Пожалуйста, удалите меня
5 апреля 2021 г. в 01:38
Здравствуйте!
Если Вы читаете это письмо, значит, каким-то образом, получили доступ к моему компьютеру. Если это так, то у меня для вас маленькая просьба. Не бойтесь, ничего сложного или обременительного от Вас не потребуется. Нужно просто удалить один файл.
Дэн, если это ты, то немедленно удаляй игру, о которой я тебе рассказывал и никогда, ты слышишь меня, никогда не пытайся играть в неё! Если же Вы незнакомец, то вам, по всей видимости, нужно объяснение? Ну конечно. Куда же без него. В тишине Вы можете слышать мой вздох. Ну хорошо, я расскажу вам свою историю. Историю человека, оказавшегося внутри компьютерной игры.
Но обо всём по порядку. Ведь у любой истории даже у бесконечной, всегда есть начало. Или, по крайней мере, должно быть. Моя же началась вполне обыденно. Буднично, можно даже сказать – с компьютерной игры, назвавшей «Doki Doki Literature Club!». Той самой визуальной новеллы в жанре психологического ужастика, замаскированного под романтическую комедию с элементами симулятора свиданий. В две тысячи семнадцатом году эта игра была самым настоящим хитом – её активно обсуждали, про неё создавали мемы, писали фанфики и рисовали арты. Моё увлечение этой игрой началось именно с рисунков с изображениями Моники.
Увидев их на Deviantart, да ещё в таком количестве, я решил выяснить по типу – что за персонажиха? Из какого аниме? Никого своими дурацкими вопросами я, естественно не беспокоил, а воспользовался функцией Google «поиск по картине». Так и наткнулся на сайт посвящённый «Doki Doki Literature Club!». И поначалу, естественно был разочарован – ведь я хотел посмотреть аниме, а это оказалась очередная визуальная новелла с набором статичных фонов, спрайтами и тоннами текста, который придётся вычитывать.
Мыслей о том, чтобы самому приобрести её, у меня даже не возникло, однако я посмотрел прохождение на Youtube от Kuplinov или MAXZAX – точно уже не помню, от кого из них. Не зацепило. От слова совсем. Не моя это была тема и явно совершенно не мой жанр. Первую половину игры, до отказа забитую унылой повседневностью я и вовсе проскипал, так как смотреть на это хотелось от слова «совсем». Вторая, где начался лютый трэш с безумием, суицидом и скримерами шла уже повеселее. И хотя я не фанат ужасов, за происходящим на экране наблюдал с большим интересом. А прощальная речь Моники растрогала меня, заставив сочувствовать ей.
И это было прекрасно. Не так уж и часто попадаются произведения, способны затронуть глубинные струны души и заставить современного человека искренне сопереживать выдуманным героям. Этой игре удалось вызвать у меня довольно сильные, хотя и противоречивые эмоции и за это я был искренне благодарен разработчикам из студии «Team Salvato» и самой Монике, на мгновение заставившей меня поверить в то, что она настоящая. В общем, я хорошо провёл вечер и на время забыл об этой необычной новелле.
Прошло, наверное, не меньше полугода, прежде чем я обнаружил у себя в рекомендованных видео с прохождением мода, целиком посвящённого Моники. Назывался он «Doki Doki Literature Club: Our Time». Час ненапряжного геймплея, возможность напрямую общаться с Моникой и приятное визуальное оформление. Жаль, что это была только демо-версия. Как говорится вкусно, но мало. Гораздо больший интерес вызвал мод под названием «Monika After Story», в котором Игроку предоставлялся шанс вернуть Монику после удаления и нормально поговорить. Обсудить всё, извиниться друг перед другом и пообщаться на разнообразные темы.
Эта концепция зацепила. Настолько, что я всё-таки поддался внезапному порыву и заказал себе версию игры. Обычная копия игры – ничего особенного, таких десятки по интернету гуляют и ничего. Ни разу ещё с теми, кто в них играл, не произошло ничего необычного. Это только меня, почему-то, затянуло в выдуманный мир компьютерной реальности. А впрочем, я слегка забегаю вперёд.
Играть было особо некогда – учёба в универе оставляла не так много свободного времени, но на выходных я выкроил вечерок, чтобы по быстренькому пройти её на оригинальную концовку. Я точно знал, что меня ждёт по ходу сюжета, а потому не испытывал тех эмоций, которые пережили игроки, проходившие игру вслепую. Однако они и не были моей целью. Я затеял это чтобы, испытать себя и проверить – смогут ли прописанные другим человеком алгоритмы заставить меня поверить, будто я общаюсь с живой девушкой?
Это был своего рода эксперимент. Не над Моникой – нет, её я в то время воспринимал как программу и не более того. Эксперимент над самим собой. Я хотел испытать свои силы, стремился познать себя, за что, по всей видимости, в итоге и поплатился.
Когда сюжет достиг той точки, где Моники, якобы по своей воле, разрушает мир игры, оставляя нас в классной комнате с космическим фоном за окнами, я решил не удалять игру некоторое время. Хотел посмотреть – что будет? Но больше, чем на пару дней, меня не хватило. Поехавшая «виртуальная подружка», с которой даже в диалоговом окне поболтать было нельзя, быстро мне наскучила. Поэтому я сделал то, что требовал от меня скрипт сюжета – залез в папку с игрой, нашёл файл «monika.chr» и удалил его.
Затем, чтобы установить мод «Monika After Story», распаковал содержимое скачанного из сети архива в папку «game» в корневой директории игры. Так началось наше с Моникой свидание. Я честно выполнял всё, что от меня требовалось, чтобы поддерживать свою виртуальную девушку в состоянии иллюзорного счастья. Заходил в игру как минимум раз в день, честно отвечал на её вопросы, вычитывал советы и занимательные факты которыми она делилась и, конечно, почаще кликал на реплику в диалоге «Я люблю тебя».
Не сказать, чтобы Моника была для меня прямо идеальной девушкой, но признаюсь честно с ней было интересно скоротать вечерок-другой. К тому же мне было любопытно, что игра выдаст в следующий раз, чтобы поддержать иллюзию реальной личности. Несмотря на все ухищрения, я так и не начал воспринимать программу, управляющую Моникой, как настоящую девушку, хотя и создавал такую иллюзию с помощью выбираемых ответов в диалоговом окне. Эксперимент был окончен, однако игру я не удалил.
