Святая земля

Мариджо. Игры закончились. Ло опешил. Мысли на секунду сбились в кучу, перебивая друг друга. Зрачки заметались. Этот шок доставил истинное удовольствие главе семьи Донкихот. Но мужчины продолжили удивлять друг друга невиданным самоконтролем: Ло сделал два мелких шага назад и сел. Вид у него был такой, будто он готов выкурить пачку сигарет за раз. — У тебя случайно не завалялось немного наркотиков? Я готов попробовать, — попытался пошутить Ло. Изначально он хотел попросить как раз никотин или алкоголь, но мозг доктора подсказал, что это тоже психотропные вещества. Ответил ему жестокий смех. — Попробуешь, обязательно попробуешь. Всё что только я захочу. И тут плотину прорвало. Ло кинулся и повалил Дофламинго. Из-за огромного роста тот частично рухнул за пределы лодки, опираясь лопатками на бортик. Бывший король Дресс Роуз потерял концентрацию из-за силы неудачного падения: гребанный бортик ударил по позвоночнику и слегка выбил дух. Но самое паршивое, что Ло будто подгадал момент для атаки вместе с самым высоким валом волн. Морская вода окатила голову Дофламинго ровно в тот момент, когда он упал. Отплёвываясь от солёной воды, тенрьюбито попытался встать. Ло пошатнулся на качающейся лодке и прыгнул на грудь Дофламинго. Молодой пират начал избивать врага кулаками по лицу, в надежде, что этот ублюдок всё же захлебнётся морской водой. Очки разбились и слетели в море. Один осколок стекла впился в веко. И на этот раз огонь неконтролируемой ярости и злости пронёсся по венам Дофламинго. Одним движением длинных ног он выкинул Ло за борт и чуть не свалился сам, почти доделав кувырок назад. Волны сомкнулись над головой Ло. Руки чирканули по скользкому дну, но пальцам абсолютно не за что было зацепиться. Серый бурный рассветный океан казался чистым из-под толщи воды. Всё же она действовала иначе, не так как кайросеки. Не многие из фруктовиков говорили, но океан будто пел колыбельную. Без слов, без звуков, но неумолимо прекрасную и всеобъемлющую. Этот зов мутил мозг, словно сильные руки баюкали тебя, не принимая никаких оправданий. Даже холод и невозможность дышать не могли занять первое место в тумане сознания. Ло медленно падал, смотря вверх, на свет, едва пробивающийся сквозь плотные тучи, искаженный пеной и волнами. И никак не относился к этому. Не думал, не чувствовал, не дышал. Рука и чьё-то туловище прорвали прозрачную ткань поверхности, вспугнув стаю пузырьков, которые стремились вверх для объединения со своей стихией воздуха. Фигура такая узнаваемая, ненавистная, вырисовывалась темным силуэтом. В последний момент сильная рука схватила Ло за запястье. И в этой неразберихе Ло успел кое-что заметить. На судне его привычно грубо бросили на дно, не беспокоясь как он приземлится. — Тебе не уйти от меня так просто, —засмеялся Дофламинго и был похож на маньяка. — Ты думаешь, всё кончено? — прохрипел Ло и левой рукой с силой ударил по дну. Дофламинго посмотрел на это с удивлением, пока капитан пиратов Сердца не ударил второй раз. Дерево треснуло. Ко дну лодки с внешней стороны был прикреплён нитями его нодати. Видимо Дофламинго так его спрятал ещё на берегу. Вода хлынула вовнутрь, пока Ло с силой ломая доски доставал своё оружие. — О, а я и забыл, — протянул Дофламинго. Ло оголил клинок и ударил. Небесный Дьявол уже почти привычно избегал ударов, танцуя на нитях. Ло же был вынужден искать опору на неустойчивых банках. — Это всё ещё смешно, мальчишка. Проклятый клинок опасен только вместе с твоим фруктом. Ты пойдёшь ко дну. Дофламинго отпрыгнул от него и был примерно в пяти метрах над уровнем игривых океанических волн. "Провал. Снова. Плевать!" Огибая мачту, Ло перепрыгнул на корму, которая медленнее всего тонула, а потом