Жертвоприношение

Южная Италия, 72 г. до н.э. Рим не стал ждать, когда рабы двинутся на столицу. Сенат выслал отряд из трёх тысяч воинов под начальством опытных командиров со строгим приказом: «Разыскать и уничтожить Спартака с его бандой». Главным был назначен претор Гай Клавдий Глабр, не понаслышке знающий, что представляют из себя гладиаторы во главе со Спартаком. Глабр был горд назначением. Теперь он точно уничтожит наглого фракийца, который не только не сдох за время рабства, да ещё стал любимцем публики. О том, какую резню Спартак и его люди устроили на вилле лентула Батиата, и вспоминать не хотелось. Однако память упорно возвращала Глабра в ту страшную ночь, когда бежали гладиаторы. Капуя. Вилла Батиата. 73 г. до н.э. В ту злосчастную ночь, когда презренные гладиаторы решились на побег, Гая Клавдия Глабра с женой не было на вилле. Точнее, не было жены, потому что каким-то звериным чутьём Глабр почувствовал недоброе и с вечера увёз её на виллу родственника, что находилась севернее Капуи, по дороге на Рим. Однако сам он вернулся обратно, несмотря на мольбы женщины. Глабр въехал в Капую, когда на город опустилась ночь. Единственными свидетелями его возвращения стали раб-конюх и Вариния. Молодая женщина стояла на балконе, освещаемая лишь луной, и неприязненно, в упор, смотрела на Глабра, который спрыгнул с коня. Затем она скрылась в доме. Когда Глабр, стаскивая на ходу доспехи, вошёл в дом, то ни одного раба или рабыни ему не попалось. Выругавшись, Глабр направился в сторону купальни, надеясь на то, что хотя бы она готова. Проходя через внутренний дворик, он вновь увидел безмолвно стоявшую Варинию. — Что тебе? — недовольно буркнул он. — Хозяйка не знает, чем тебя занять? Я могу помочь. Вариния зыркнула из-под ресниц, но промолчала. В своё время, когда Глабр несколько раз ударил плетью захваченного Спартака, эта женщина едва не расцарапала ему лицо. Четверо воинов — и то с трудом — усмирили бунтарку. Куда теперь подевалась её дерзость? Слишком смиренна, что вызывает подозрения. — Принеси вино, глупая женщина! Я устал, — резко приказал Глабр и направился в купальню. Скинув с себя одежду, он вошёл в воду и сел. Тёплая вода окутала его, и мужчина прикрыл глаза до момента, пока не услышал лёгкие шаги рабыни. Вариния принесла не только вино в кувшине, но и фрукты. — Фрукты я не просил, — проворчал Глабр. — Мне унести? — спросила она, невероятно коверкая латынь. — Нет, оставь. Выполнив приказ, Вариния топталась на месте. Любая рабыня на вилле Батиата знала, что Глабр иногда принимал ванну с одной из них. Да, с любой, кроме Варинии. Она ни разу не попала в постель ни к Глабру, ни к кому-то другому. Батиат как-то обмолвился, что она невыносимо скучная и тупая, а Глабр просто не хотел, вспоминая ярость её мужа. — Пошла вон! — Глабр махнул рукой и с головой погрузился в воду. Когда он вынырнул, Варинии уже не было. На бортике стоял кубок с вином. Глабр выпил и через какое-то время понял, что его клонит в сон. Сопротивляться не было сил, и он, выбравшись из купальни, растянулся рядом. Очнулся, когда почти рассвело. Голова была тяжёлой, словно он пил всю ночь. Что эта мерзавка подмешала в вино?! Нужно немедленно сообщить Батиату или Лукреции. Пусть сами разбираются со своей рабыней и придумывают наказание для нее. Завернувшись в ткань, Глабр направился искать хозяев виллы. Его поразила непривычная тишина. Он поёжился, то ли от лёгкого сквозняка, то ли от нехороших предчувствия. Последние не обманули — на пороге покоев Батиата и Лукреции Глабр уловил запах крови. Не долго думая, шагнул внутрь. Взору предстала ужасная картина: Батиат лежал на спине с перерезанным горлом и стеклянными глазами смотрел в потолок. Его жена Лукреция, истыканная ножом, была рядом. Глабр подумал, что умерли все, но женщина внезапно издала стон. Мужчина опустился перед ней на колени и проверил пульс. Действительно, жива. Бегло осмотрев женщину, понял, что раны не опасны для жизни. Лукреция потеряла много крови, но имеет шанс выжить. Неужели всё это сделала проклятая фракийка, что усыпила его? Тогда почему он жив? Не успели убить — или не он был их целью? Глабр бегом спустился вниз, отыскал несколько испуганных рабов, которые наконец смогли прояснить картину произошедшего ночью. Оказывается, из школы лентула Батиата сбежали гладиаторы. Двое из них были на вилле, убили хозяев, а ещё забрали с собой двух женщин. Сообщив, что Лукреция пока жива, Глабр поинтересовался, почему другие рабы не ушли с восставшими. Самый пожилой грек спокойно ответил: — Для чего? Я уже