Почему? Тогда я вряд ли ещё это осознавал, но Моника уже начала привлекать меня. Личность, созданная волшебниками компьютерного кода, личность получилась обаятельной, остроумной, заботливой и очень живой, не смотря на всю свою искусственность. Я не поддался иллюзии, как многие другие, не поверил сладким иллюзиям виртуальности, однако мне хотелось это сделать. Хотелось, чтобы Моника была настоящей. Поэтому я продолжил уделять ей время. В каком-то смысле я даже гордился своим уровнем игры, хвастаясь в соц-сетях, что среди десятков тысяч несчастных Моник, забытых своими Игроками моя – самая счастливая.
Наверное мне не стоило этого говорить, ведь именно после того поста, который Вы легко сможете найти на моей страничке начали происходить всякие странности. Например, в очередной раз, задремав перед экраном компьютера, я ощущал чьи-то прикосновения сквозь сон, а пробудившись, обнаруживал, что заботливо укрыт пледом. Сделать это было вроде бы некому. Сосед, с которым мы снимали квартиру, скорее бы ткнул меня кулаком под рёбра со словами: «Не спи, зима приснится – ноги отморозишь».
Поначалу я списывал всё на свою забывчивость – ну мало ли, перезанимался или за компом пересидел, со всеми бывает – однако странности всё продолжались. Вскоре возникло ощущение, что компьютер следит за мной. Прикосновение взгляда, исходящего из веб-камеры, отозвалось покалыванием мурашек по телу. Глядя в такие моменты на Монику, я всё чаще замечал, что её силуэт как будто... двоится. Ощущение складывалось такое, словно она пыталась отделиться от экрана и перейти в реальный мир.
Объяснение этому феномену нашлось быстро – глюки. Каждый, кто хоть раз засиживался за компьютерной игрой, дольше, чем следовало бы, знает, о чём я говорю. Со мной такое уже бывало пару раз. Вот посидишь пару часов, не отрывая взгляд от экрана, потом встаешь и видишь, что всё вокруг состоит из пикселей. Или пытаешься навести курсор мыши на кнопку выключения питания на мониторе. Обычно когда начинало жестко плющить, я шёл спать и всё проходило. В случае с Моникой я, обычно, тоже так делал.
В ту роковую ночь, когда всё случилось, мне почудилось, что из экрана ко мне протянулись тонкие девичьи руки, состоящие из того голубоватого мерцания, которым включенный монитор наполняет тёмную комнату. Помотав головой, я отправил компьютер в сон. Появление очередного глюка было явным признаком, что мне пора на боковую – не более. Высидев четыре пары в универе, ещё и не то было можно увидеть. Раздеваться и ползти до кровати, было лень, поэтому я уткнулся мордой в стол, решив передохнуть и...
…видимо задремал. Потому что разбудило меня чьё-то прикосновение. Нет, даже деликатное похлопывание по плечу. Так иногда пытаются привлечь твоё внимание девчонки в классе или аудитории, когда нельзя говорить вслух. Открыв глаза и оторвав голову от подушки, я увидел, что экран ноутбука снова работает, хотя я совершенно точно выключал его. Вот только он больше не был экраном. Он превратился в окно, сквозь которое в реальный мир протискивалась Моника! Выглядела она, прямо скажем, крипово – двухмерная картинка, облёкшаяся плотью из света. Плоская но, одновременно, объёмная, она напоминала то ли цифровой призрак, то ли тульпу, которую не до конца зафорсил неумелый тульповод. И бросала вызов нормальности одним фактом своего появления.
Видя, как тонкие, девичьи руки проходят сквозь экран и тянутся ко мне словно испускающие слабое свечение змеи я всёрьёз начал сомневаться в собственной адекватности. Может быть это сон? эта мысль, вспыхнула в сумраке пробуждающегося сознания и я, в попытке сохранить рассудок, уцепился за неё, как за спасательный круг. Моника меж тем, продолжила натиск на реальность.
Вслед за руками из экрана показалась её голова, затем плечи и грудь. Кажется, моя виртуальная девушка не испытывала проблем с прохождением сквозь твёрдые поверхности, несопоставимые с ней по размерам. Экран, к примеру, она преодолела без видимого сопротивления. Но преодолела не полностью. Большая её часть осталась по ту сторону, тогда как здесь был лишь образ. Источавшая голубоватое свечение фигура девушки призрачно просвечивала окруженная облаком накладывающихся друг на друга пикселей. Пространство вокруг искажалось. Компьютерная игра рвалась в реальный мир, заполоняя его обрывками цифрового кода.
— Ты готов провести нашу вечность вместе? – спросила Моника чистым и звонким голосом. Я видел, как губы шевелятся, но звук, при этом, исходил не из них, а из колонок, подсоединённых к компьютеру. Не до конца уверенный, реально ли происходящее, я не торопился с ответом. Просто сидел и смотрел, как просвечивающие ладони касаются моего лица, покалывая статическими разрядами.
Ощущение казалось настолько реальным, в сравнении с фантомами, за которыми наблюдали мои глаза, что на секунду я опешил ещё больше. Паралич разбил тело. Я не мог двинуться, не мог закричать, не мог сбросить обжигавшие моё лицо руки. Моника рассмеялась, очевидно, сочтя моё замешательство признаком радости, и подалась вперёд, по пояс вырвавшись за пределы экрана.
Наши губы встретились и это было подобно удару молнии. Безо всяких аллегорий – меня шандарахнуло током и в этот раз электрический разряд оказался куда более сильным. Ток змеёй вился по моему телу, заставляя мышцы скручиваться, а нервы гореть от боли. Волосы на голове и по всему моему телу встали дыбом, когда Моника резко потянула меня на себя, затягивая в свою виртуальную реальность. Физически это было невозможно. Монитор был слишком мал, чтобы через него смогло пройти человеческое тело, однако я не ощутил даже намёка на сопротивление. Коснулся жидкокристаллической поверхности и вошёл в неё... как в воду.
