та, что разрывала мою душу, когда я почувствовала твой уход. Ничто не было для меня большим наслаждением, чем боль горящей метки после твоего возрождения. Смерть? Ты прошёл её, и я пройду вслед за тобой, и присоединюсь к тебя там — думала я. Но они не дали мне умереть, как не дали отыскать тебя. Я хочу жить вместе с тобой и умереть вместе с тобой, чтобы не покидать тебя и по ту сторону разлучившей нас в прошлый раз темноты.Том
Мальчишка! Я помню тебя едва научившимся стоять младенцем. Помню твои глаза, в которых отражается свет Авады. Помню боль Квиррела от твоих прикосновений, ожёгших и мою душу. Помню, как ты гордо вскинул голову, глядя мне в глаза, и отвращение на твоём лице, когда ты увидел результат трансформации. Нет, тогда я ещё не понимал резанувшего внутренности чувства. Наша дуэль, тогда, на кладбище. Это было больше, чем поединок — боль, страх, наслаждение вернувшейся силой, эйфория воскрешения, страсть, азарт погони. И непонятное удовлетворение оттого, что ты улизнул. Твои сны... Я знаю, что это твои сны не дают мне спокойно думать и жить. Лихорадочно перескакивающие мысли, жалкие попытки избавиться от кошмаров, ещё более неуклюжие попытки закрыть сознание. Мне нравилось мучить тебя, изводить своим нетерпением, которое лишь усиливалось при твоём незримом присутствии. Твоя боль снова заставила меня дрожать в экстазе. Я черпал силу в твоём страхе, а этот старый идиот, всё ещё живущий по какому-то недоразумению, так ничего и не понял. Потом сны изменились, и я изводился ревностью, чувствуя твою скорбь по этой драной собаке, предавшей собственный род. Да — ревностью! Я закрылся от тебя, твоих снов, твоей боли. Но не смог вырвать это ужасное чувство из своей груди. Мы связаны навечно, я это чувствую. От первой нашей встречи и до смерти. И ты должен быть моим и только моим.