///////
— для меня любовь это не «жесткий трах на родительской кровати в ее спальне», — насмешливым голосом вещал джагхед, когда они с арчи шли к черному выходу, поскольку дополнительный урок биологии их не интересовал. — объятия в основном говорят мне гораздо больше. — как ты живёшь, джагги? — из раза в раз арчи поражался тому, что сам джонс называл асексуальностью. — влечение это же настолько базовая штука. я никогда не испытывал чувство влюбленности без… ты понял. джагхед хмыкнул, казалось, самодовольно. ведь он один такой на всю округу, у кого член не стоит просто на буфера. по его словам, ему нужен смысл в голове обладательницы буферов, чтобы испытать к ним хоть какой-то интерес. арчи оставалось только удивляться и подозревать что-то еще. он уже хотел было перевести тему на что-то более понятное, когда дверь учительского кабинета начала открываться, являя за собой директора. парни сработали рефлекторно — буквально в пару скачков добрались до кладовой под лестницей и забились в тесное помещение в обнимку со швабрами. за директором, казалось, устремилась целая преподавательская делегация, потому что цокот каблуков и шум ботинок не стихал добрые полминуты. за это время арчи успел дважды стукнуться лбом — сначала об навачшую падать швабру, потом об голову джагхеда, который стоял впритык к нему и тоже почти не мог пошевелиться, боясь создать лишний шум. а ещё возникла до стыдного тупая мысль, когда арчи, не глядя, почувствовал, что безвыходно прижимается своими бедрами к чужим. когда всё стихло, арчи усмехнулся: — ну и с каких пор мы настолько боимся учителей, джаг? джонс тоже издал тихий смешок, но выглядел при этом отстранённо. его ведь действительно не волновало, придётся ему отсиживать дополнительные часы после уроков, или нет. всё одно, и арчи, как стало потом очевидно, знал это абсолютно зря. когда джагхед уже коснулся ручки двери, эндрюсом стало править на момент забывшее приличия любопытство — он двинул бедрами вперёд, привлекая внимание джонса. тот действительно обратил свой взгляд — болезненный, даже слегка испуганный — к лицу друга. едва сдерживаясь, чтобы не смотреть вниз. да, арчи определённо подумал о том, можно ли возбудить джагхеда мастурбацией. естественно, ни единой мыслью эндрюс не подумал бы причислять себя к ряду тех, кто мог бы это сделать, — а вои могла бы какая-нибудь замечательная и не очень принципиальная девушка. хм, девушка. — говоришь, тебе нужны чувства, чтобы влечение возникло, — заговорил арчи, совершенно веря в то, что шутка выйдет славная. — а может так только с девушками? вдруг ты, ну, знаешь, по парням больше? арчи даже не успел отследить логику своих действий — до того они были спонтанны, производны от интереса и желания хорошо пошутить. и, боже, почему так зря смотрел джагхеду в глаза и путал тот страх, который отчетливо видел, с недоумением? эндрюс двинулся к чужим губам, склоняя голову набок, определенно не собираясь никого целовать. думая, что джонс отпрянет, стукнется головой о швабры, зашипит, обзовет арчи паскудой и хрипло рассмеется. веря, что действует в рамках дозволенного. но джагхед не отпрянул, не попытался оттолкнуть. он попросту застыл, как изваяние. арчи это удивило — нередко увидишь джага, что в каждой бочке затычка и тот ещё самодовольный всезнайка, в ступоре. и сердце у него достаточно сильно билось — арчи своей грудью чувствовал. и, черта-с-два, решил, что реакцию надо добить, даже если потом придется напоказ отплевываться. коснулся чужих губ, холодных по краям безупречно горячих ближе к нутру. осторожно, одними лишь губами, секунды три от силы, но никакой реакции, совершенного ничего. арчи отстранился, оглядел друга, совершенно встревоженный. — джаг, всё нормально? я просто пошутил, извини… заметил, что по бледной щеке джонса течет слеза. — джагги? а джагхед, точно не выдержав, выскочил из подсобной; столкнулся с мимо идущей учительницей, но даже не обернулся, чтобы извиниться — сбежал, почти буквально. объяснял потом, потирая пальцам переносицу: — …мне пол не важен, понимаешь? девушка, парень, кто угодно — мне тяжело от физической близости. я поэтому… не вынес такой нагрузки на свой скудный сердечный аппарат. — джагхед усмехнулся, нервно, точно против собственной воли. — тогда бы я не смог тебе объяснить, что случилось… сам просто не всё понял. — джаг, бога ради, — арчи тогда искренне раскаивался, — прости. ты говорил про это, а я… как мудак, не придал значения, и… я идиот, джагги. — всё уже в порядке, — джонс улыбнулся, не сдержавшись. — сейчас всё нормально, и на этом забудем./// соврал, поверьте и представьте.