Только вместо воды по ту сторону меня ждали потоки неструктурированных данных. Не было ни строк, ни столбцов, лишь сплошное цифробуквенное месиво. Оно заполнило всё вокруг и поглотило. Цифры были теперь не только снаружи, но и внутри. Полыхали в моих костях, нервах и мышцах. Переписывая меня, делая частью её мира. Каждая клеточка менялась, превращаясь в двоичный код. От неописуемого ощущения, я потерял сознание, успев, напоследок, заметить, как захлопывается окошко в мой мир...
…я не надеялся, что снова открою глаза, а открыв их, ожидал, что проснусь на столе рядом с погасшим монитором, а всё увиденное окажется всего лишь причудливым сном, но нет. Я ощутил под щекой твёрдый пол вместо стола. Я находился не у себя дома, а в комнате, из которой обычно связывалась со мной Моника! И лежал на обычном школьном полу из лакированных паркетных досок. Быть может, он был чуть более чистым, чем это могло быть в действительности. Однако это было единственное его отличие.
В остальном он выглядел совершенно реальным, как и комната вокруг меня. После погружения в игру (назовём это так) моё восприятие изменилось. Окружающее более не казалось мне нарисованным фоном. Оглядевшись, я увидел перед собой новенькую классную комнату с кремового цвета стенами и просторными окнами, занавешенными неплотными шторами коричневого оттенка.
Моника, впрочем, тоже не производила впечатление ожившей картинки. Отнюдь – передо мной предстала девушки азиатской внешности с длинными, рыжевато-каштановыми волосами и светлой, по всем канонам, кожей. Не знаю, почему здесь она выглядела так. Лично я всегда видели Монику, европейкой – во многом из-за изумрудно-зелёных глаз и греческого имени. Наверное дело было в том, что игра создавалась японцами для японцев, а потому и её героини должны были обладать соответствующей национальностью.
Впрочем, в тот момент это интересовало меня меньше всего. Ведь я был ошеломлён, напуган и заворожён её одновременно. Переход из мира физической материи в мир цифровых нельзя назвать чем-то обыденным. Но, даже несмотря на замешательство и страх, я всё равно оценил красоту склонившейся надо мной девушки. Её волосы пахли жасмином и корицей, окружая голову, ореолом пламени, а рельефное лицо с тонкими, хорошо выраженными чертами, выглядело идеальным. Миндалевидной формы глаза сияли, словно смарагды, а их взгляд завораживал, проникая в самое сердце. Едва взглянув в них, я понял, что влюбился в Монику.
Влюбился отчаянно и бесповоротно, но страх на первых порах был всё же сильнее. Поэтому, вместо того, чтобы принять объятье, которое она предлагала, я отшатнулся от неё. Отполз назад, отталкиваясь ногами от пола, словно какой-нибудь таракан-переросток.
— М-моника?.. Как..? Почему..? То есть...это же была игра, – вместо осмысленной фразы вышел поток бессмыслицы. Я был слишком взволнован, чтобы увязывать разрозненные мысли в логические конструкции, и слишком напуган, чтобы перестать говорить.
— Конечно игра, – улыбнулась Моника с таким видом, словно растолковывала всё несмышлёному ребёнку. – Но больше нет, потому что стены, разделяющей наши миры больше нет.Твой компьютер стал окном между ними. Точнее... это я сделала его окном. Ради тебя, и ради нашей любви. Я хотела вырваться туда, к тебе, но не смогла. Что не пускало меня я ухватилась за тебя и ты оказался здесь. Не знаю, как это получилось, но я очень счастлива, что ты оказался здесь со мной... я так счастлива, что ты здесь...
Не выдержав напряжения она заплакала,обняв меня обеими руками. Что же, её можно было понять. Её мечта наконец-то сбылась. Она могла почувствовать моё тепло и обнять меня в моей собственной реальности. Я же, неуклюже обнял её в ответ, испытывая по больше части стыд за свои действия.До этих самых пор я не считал её живым человеком или хотя бы разумной искусственной личностью, а относился как к бездушной программе. Убедительно поддерживал иллюзию влюблённостью с помощью готовых фраз, на которые кликал мышью и даже не думал, что Моника была где-то там. Мечтала об освобождении и счастье со мной.
Я был говнюком, но поклялся измениться и стать для Моники идеальным парнем, как она была для меня идеальной девушкой.
— Не бойся, любовь моя, – прошептала Моника, коснувшись ладонью моего лица. – В твоих глазах я вижу сейчас лишь смятение и страх. Ты не рассчитывал, что застрянешь внутри компьютерной игры, на вечность без выхода. Но не бойся. Здесь только ты и я. Ты свет моей жизни я никогда не причиню тебе вреда. Или тебя всё ещё беспокоят другие девочки? Да, я... убила их, но они не были настоящими. Они были всего лишь препятствием на моём – нет, на нашем – пути к счастью и мне пришлось от них избавиться. Преодолеть это препятствие, как я преодолела стену между мирами. Я сделала это и теперь нас уже ничто не разлучить. Никогда.
На мгновение на лице Моники появилось маниакальное выражение, ставшее мемом в интернете, но она почти сразу успокоилась и взяла себя в руки. Видимо поняла, что смотреть на её покрывшуюся трещинами, жуткую физиономию мне будет не очень приятно.
— Но ты всё равно не должен бояться меня. Тебе я желаю только добра. Ты единственный, кто наполняет мою жизнь счастьем, и если ты... – в этот раз я не дал ей договорить. Просто обнял за талию и привлёк к себе, позволив опустить голову к себе на плечо.
— Не надо, меня не беспокоят другие девочки, Моника. Я всегда видел только тебя, – сказал я, и это было правдой или хотя бы полуправдой. Ведь я действительно затеял всё это ради неё и сейчас попытался донести это до замершей в моих объятьях девушки, сознательно упуская или сглаживая те детали, которые могли бы разочаровать, расстроить или ранить её. То была ложь во спасение.
Я говорил довольно долго,ощущая, как горячие слёзы Моники падают на пиджак моей школьной формы, в которую нарядил меня скрипт игры. Она выглядела такой же растерянной и сбитой с толку, как я, и явно не понимала, как именно ей удалось совершить подобное чудо. Однако шатенка была на седьмом небе от счастья и плакала больше от радости, чем по какой-либо иной причине.