посмотрел вверх. Он был похож на худого ребенка, который разглядывает в небе перелётных птиц по осени. И такой же бесполезный, не способный ничего решить сам. Ло тяжело дышал, только сейчас откашлялся от воды, которой успел наглотаться. И всё же с Кикоку в руках он был счастлив. Это явно отразилось в самоуверенной слегка безумной улыбке на его лице. "Если я и ребёнок, то очень опасный," – рыкнуло нутро в ответ самому себе, слегка захлёбываясь от того, что он смог дать отпор. Сражаясь, не стыдно и умереть. "Спокойствие. Дыши." Капитан схватил оружие покрепче. Он не был самым сильным мечником в мире, да и не хотел им стать. Взмах. Сжатый ветер, заряженный волей вооружения понесся в сторону Дофламинго. Тот такого не ожидал. Снова просчёт. — На Дресс Розе я дрался с помощью фрукта, но неужели ты думаешь, что это всё на что я способен?! Само собой Небесный Дьявол уклонился, но большая часть нитей была разрезана. Дофламинго был вынужден снова создавать себе опору, терять время. Ло меж тем снова замахнулся. Позиции сменились, но смертоносный танец продолжался. — Пять цветных нитей! Судно распалось на ровные куски, заваливаясь под действием волн. Зависимость от опоры – главный недостаток в такой ситуации. И тут раздался до боли знакомый свист. Странно неуместный посреди неравного поединка. Ло пытался нелепо балансировать на переворачивающихся, расползающился в стороны кусках лодки, но оказался в воде, цепляясь из последних сил за деревяшки. Пушечное ядро приземлилось далеко слева от них. — Какого? — Дофламинго отвлёкся от Ло и внимательно вглядывался в ту сторону, куда ушла недавняя буря. Там белели парусами три корабля Морского Дозора. Он разразился очередным заливистым смехом. — По мою душу? Или по твою, Ло? Фу-фу-фу. Снова эта слабость. Снова ощущение молчаливой колыбельной, неотвратимой, как сама Смерть. Ло разглядывал "death" на смуглых руках, стараясь не упускать сознание и прожить ещё немного. Дофламинго равнодушно смотрел на жалкую фигуру в воде. — Итак, — это прозвучало весомо, грозно. Ло поднял взгляд на говорившего. Дофламинго смотрел на него одним глазом. — Сколько раз повторится этот бесполезный бой. Выбери сейчас, мальчишка, чего хочешь: жить и страдать или умереть. Раздался свист ещё одного залпа. Дофламинго спустился к нему и присел на корточки в воздухе, верхушки волн почти лизали его пятки, как игривые щенки. Ядра упали не долетев и даже не обдав мужчин брызгами. Что за бестолковые дозорные. Жить и страдать? Умереть? — Ты опять... — голос Ло оборвался, говорить действительно было сложно. — Что? — Играешь по своим правилам, как будто только ты имеешь право их придумывать! Я хочу чтобы ты сдох, тупая птица. Дофламинго смеялся. Ядра свистели и падали в воду. Всё ещё далеко. Ло знает. Просто знает, что его желание не имеют решающего значения. Позиция заведомо была беспощадной к нему. Он за слабого. Как так получилось, что Дозор обнаружил их именно сейчас, когда судно потоплено и он не мог просто взять и дождаться пока они поймают Дофламинго? Почему Судьба всегда так с ним поступает? Ло не думает о спасении, когда до белых костяшек сжимает нодати, утыкается лбом в плавучие доски. Он думает о допустимости смерти. Почти по привычке, яростно и не веря самому себе. Его спасут, опять не считаясь с его готовностью умереть. ""А действительно ли ты хочешь умереть?" "Не хочу, но готов." "Ты готов с самого детства. Будто живешь взаймы со самого Флеванса." "И то верно. Что я теряю?"" Внутренний монолог он условно разбил на диалог. И засмеялся, тихо, но также безумно. — Ну так спаси меня! — он поднял взгляд на Дофламинго. — Спаси, как сам того хочешь. Я уже давно готов принять жизнь со всеми её мрачными подарками! Эта жизнь