— ты, безусловно, — джагхед не оставляет свой язвительный тон, — хороший парень. зачем я тебе вообще сдался? у тебя есть друзья, отличные друзья, и бетти. кто угодно — все лучше. а что насчёт меня? что — насчёт меня? арчи не может не ответить на такой настойчивый, пусть и риторический. — ты мой лучший друг. джагхед едва не закатывает глаза, но искусственная снисходительность на его лице быстро и неосознанно сменяется уже не скрываемым отчаянием. — знаешь, такой себе я друг. — он импульсивно качает головой в такт своим словам. — просто дерьмо, арчи. я же… черт, по пальцам можно пересчитать дни, когда я не думал об этом. — не смотрит в глаза, но в душу впивается каждым словом. — об этом неуклюжем… это и поцелуем-то не назовёшь — так, губ коснулся и, зуб даю, едва не сплюнул. но я, блять, всё равно думаю. о том, как унизительно было. как у меня все кишки скрутило от мысли, что ты как-то всё узнал и решил так... поиздеваться. кошмар, правда? да я изнываю от всей этой хуйни, будто бы в силах изменить былой ход событий. а я… я, блять, не в силах даже с настоящим совладать! арчи всей своей душой рвётся обнять, утешить, но боится сделать хуже. вызвать на новое, куда более больное. — ну слушай же, скажи, как тебе мысль о том, что в глубине каждой ебаной ночи где-то в своей постели лежит чувак, который не дрочит на тебя, а просто, знаешь. вспоминает твою улыбку?— джагхед стыдится своих же слов, но всё равно вываливает одно за другим, не в силах справиться с их значимостью. — вспоминает, каким счастливым ты выглядишь на футбольном поле, когда тебе удается заставить весь стадион реветь от восторга. чувак, который вспоминает твои… тупые шутки и, блять, ни секунды не жалеет о них... его голос срывается, арчи вместе с ним. быстро преодолевает расстояние обнимает джагхеда крепко, затяжно, аккуратно. шепчет ему в плечо: «прости, прости, я виноват, джаг, прости» безостановочно, точно мантру. в конце концов его слова впитываются в чужую джинсовку и затихают в гулком молчании его улицы. джагхед дышит громко, еще не остыв от своего пожара, но гул его сердца уже не кажется арчи таким явным. по крайней мере, на пару секунд джонс затихает. но лишь на пару. затем от роняет тихие, ломкие буквы в ворот чужой спортивной куртки. — я тебя люблю. он, казалось, просто не мог не высказать эту очевидность. не мог оставить середину, когда кругом всё дотла выедено. арчи ни капли не удивляется. думает о том, насколько эти слова больно звучат от джага, и как они, на деле, прекрасны, произнесенные этим крошащимся голосом. — хорошо, — так совершенно по-доброму, как с джонсом ещё никто и никогда, кроме эндрюса. глубже любой взаимности. и хотя арчи знает (да и они оба знают), что джагхеда он любит как никого больше, вслух сказать то же — неправильно. ведь всё совсем, как кажется, не про ту любовь. а врать арчи совсем не хочет. ткань трётся о ткань, когда джагхед жмётся ближе, точно стыдясь, пытаясь спрятаться от чужих взглядов. спрятаться в том, кто отпустит, стоит только попросить, и кто будет держать в объятиях столько, сколько потребуется. — мы можем оставаться друзьями? — тихо спрашивает джонс; слышно, как он с трудом напрягает голосовые связки. — почему нет? — слабое удивление. но встречный ответ уже никому не нужен — джагхед свой получил и теперь медленно выдыхает. ещё не облегчённо, но внутренности ему уже не так туго стягивает чувством вины. а еще страхом — тоже слабее. да, джагхед кошмарно боится остаться в одиночестве, хотя прекрасно знает, что арчи этого не допустит. всеми правдами и неправдами — не допустит, не оставит джонса самому себе на растерзанье, не сейчас и не в ближайшем будущем. и, вероятно, во что бы то ни стало — арчи научится делать джагхеда счастливым. да, он не может представить себя целующим своего лучшего друга, но зато вполне видит жизнь, которую стоит прожить с ним. рука об руку, или плечо к плечу — не важно, — но арчи совершенно не против. быть опорой, поддержкой, изо дня в день — рядом. пусть даже будут учиться в разных университетах, в разных городах, и жить свои жизни порознь — арчи не оставит джагхеда до тех пор, пока тот не попросит. пока не попросит перестать любить так, как арчи умеет лучше всего. так преданно и верно, как не умеет ни один пёс, которого в будущем захочет завести джагхед. а почему захочет? от одиночества ли или от желания иметь общую с арчи ответственность? неизвестно. но пока что всё хорошо, чтобы молча улыбаться и трепать друг друга за загривки.