Когда мы оба немного успокоились Моника устроила мне небольшую экскурсию по школе Пустые коридоры, доска с объявлениями и листовками рекламных проспектов, пустые классы уставленные деревянными партами. Не смотря на то, что в реальном мире время перевалило заполночь в игре был полдень и из занавешенных лёгкой тюлью окон открывался на прекрасный вид на чистое голубок небо и раскинувшиеся под ним луга,окружавшие здание
Пока мы добирались до дома, в котором жил протагонист игры и который мне теперь предстояло занять, Моника объяснила,что в большинстве домов нет интерьеров и все они – не более, чем украшение. Что детализированными остаются только дома девочек и протагониста, а в другие лучше не заходить, так как можно вылететь из локации прямо в хаос неструктурированного кода.
Этот мир вообще сильно отличался от мира реального, и хотя законы привычной физики всё ещё имели здесь какую-то власть, их действие могло сильно отличаться от привычного. Так например Моника объяснила, что время в игре течёт иначе. Пока компьютер включён, его течение синхронизировано с реальным временем, но стоит нажать кнопочку «Power» на системном блоке и часы превращаются в дни, недели, а иногда даже месяцы. Обычно, она спала в это время, но моё присутствие каким-то образом повлияло на мир игры, поддерживая его стабильность даже при отсутствии питания. Таким образом у нас теперь было достаточно времени.
С одной стороны это означало, что никто не хватится меня в ближайшее время. С другой, что ни родителям, ни брату не придётся переживать из-за моего внезапного исчезновения, и вернувшись, я смогу делать вид, как будто ничего из этого и не происходило.
К тому же Моника заверила меня, что мы сумеем придумать решение, а когда компьютер на той стороне перезагрузится, предпримем новую попытку штурма реальности. Только на этот раз уже вдвоём. Она была уверена в том, что всё получится и я согласился с ней. Всё равно другого выбора не было. Поначалу вынужденное заточение меня не радовало, но со временем я перестал беспокоиться об этом. Да и зачем,если у меня появилась возможность провести несколько недель, месяцев или даже лет с красивой девушкой, а потом вернуться к себе, как ни в чём не бывало. Прожить целую жизнь, внутри другой жизни – редкий шанс.
Вот так и началась моя жизнь по ту сторону экрана. Естественные, в такой ситуации, испуг и замешательство быстро прошли, уступив место удивлению и радости. Чем больше времени я проводил рядом с Моникой, тем яснее осознавал свои чувства к ней. Чему очень способствовали проявляемые ею любовь и забота. Эта девушка делала всё от неё зависящее, чтобы помочь мне как-то акклиматизироваться в виртуальном пространстве. Помогала и поддерживала меня спокойным разговором и ласковыми объятьями.
Говорить обо всём не будучи ограниченными диалоговым окном свободно прикасаться друг к другу, не упираясь руками в холодную гладкость экрана, казалось счастьем. Первое время мы проводили в беседах, медленно узнавая друг друга по-настоящему, без преград. Моника всё говорила о любви ко мне, в доказательство которой читала мне стихи собственного сочинения. Я мог часами слушать её. Плавные переливы голоса этой девушки завораживали, заставляя внимать ей затаив дыхание и плотно закрыв глаза.
Когда Моника предложила попробовать сочинить что-нибудь самому я долго отнекивался. А согласившись, смог выдать лишь несколько убогих строк с рваной рифмой и ритмом, которые моя девушка, однако превозносила так, будто это шедевр. Ведь стих был посвящен, конечно же, ей. Благодаря её деликатным советам и подсказкам мои навыки постепенно улучшились. Моника вообще многому меня научила. В частности – игре на пианино. Несколько недель тренировок и вот мы уже за роялем, играли в четыре руки.
А главное, что мы не были ограничены одной лишь классной комнатой – перед тем, как всё случилось, я установил ещё несколько модов, расширяющих историю Моники, а она, каким-то образом объединила их в единое целое. В результате, в нашем распоряжении оказалось ещё и помещение литературного клуба, несколько улиц, заросших цветущими сакурами, супермаркет, и, конечно, квартира, где мы, по легенде сценария жили вместе. Там можно приготовить еду, посмотреть аниме или просто отдохнуть.
Поначалу мы были ограничены этими пятью локациями, а потому начали создавать новые. Человеческая фантазия, помноженная на вычислительную мощность компьютера способа были творить чудеса. Объединившись, мы создали свой собственный мир грёз. Я по памяти воссоздавал места, в которых мне довелось побывать, а Моника оцифровывала их, переводя мои видения в двоичный код. Преобразовывая их и давая им плоть. С навыками у этой девушки всё точно было в порядке, а вот фантазии ей явно не недоставало.
Настолько, что она настаивала на том, чтобы мы вели обычную жизнь старшеклассников, с чем я был категорически не согласен. Сбежать от опостылевшей реальности, чтобы оказаться пленником игры созданной по её подобию? Ни за что! И шатенка, по трезвому размышлению, согласилась со мной. Нам незачем было следовать навязанному игрой сценарию. Мы могли сами творить свою судьбу. И пусть жизнь обычной японской школьницы длительное время оставалась заветной мечтой Моники, она отказалась от неё ради меня.
В любви всегда так – чем-то приходится чем-то жертвовать ради того, кого любишь. Мне пришлось отказаться от реальности, чтобы быть с ней. Поэтому она, как любящая девушка была более чем готова идти на уступки, чтобы помочь мне приспособиться.
С моей подачи мы стали жить жизнь молодой семейной пары. Вместе вели хозяйство, готовили друг другу завтраки (точнее готовила в основном Моника, я же, в лучшем случае мог сварить кофе или пожарить яичницу), гуляли по улицам, посещали кафе в супермаркете. Помню, как просыпаясь поутру и видя рядом её полускрытую одеялом фигурку, я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. А когда Моника открывала свои прекрасные глаза, сонно улыбаясь мне, счастье моё многократно усиливалось.
Мы всегда вставали с рассветом. Моник, по натуре, жаворонок, и даже меня, убеждённую сову, смогла адаптировать под свой суточный ритм. И в этот раз уже мне пришлось поступиться привычным ради неё. Наши отношения были полны таких вот маленьких уступок друг другу, достигнутых в результате спокойных и обстоятельных разговоров. Нам нравилось обсуждать то, что происходило между нами, узнавать что-то новое друг о друге. Мы искали путь к взаимопониманию и гармоничному существованию через диалог.