стар бегать по горам. Да и хватило мне прошлого восстания на Сицилии. Другие остались по своим причинам. — Ты был в числе тех, кто поднял бунт на Сицилии? — вытаращился на него Глабр. — Был. — Тебя не распяли? — воскликнул Глабр, невольно кидая взгляд на запястья раба. Белёсые шрамы отлично виднелись на смуглой коже. — Висел на кресте, — пожал плечами грек, перебирая сухими пальцами склянки с горшками. — Но отец нынешнего хозяина выкупил меня. Ему требовался хороший лекарь для гладиаторов. С этими словами грек прошёл мимо изумлённого Глабра и направился наверх. — А мне кто-нибудь ответит, почему я жив? — неизвестно кого спросил римлянин. — Видимо, женщина Спартака не хотела вашей смерти. Но правдивый ответ даст только она, — откуда-то сверху крикнул грек. Глабр махнул рукой, и только сейчас обратил внимание, что весь заляпан кровью. Выругавшись, приказал оставшимся рабам заново приготовить купальню. К середине дня Глабр выяснил, что сбежали семьдесят восемь гладиаторов во главе со Спартаком, и с ними две рабыни, Батиата убили, а Лукреция пока без сознания. Над ней, кроме старого грека, хлопотали ещё две прислужницы. Возиться с гладиаторской школой покойного лентула Батиата Глабр не слишком хотел, но Лукреция была пока не в состоянии вести дела. Мужчина нисколько не сомневался в том, что выжившая женщина возьмётся за всё твёрдой рукой, а пока командовать приходилось ему. Разумеется, несмотря на угрозы и физическую расправу над некоторыми, не особо важными и не сумевшими сбежать гладиаторами, никто никого не выдал, но это и не требовалось. Путь восставших вёл в горы и был устлан разорёнными виллами, пожарищами и трупами богатых римлян, включая женщин и кое-где даже детей. Вереницы обозов богатых патрициев потянулись в сторону Рима. От сената требовали принять меры против разбойников. Южная Италия, 72 год до н.э. Самодовольство и любование собой, а главное — недооценка стратегических и боевых качеств бывших гладиаторов сыграла с претором Гаем Клавдием Глабром злую шутку. Назначенный сенатом возглавить легион для уничтожения восставших, Глабр возгордился. Будучи на месте, у Везувия, претор приказал разбить лагерь, и расположился у единственной тропы, которая вела к вершине. Именно туда забрались восставшие рабы и оттуда спускались на свои вылазки по богатым поместьям юга Аппенинского полуострова. В один из вечеров Глабр возлежал на ковре перед костром за трапезой, разглагольствуя о том, что бунтовщики скоро сами придут к нему, когда начнут подыхать от голода. А как же! Его отряд как раз на той самой тропе, которой можно безбоязненно пользоваться. Претор считал, что гладиаторы хороши лишь на арене цирка. Что они могут понимать в военном искусстве? Дальнейшие события показали, что претор жестоко ошибался. Спартак оказался гораздо умнее, чем вся хвалённая римская армия. Никому из центурионов не пришло в голову подсказать Глабру, что нужно поискать козьи тропы и выставить возле них хотя бы по одному легионеру. Впрочем, если бы и пришло, то Глабр не стал бы слушать. Он лишь выставил опытных воинов перед главной тропой, а вот тылы оказались почти не защищены. Как раз оттуда-то и подошли бунтовщики. Нападение на лагерь было внезапным и стремительным. Гладиаторы гоняли легионеров, словно волки овец. Претор Глабр успел выскочить из своей палатки и увидеть своими глазами, как падали его воины, сражённые мечами и пиками. Тут и там раздавались душераздирающие предсмертные крики. Новобранцы и не думали сопротивляться, а просто сидели и ждали, пока их зарежут. Достойный отпор армии гладиаторов оказали лишь ветераны войск Мария и Суллы, но их было слишком мало, чтобы они могли решить исход бойни. Знамёна когорт Клавдия так и остались лежать на земле, залитые кровью и втоптанные в грязь. Глабр дрался, насколько ему позволяла возможность. Он не успел надеть доспех, поэтому в бою его несколько раз ранили. Когда он, обессиленный, упал на землю, над ним склонился тот, за кем он охотился — Спартак. — Вот мы и встретились, римлянин! — прокричал Спартак, подняв обеими руками свой меч и с силой опуская прямо в грудь Глабра. Глабр зажмурился, готовясь к смерти, но почувствовал только дикую боль в плече, которое пробил меч, словно нож масло. Он потерял сознание и очнулся лишь в лагере Спартака среди пленных. От презренных гладиаторов их отделяла только решётка. Заглянув за неё, Глабр увидел разорванные знамёна своей армии. Ему оставалось только грязно выругаться. Большего он сделать не мог: понимал, что сейчас за его жизнь даже сухой корки хлеба не дадут.