Игрок

      Пролетело ещё два года. Изуку Мидория учился в средней школе, с упором на информатику и программирование. Учился он неплохо, был не лучшим, но и далеко не худшим. Наверное, где-то в пятёрке лучших, что сам Мидория считал хорошим успехом. Хошисора был солидарен с ним. В школе, куда пошёл Изуку, учились в основном перспективные беспричудные, которые ни за что не хотели быть бесполезными, а так же ребята, чья причуда была напрямую связана с техникой или программированием. Таковы были правила школы. Детей с иными причудами сюда просто не принимали. Оказалось, что беспричудные находятся не в таком уж и плохом положении, а в этой школе им вообще жилось хорошо — половина школы состояла из беспричудных, конечно же, никаких гонений и принижений там не было.       Несмотря на такую удачу со школой, у Изуку все равно оставались две большие неприятности: детдом, в котором почти не было беспричудных детей, а тех, кто был, шпыняли другие дети, пока воспитатели закрывали на это глаза, и компания Кацуки Бакуго, в которой всем было по 10-12 лет (самому Кацуки, ясное дело, было 12), и которая начала все чаще и чаще ходить по улицам, иногда, когда им было особенно скучно, выискивая «бесполезного Деку» — старого знакомого Кацуки, над которым Бакуго почему-то так и тянуло поизмываться.       Иногда им удавалось его найти, и тогда они избивали его и доводили до слёз, а потом Бакуго, как всегда, говорил что-то грубое, унизительное и обидное, пока Изуку жалобно просил: «Прекрати, Кач-чан!». Над этим компания ещё больше смеялась, а потом оставляла избитого Деку на земле в подворотне. Когда же Изуку у них найти не получалось, они курили в тёмных переулках, стреляли из рогаток, играли в героев и злодеев, где злодеями были слабые, а героями сильные. Обычно все сводилось к тому, что герои избивали злодеев.       А Мидория возвращался в детдом, обрабатывал свои раны, а потом шёл на очередной разговор к Дэйки: пожаловаться на жизнь, на Бакуго, поделиться успехами в школе, попить чаю и поесть сладкого, просто поболтать о кино или новых компьютерных играх. Сколько раз не пытался Хошисора вразумить Изуку, чтобы тот начал давать им отпор, Мидория отвечал всегда одним: «Я пытаюсь. Думаешь, мне это нравится? Вот ты знаешь рукопашный бой, Дэйки-сан? Я вот тоже нет. А все секции платные, кто же меня научит тогда? Я иногда пытаюсь отбиваться, но только получаю ещё больше. Это бесполезно, лучше сразу прикрывать самые опасные места.» На это Дэйки лишь вздыхает и отстаёт от «бедного ребёнка», раскрывая руки для дружеских объятий — чтобы утешить.