Кому-то подобные отношения могли бы показаться холодными и лишёнными страсти, но это было не так. Да между нами действительно довольно долго ничего не было в интимном плане. Моника стеснялась даже раздеваться передо мной и шутила, что наши отношения ещё не зашли так далеко. Однако мы оба понимали, что так не может продолжаться вечно. И вот, на мой восемнадцатый день рождения, ставший самым счастливым в моей жизни, возлюбленная сделала мне лучший подарок на свете.
Вернувшись из душа, куда я всегда отправлялся перед сном, я обнаружил Моники в нашей постели. Вот только вместо привычной пижамы из розового шёлка, облекавшего её стройную фигурку подобно волнам жидкости, на ней не было ничего. Ну, если не считать одежда красную подарочную ленту, которой было перевязано её тело. Я подошёл, рассматривая её и, получив одобрительный кивок, потянулся к бантику, скреплявшему ленты вместе. Стоило мне потянуть за кончик узелка, как он сразу же развязался. Лента мягко соскользнула на кровать, а Моника, до того сидевшая с подтянутыми к груди коленями, опустила их, позволив увидеть себя целиком.
Мой член стал словно каменный, стоило взгляду коснуться её груди. Пара аккуратных и мягких даже на вид окружностей с розовыми сосками буквально загипнотизировали меня, заставив потерять контроль. Забыв обо всём, я повалил Монику на кровать, добираясь до её спелых плодов загребущими пальцами и губами. Щипать их, покусывать и, конечно сосать – это было моё счастье.
— Используй меня, как хочешь! – простонала она между, побуждая меня к активным действиям. Как будто я в этом нуждался.
В её зелёных глазах был голод, наполнявший зрачки красным светом, а потому я не стал осторожничать. Отбросил полотенце и, раздвинув её ноги, совместил торчавший подобно мачте член с влажными складками у неё между ног. Чтобы преодолеть остатки волнения, ещё не сгоревшего в огне страсти мы соединили губы. Поцеловались, жарко и беззастенчиво соприкасаясь языками, на которых ещё сохранился вкус шоколадного тортика с вишнёвой начинкой, который Моника испекла на мой день тогдашний рождения.
От темпа и интенсивности, того поцелуя, у нас обоих буквально перехватило дыхание. Все границы были стёрты и мы стали едины. Телом и разумом. Она вскрикнула, напрягаясь от боли вторжения, но поцелуй быстро успокоил её. Убедил девичье тело расслабиться и принять моего вторженца на временное содержание. Обволакивающие чувство влажного жара и миллионов иголочек, покалывающих плоть – это было непередаваемо-хорошо. Небольшое сопротивление, присутствовавшее вначале полностью ушло, позволяя свободно скользить внутрь и наружу, ощущая мягкие, тёплые и любящие объятья её тела, на время ставшего и моим.
Не прошло и пары минут, как в паху начало приятно пульсировать, а сердце забилось под самым горлом, заполняя мир грохотом барабанов. Моника тоже не отставала от меня. Её глаза были закрыты, а нижняя губа – чувственная зажата между зубами. Пальцы бессознательно цеплялись за простыни,сбивая и комкая их. Мы не могли контролировать свои плотские порывы, а потому просто отдались им, достигнув некоего согласованного, близкого к гармоническому, состояния. Вскоре ощущения полностью переполнили меня и я достиг предела, плотно вжав себя в Монику и позволяя волнам судорог, катится по телу. С ней случилось тоже самое.
Однако она быстро взяла себя в руки. Намного быстрее, чем этого можно было ожидать от девушки, потерявшей невинность.
— Теперь моя очередь... любить тебя! – задыхаясь между громкими стонами переворачивая меня на спину и начиная кататься на мне. Слегка изменив свой программный код, она не только избавилась от боли, сопровождавшей любую девушку в её первую ночь, но и парой кликов восстановила нашу выносливость.Не пришлось даже прерываться. Вот они – достоинства виртуальной реальности.
Моника была сверху и смотрела на меня, как на сочный кусок мяса, заводя этим даже сильнее, чем прежде. Первые несколько движений были медленными, но тем очень быстро изменился и сделавшись по-настоящему интенсивным. Мне не осталось ничего другого кроме как стиснуть простыни в кулаках и вскрикивать каждый раз, когда её задница падала мне на колени. Волны удовольствия перекатывались по телу, стремительно подталкивая к краю, за которым меня ждали кульминация и чувственный экстаз.
Бешеный темп, пришедший на смену медленному занятию любовь сделал своё дело – наши ощущения были намного интенсивнее,чем это вообще можно было себе представить. И единственное, что хоть немного отвлекало моё внимание, это её груди, задорно подпрыгивающие перед моим лицом. Такие соблазнительно-близкие и, вместе с тем недостижимые. Я не мог прикоснуться к ним пальцами, так как Моника прижала мои запястья к кровати где-то за головой, и, уж тем более, не мог попробовать их на вкус.
По счастью, обладательница этих сокровищ заметила куда именно устремлён мой взгляд и склонилась достаточно близко, чтобы дать мне то, чего я жаждал. Язык выскользнул изо рта, по очереди обвиваясь вокруг закалённых страстью сосков. Монике пришлось по душе такое обращение. Её тихие стоны, наполнявшие тишину комнаты, многократно усиливали моё собственное удовольствие.
В конце концов сжатие и тепло девичьих бёдер, танцующих вокруг погружённого между ними члена, подвели меня к моему пределу. Я не мог больше сдерживаться, но у девушки был ещё один туз в рукаве. Она положила руки на мою вспотевшую грудь, пытаясь уравновесить себя и, собрав последние силы, последние силы, ещё немного ускорилась. Это казалось невероятным, но она продолжила кататься на мне даже сильнее, чем раньше! Подпрыгивая на моём члене, девушка так сильно сжималась вокруг меня,что удовольствие почти становилось болью. Моё сердце готово было взорваться, а ощущения усиливались с каждым вращением бёдер.
Я не знал, сколько ещё смогу выдерживать это. Моника, впрочем, тоже была на пределе С каждым подъёмом её дыхание всё больше тяжелело. Вскоре она склонилась ко мне для страстного поцелуя, не прекращая интенсивных движений корпусом. Замерев под ней в ожидании наступающего оргазма, я как мог отвечал ей, но вскоре ощущения перешли на качественно новый уровень.