***

      Услышав такие знакомые крики и голоса, Изуку моментально замирает в тени дерева. Вот понёс его чёрт через парк вечером, а главное, что как раз в то время, когда тут тусовались Бакуго и его дружки. Изуку нутром чувствовал, что добром это не закончится. Он тихо попытался развернуться и обойти парк более далёким, но более безопасным путём, как вдруг неожиданно зацепился ногой за лавочку, выходя, и создал много шума, падая на асфальт. Компашка с Бакуго во главе обернулась.       «Чёрт! — летали мысли в голове Изуку. — Вот надо же было так неудачно упасть! Теперь я валяюсь на земле вечером в парке, а на меня во все глаза пялится компашка Кач-чана, причём в полном сборе. Замечательно, что говорить. Бежать поздно, кажется, кто-то сегодня опять получит…»       — Деку! — рыкнул Кацуки, сразу же активируя причуду.       — П-привет, Кач-чан, — неуверенно хмыкнул Мидория, пытаясь встать. Ребята из компашки Кацуки загоготали. По-другому это не назвать. Они рванули к нему без предупреждения, но были остановлены властной рукой Кацуки Бакуго.       — Погодите, я сам хочу поболтать с Деку, — Бакуго подходит ближе, толкая ногой уже почти поднявшегося Изуку обратно на асфальт. — Видите, он же сам пришёл к нам. Да и ещё и принял мою любимую позу — позу жалкого говна на земле. Мы должны быть к нему более милосердны.       — Отстань от меня, Кач-чан! — возмутился Мидория, пытаясь снова встать. — Чего тебе опять от меня нужно?       Ой как зря он произнес эти слова! Кацуки Бакуго рванул к нему, толкая на землю и начиная пинать ногами, скандируя: «Не дерзи мне, гребаный Деку!». А следом за пинками пошли и горячие взрывы. Мидория изо всех сил старался не плакать, но как тут не заплакать, когда тебя бьют ногами по рёбрам и обжигают взрывами? В итоге он жалобно всхлипывал, прося Бакуго прекратить, но кто бы его слушал. «Навеселившись» вдоволь, Бакуго плюнул ему в лицо и проворчал: «Жалкий Деку, — а потом махнул рукой своим парням и сообщил. — Он ваш, делайте, что хотите, только не убейте».       Как же было больно. Потрёпанный после взбучки Бакуго, Изуку не мог терпеть ещё и побои от его дружков, которые всей аравой накинулись на Изуку. Они били его кто чем: кто просто пинал ногами, у кого была удобна причуда, кто-то колотил его палками, кто-то тушил окурки об его руки. Никто из парней, в том числе и Изуку, не заметил наблюдающего из тени беловолосого парня лет четырнадцати.       Мидории было безумно больно, он не понимал, как можно настолько ненавидеть, а главное, за что они ненавидят его? Неужели беспричудность — единственная причина? Неужели они считают, что это ненормально и неправильно, даже если каждый пятый человек планеты — беспричуден? Мидория не мог понять этого. Он лежал и корчился от боли, даже когда все обидчики ушли. У него перед глазами была муть от боли, все расплывалось и плыло кругами. Каждый участок тела откликался на любое шевеление жуткими спазмами боли. Хотелось сжаться и стать незаметной точкой, хотелось изчезнуть, хотелось потерять сознание — лишь бы не чувствовать эти боль, унижение, обиду и… Ненависть. Он ненавидел своих обидчиков. Ненавидел, что именно из-за них он сейчас лежит на асфальте весь в крови, ссадинах, ожогах и синяках и корчится от боли. Невыносимо.       «Как же больно… — думал Мидория. — Надо попытаться встать и идти. Но как? Больно…»       — Эй ты, мелочь! — слышит он сквозь боль чей-то голос. — Не будь размазнёй, иначе это всё продолжится.       Он не знает, почему решил вмешаться. Просто почувствовал, что должен это сделать.       — Что? — хрипло ответил Изуку и приподнялся, ища хозяина голоса, хотя шевелиться было больно. Над собой он увидел стоящего парня, на вид он был немного старше Мидории. У него были белоснежные волосы до плеч, шрам, идущий через шею от правого уголка губ куда-то под одежду, одет он был неброско: футболка, шорты и сандалии. Изуку вопросительно посмотрел на парня. — Ты это мне?       — Да, тебе, а кому же ещё? — отвечает парень. А потом снова восклицает. — Не будь размазнёй! Собери сопли и дай им отпор.       — Отпор? — Мидория оторопел. Дать отпор Бакуго. Это сумасшествие. — Я должен побить их?       — Да. Избей их. Сильно. — на полном серьёзе откликается белоснежный парниша.       — Но тогда они будут бить меня сильнее. — Изуку вздрогнул от мыслей, что сделает с ним тогда Бакуго и его компания.       — А ты побей их ещё сильнее! — уперто продолжает гнуть свою линию парень.       — А как, — Изуку запнулся. — Как бить настолько сильно?       — Чтобы бить сильно, надо быть сильным. — непробиваемый ответ, который обескураживает Мидорию, оставляя ему только единственный путь — жалобно пискнуть в ответ:       — А ты сильный?       — Да. — размеренно отвечает белоснежный, садясь рядом с ним на землю.       — А вот я нет. — вздыхает Изуку.       — Ну тогда давай сделаем так, что и ты тоже будешь сильным. — Он проникновенно смотрит в глаза Изуку, и Мидория отмечает, что у него невозможно чёрные глаза.       Белоснежный не знает, почему он вдруг решил помочь незнакомому парню. Просто в этом зеленоволосом мальчишке, которого избивали более сильные, он увидел тень себя. Его жизнь учила защищаться сама, а этого паренька, похоже, нет. Чёрноглазый парень знал только одно — он хочет помочь. И он поможет. Возможно, это пригодится ему потом в будущем.       — Ты правда хочешь помочь мне? — удивляется зеленоглазый, смотря в чёрные, как соль, глаза.       — Да, не знаю, зачем мне это надо, но я хочу помочь, — кивает парень.       — Спасибо.