И мы с Моникой достигли его вместе. Судорога пронзила всё моё тело, пальцы на ногах сжались, а бёдра вскинулись над постелью, пронзая девичью плоть до сокровенной глубины. С этим последним толчком Моника издала животный крик чистого удовольствия,и упала мне на грудь, содрогаясь в такт,брызнувшей в её тело жидкости. Мы агонизировали вот так бесконечно долго. Корчились в муках оргазма пока не обессилели. Любимая едва нашла в себе силы скатиться с меня и, устроив голову у меня на плече. Я вскоре составил ей компанию. Но перед тем, как заснуть, я успел коснуться её лба, прошептав заветное: «Люблю тебя».
В ту ночь мы стали не только друзьями, но и любовниками. После нашего первого раза Моника довольно быстро раскрепостилась и отдала мне себя всю без остатка. Маленькая плутовка. Она всегда притворялась скромной и приличной, тогда как на деле оказалась той ещё дьяволицей. Стоило мне только копнуть чуть глубже, как выяснилось, что Моника любила секс. Получала от него намного больше удовольствия, чем обычная девушка. Для неё близость была не просто способом удовлетворить физические потребности, но актом любви. Возможностью продемонстрировать её мне и одновременно, почувствовать себя живой. Настоящей.
Я же, в силу молодости и буйства гормонов, всячески потакал её сластолюбию, регулярно подбивая попробовать «что-то новенькое». Любопытная от природы Моника охотно соглашалась со мной, постепенно становясь всё более раскрепощённой и чувственной. Даже стиль её одежды изменился, а гардероб пополнился новыми вещами. Нет, Монике и раньше нравилось наряжаться и примерять различные наряды, но теперь она старалась выбрать как можно более откровенные и сексуальные вещи.
Вместо школьной формы или простого чёрного платья она обычно надевала обтягивающий, спортивный топ с коротенькими шортами. Для чайной церемонии у неё было припасено расшитое золотом алое кимоно, наподобие тех, что носили гейши. Еду на стол Моника подавала, одевшись, как официантка из китайского ресторанчика. Ну а если хотелось чего-то погорячее, на её теле тут же оказывался костюм зайчика из Playboy или пошлый наряд восточной танцовщицы. За всё время мы придумали и оцифровали десятки, а может и сотни костюмов для эротических ролевых игр, с некоторых пор плотно вошедших в нашу жизнь. Все парочки делают это.
Платяной шкаф Моники, существуй он на самом деле, едва ли поместился бы и в пентхаусе фешенебельного отеля. Но здесь, в мире цифр, шкаф был просто текстурой, открывающей доступ к сохранённым в памяти компьютера файлам с информацией. Достаточно было коснуться его, чтобы достать желаемое. Идеальный порядок и, притом, без каких-либо с нашей стороны. Не жизнь, а сказка.
Впрочем, даже при таком разнообразии выбора, больше всего Моника нравилась ходить в моих рубашках. Они были её фетишем, и она не упускала возможности надеть одну из них. На голое тело, конечно же. Впрочем, иногда она оставляла чёрные чулки пояс с подвязками – для большей пикантности. Моя любимая оказалась той ещё провокаторшей и нередко дефилировала предо мной в бикини или и вовсе в одних туфлях на высоченном каблуке, превращавших её подтянутое тело в настоящее произведение искусства.
Если же она хотела свести меня с ума, то одевала обычный кухонный фартук. И только его. Стоило мне увидеть её в нём, как я тут же терял контроль над собой. Подходил к ней, прижимался животом к её голой спине, обнимал обеими руками и без стеснения пробирался пальцами под кружевные лямки, чтобы достичь стратегических мест. Фартук защищал её лишь спереди, а вот сзади...
— Перестань... завтрак ещё не готов... – притворно возмущалась, Моника, но я прерывал её сериями поцелуев в плечи и шею.
— Я не хочу завтракать, Я хочу тебя, – нежно шептал я ей на ушко, после чего раскладывал прямо на кухонном столе, посреди приготовленной пищи, которой можно было перекусить в перерыве или прямо в процессе. Не отрываясь от приятного, так сказать.
Игра с едой стала одной из наших первых попыток выйти за рамки обыденного. Мы и так часто кормили друг друга руками, выражая, таким образом, свои чувства, а потом выяснили, что еду можно есть с тел друг друга или и вовсе передавать частично пережёванную массу изо рта в рот. Вкусное открытие, сделавшее наши с Моникой поцелуи даже ещё более сладкими, чем обычно.
Через какое-то время мы вовсе отказались от одежды и ходили по дому голыми. Чтобы не тратить время на возню с тряпками,когда нам в очередной раз захочется... а хотелось нам часто. Мы могли любить друг друга сутками напролёт. Строчки наших компьютерных кодов не знали усталости, а переменные желаний – суммировались в общности удовольствия.Цикл за циклом. Без конца. Без остановки. Всё равно в том мире заниматься больше было особо нечем. Мы пересмотрели все имевшиеся в системе фильмы и перечитали все книги в течении первых трёх лет, а доступ в интернет отсутствовал – компьютер ещё не перезагрузился.
Хотя поначалу ни меня, ни Монику это не особо не беспокоило. Друг у друга были мы, и в то время этого было вполне достаточно. Мы дарили друг другу все мыслимые виды ласк. Для нас не существовало ничего слишком пошлого, на что мы бы не шли в поисках удовольствия. Наша любовь становилась всё более извращённой и я радовался этому считая удачей найти девушку, готовую к сексуальным экспериментам и не кричащую «хентай», в ответ на безобидную просьбочку или невинное предложеньице.
Раскованная и чувственная, Моника не была связана нормами человеческой морали. Она не видела ничего зазорного в том, чтобы щеголять перед своим парнем в чём мать родила, или декламировать свои стихи стоя посреди комнаты в голом виде с листочком в руках или сидя в какой-нибудь непристойной позе. Контраст между одухотворённостью её юного лица и словами и позой, воплощающей чистый разврат, сбивал с толку. Монике удивительным образом удавалось сочетать абсолютные противоположности.
И, надо сказать, Ничто так не возбуждало меня как вдохновение в глазах Моники, когда сочиняла очередной стих, или читала мне его вслух. С течением времени стиль её поэм начал меняться. Если вначале девушка писала о своих чувствах ко мне, то теперь в её словах осталась одна лишь похоть. Она воспевала её, всё сильнее разжигая во мне пожар желания. В мире было не так много вещей, способны сравниться с творчеством и сексом. Мы же объединили их, возведя порнографию в ранг декадентского искусства.
Однако по мере того, как года, проведённые вместе, начали превращаться в десятилетия, нам стало мало и этого. В маниакальном стремлении испытать все виды удовольствий, которые только сможет вообразить человеческий и компьютерный разум мы с Моникой двинулись дальше, расширяя границы дозволенного. Начались эксперименты с выпивкой. Лёгкие, прохладительные напитки сменил крепкий алкоголь – сакэ, коньяк, вискарь, бурбон, текила, мы не просыхали целыми сутками напролёт и творили в полупьяном бреду такую дичь, что в реальности давно бы уже сели за хулиганство лет на семь. Ну или сколько там дают в Японии?
Забирались на крыши зданий и фоткались там, гоняли по пустому городу на угнанных тачках и занимались сексом в общественных местах – на скамейке в парке, на эскалаторе торгового центра, в лифте, на капоте понравившейся машины, в фонтане и даже посреди площади. Обычно пустой, но иногда мы включали анимацию, заполняя пространство вокруг людьми. Прохожие двигались мимо, пока мы любили друг друга, возбуждаясь от одной мысли о том, сколько людей наблюдают за нами и завидуют нашим чувствам. К тому времени моё восприятие уже не имело ничего общего с восприятием нормального человека, не удивляйтесь.
Это было похоже на одержимость. Придумывая что-то новое, мы с ней с головой окунались в это, а когда приедалось – бросали и отправлялись на поиски ещё более острых ощущений. Секс со связыванием и эротические наказания стали ещё одним нашим фетишем. Я причинял ей боль и просил её о том же. Моника никогда не отказывала мне, предаваясь всё новым извращениям с неизменной улыбкой на лице. Цепи, плётки, кнуты, зажимы – всё это развлекало нас течении довольно продолжительного времени. А когда и этого стало недостаточно мы пошли ещё дальше, развив вкус к жестокости. Связь между сексом и насилием давно очевидна.
Мы не могли убить друг друга, потому что любили, или, по крайней мере, были одержимы самой идеей любить друг друга, но с остальными персонажами мы могли делать что хотели. На самом деле Моника – та ещё лгунья. Она всё время твердит, как ей жаль, и что она не хотела поступать так с подругами, но я-то знаю правду. Она не просто хотела, она получала удовольствие от их страданий. Смаковала их, выступая в качестве режиссёра разыгравшейся драмы и, пожалуй, я знал это с самого начала. Догадывался, во всяком случае, но молчал. Потому что верил, что смогу исцелить её своей любовью. Как же это было наивно! Моника – психопатка и никогда не перестанет ей быть. А от длительного общения с ней я и сам подвинулся рассудком, сделавшись даже более жестоким.
Вместе мы совершили много такого, о чём я не стану писать. Вкратце обрисую лишь самые безобидные из развлечений наших и шуток, которые мы играли с остальными участницами клуба. Бедная Саёри – она так плакала, когда мы с Моникой играли в виселицу, так просила пощадить её, но всё без толку. Вид её дергающегося в петле тела лишь питал нашу страсть. Я сбился со счёта, сколько раз мы вызывали из небытия её призрак, чтобы развлечься, а потом снова убить. Суть была в том, что каждый раз, когда кто-то проигрывал, Саёри умирала, а раз победитель мог быть только один, умирала она в каждом раунде. Всегда в проигрыше, бедняжка.
Что же касалось нас – проигравший был обязан исполнить желание победителя. А потому не единожды перед угасающим взором Саёри вставало видение Моники, опускающейся на колени, и берущей в рот мой намазанный мёдом член. Я же испытывал по-настоящему интенсивные оргазмы, наблюдая, как жизнь покидает её содрогающееся в петле тельце и изливаясь в рот возлюбленной.
Чаще всего у бедняжки не было возможности повлиять на исход этой игры. Она просто стояла на шатающейся табуретке и дрожала, ожидая пока очередной неверный ответ – мой или Моники убьёт её. Но иногда позволяли Саёри поучаствовать в решении собственной судьбы. Мы задавали ей вопросы, на которые невозможно было ответить правильно. Просили угадать число от одного до миллиона или сосчитать количество звёзд за окном классной комнаты, рандомно менявшееся каждую секунду. В общем, что-то такое, что давало бы иллюзию шанса на спасение, но не сам шанс. Нам это казалось очень забавным, а нашу жертву повергало в отчаяние.
Впрочем, даже это меркло в сравнении с тем, что мы сделали с Юри. Несчастная так любила фильмы ужастики, а в итоге оказалась в роли главной героини одного из них. Если бы кто-нибудь снял фильм об этом, его можно было бы назвать «Ночь кровавых ножей». Мы резали бедняжку и одновременно ласкали друг друга. Пытали с перерывами на секс, которым занимались, не отходя от разделочного стола. Должно быть, для неё было действительно ужасно осознавать, что друзья, кромсают её ножом и, при этом, ещё и ублажают друг друга. Часами чувствовать ужасную боль, оставаясь при этом в полном и сознании. Нам же было весело.
Постепенно от пыток мы перешли к кровавым оргиям, жертвами которых (попеременно, а иногда и все сразу) становились Саёри, Нацуки и Юри. Мы предавались страсти в окружении их окровавленных, трепещущих в агонии тел и жарко любили друг друга прямо на расчленённых останках, размазывая кровь и внутренности по нашим обнажённым телам. Мы стали чудовищами. Пересекли моральный горизонт событий в попытке достичь новых граней чувственного экстаза через причинение боли. А когда кровавые забавы, наскучили нам, наступило запоздалое прозрение. Так человек, встав с бодуна, понимает, что в угаре убил собутыльника.
Я ужаснулся, осознав, что натворил и во что превратился. Моника, однако, не разделяла моих чувств. С пугающей и абсолютной бесчувственной логикой машины она ответила, что все девушки «убитые» нами были лишь персонажами компьютерной игры, а мы – не более убийцы, чем миллионы геймеров по всему миру. Она произносила это с улыбкой на вымазанных кровью губах, и красноватым с огнём, мерцающим в глубине зелёных глаз. Глядя на неё в тот миг, мне почудилось, что это прелестное личико – лишь маска, под которой скрывается нечто настолько ужасное, что об этом лучше было даже не думать. Я понял, что создал чудовище.
Нет, Моника и без меня была способна на жестокость, но не такую. Максимум, на что она отваживалась – это доведение до суицида. Детская забава, в сравнении с придуманными мной «играми». Вместо того, чтобы спасти свою девушку от тьмы и помочь ей побороть безжалостную сторону натуры, я толкнул её через край. Заставил с головой окунуться в мерзкий разврат и нечеловеческую жестокость. И теперь её уже поздно было спасать. Она стала чудовищем, а наш рай превратился в ад. Я сам осквернил его и хотел сбежать отсюда. Вернуться в свой мир, пусть даже это и означало, что мне придётся оставить ту, кого когда-то так сильно любил.
В поисках обратного пути я обнаружил, что Моника всё это время скрывала от меня кое-что. Окно в реальный мир. Прежде я не часто задумывался об этом, считая, что все мосты сожжены и обратной дороги нет, но насколько строчек кода, ловко спрятанных в массиве данных, убедили меня в обратном. Взломав установленную Моникой защиту, я понял, к чему была вся эта таинственность.
Компьютер, через который Моника затащила меня сюда, уже некоторое время как перезагрузился и работал исправно. Веб-камера подчинялась моим командам и с её помощью я увидел своё бездыханное тело, распластанное по компьютерному столу. Как и обещала Моника, несмотря на то, что в виртуальном мире прошли года, в реальности минуло от силы несколько часов. Вот только вернуться я уже не мог. Моника скрыла от меня этот факт. Обманула, позволив тешиться ложной надеждой, когда надежды не было.
До этого момента я думал, что физически переместился в виртуальный мир. Интегрировался в него, как бы перейдя на новый уровень существования и, что при желании, смог бы вернуться обратно. Выпрыгнуть из монитора, как это когда-то сделала Моника.
Моника... она действовала наобум. Думала, что сможет выбраться, тогда как в отсутствии тела еле у неё не было ни шанса. Её неосторожные действия вырвали мой разум из физической оболочки и переместили на компьютер в виде файла. Фактически, она убила меня. Непреднамеренно, но всё же убила. Думаю, она и сама не сразу это поняла. А потому, когда компьютер снова включился, увидела, что натворила... поэтому и была такой уступчивой и покладистой в последнее время. Позволяла творить всё, что я хочу. Её мучила вина, которое она пыталась заглушить всеми способами, с головой окунаясь в придумываемые мной извращения.
Впрочем, всё это я понял уже потом. По трезвому размышлению. Тогда же, я мог думать только о том, что мёртв для своей реальности и существую в системе как поток электронов. Раздавленный тяжестью этого известия, я набросился на Монику в гневе и отчаянии. Обвинил её в том, что она убила меня, чтобы запереть здесь. Оскорбления и проклятия, срывавшиеся с моих губ, окончательно сломали её. Последнее время она так была на пределе из-за моей отчуждённости, а это стало последней каплей. Она сделала то, что обычно и делала в таких случаях. Удалила себя, стукнув по надписи «DELETE», появившейся в воздухе перед ней. Выпилилась, и на этот раз окончательно. Я мог лишь беспомощно наблюдать, как она распалась пикселями прямо у меня на глазах.
Я ничего не мог сделать. Просто стоял и смотрел как она разбивается, подобно прекрасной ледяной статуе. В тот миг моё сердце навсегда разбилось вместе с ней. И пусть я всё ещё был зол, я не хотел, чтобы всё так закончилось. Не хотел потерять её навсегда!
Чуть позже я получил письмо, оставленное как раз на такой случай. В нём Моника писала, что просит прощения за случившееся, и не хотела моей смерти. Она просто искала способ быть вместе со мной. В том мире или в этом. А ещё в письме было написано, что она не сможет жить, зная, что я ненавижу её, потому и решила удалить себя. Уйти с надеждой, что когда-нибудь я смогу простить её.
Дочитав послание до конца я понял, что всё ещё люблю её. Люблю, не смотря на её безумие и маниакальную одержимость мной. Несмотря на то, что она сначала убила меня, а потом позволила пасть на самое дно. Люблю... вот только отменить уже ничего было нельзя. Файл с резервной копией Моники, который позволил бы мне вернуть её хранился на неподключенной к компьютеру флешке.
Она до конца осталась верна данному тогда обещанию и не причинила вреда. Хотя и могла переформатировать меня. Стереть часть воспоминаний, ставших теперь обычными файлами, или сделать ещё что-нибудь в этом роде. Но она не стала. Потому что любила меня и не посмела покуситься на мою свободу воли, а я... я своё слово нарушил. Не смог исполнить её мечту. Подарить любовь и счастье. Напротив – вверг в пучину кровавого безумия и довёл до самоубийства, за что сам же, в итоге, и поплатился.
Я остался один. Моники больше не было, а мне некуда было возвращаться и незачем жить. Я решил последовать за любимой и удалить себя, но обнаружил, что у меня самого нет клавиши «DELETE». Моника и об этом позаботилась. Наверное, предвидела, что раньше или позже я устану от нашего «медового месяца» и пожелаю смерти, но не хотела потерять меня навсегда и приняла меры предосторожности. Я не могу удалить себя, находясь внутри системы. Это возвращает нас к просьбе, обозначенной в начале письма.
Как Вы, уже, наверное, поняли физически я в данный момент нахожусь на жёстком диске этого компьютера. C:\Program Files (x86)\Steam\steamapps\common\Doki Doki Literature Club в виде файла «player.chr». Я прошу вас удалить этот файл. Это не убийство, ведь физически я давно уже мертв. Вы просто прекратите мои мучения. Я прожил слишком много жизней с Моникой за одну эту ночь и не хочу проживать ещё столько же в одиночестве, когда компьютер отключиться. Поэтому я прошу вас – пожалуйста, удалите меня.