оплачена кровью, я не имею права так просто ею размениваться! — Вены, вздувшиеся на лбу Небесного Дьявола были усладой для глаз. Надо было признать, что Ло очень шло вот так, на краю смерти, безумно смеяться и бросать вызов. Он был прекрасен. Таков ли был сам Дофламинго в его возрасте? Также слаб, наивен и при этом красив? И дело даже не в совершенстве эстетических форм. Совсем не в них. Дофламинго всё это бесило. Всё, связанное с мальчишкой было слишком сложным, запутанным, требовало вглядываться в свою душу, рассматривать фундамент его собственной личности – настолько глубокие струны он трогал. Ему нужно было время вместе и терпение, чтобы не убить этот грёбанный камертон в человеческом облике. Камертон к тайнам, про которые он и сам ничего не ведал. — Вот демонёнок— пробормотал Дофламинго, то ли с раздражением, то ли с гордостью. Ло ушёл под воду с головой. Это не проблема. Рыбалка с такой наживкой – простое дело для Небесного Дьявола. — Давать мне приказы вздумал, наглый малец. Прозрачная нить паразита могла передавать состояние жертвы. Трупами управлять надо совсем другими способами, но наказать мальчишку надо. Ядра уже падали совсем рядом. Дофламинго посмотрел на корабли. Цуру. Какая ирония. Ло был без сознания, когда его достали нити. Подержав тело пирата за одну ногу головой вниз, Дофламинго счёл, что было удалено достаточно жидкости из легких. А этого проклятого ребенка попробуй убей легким купанием. Прижав тонкое тело к своей груди, тенрьюбито побежал по небу в сторону уже видневшегося Ред Лайн. *** Ло на этот раз осознал своё положение чуть раньше чем проснулся. Принимая сидячее положение он бросил: — Молодец, что спас меня. — Доброе утро, вернее день, шмакодявка. — Какие изысканные ругательства, — подивился Ло. Их пикировку вдруг нарушил тихий звонок. Пуру-пуру-пуру. Своды пещеры усиливали звук, в обычной ситуации вряд ли бы удалось подслушать. Кача. Есть соединение. — Да, — отвечает Дофламинго, слегка прикрывая ухо. Ло замечает, что одного глаза у тенрьюбито нет. И именно в незрячем веке торчит пара осколков. — Смогу только ночью. Буду рад. Ждите. — Мариджо, значит, — протянул Трафальгар с едва уловимыми оттенками грусти. Он надеялся, что никогда не попадет в этот ад на Земле. — Боишься? — И да, и нет, — честно ответил Ло. — Глупо было бы не бояться с учётом того с кем и в какой роли я туда попаду. Ты сам хочешь подняться только ночью, чтобы никто рожу твою не увидел? — В некотором роде твоя проницательность меня пугает, —засмеялся Дофламинго. Пещера была не сильно глубокой, почти грот. Правда, на высоте чуть меньше 10 000 метров. Из красной земли постоянно образовывались масленные шары, как на Сабаоди. Ло лежал посередине грота, Дофламинго сидел у одной из стен. Сглотнув, Ло сказал. — И как ты этого добился? Снова. — Меньше знаешь – крепче спишь, — отбился Дофламинго. Но разговорчивось Ло начала раздражать. Мужчина встал и подошёл к пленнику, поставив длинные ноги по обе стороны от головы Ло. — Ещё вопросы? Капитан смотрел на внушительную картину, открывшуяся взору. — Мы оба не дети, Доф... Доффи-я, я прекрасно понимаю, чего ты хочешь. Люди из покон веков на войне и в пыточных насиловали других людей. И дело тут не в сексе, а в доказательстве своего превосходства. Я ощущал это ещё на Грин Бит. А как ты в тронном зале сдержался и вовсе удивляюсь. У нас много времени, — Ло посмотрел на Солнце, которое светило выше облаков. Ему сложно было решиться это сказать. Угроза доминирования всегда была в семье Донкихот, но за тринадцать лет сильно спрогрессировала. Дофламинго приблизился к его лицу, сев на колени и упершись рукой о землю. — Ты хочешь, чтобы я тебя разложил прямо тут? Фу-фу-фу! — Я этого не хочу. Просто... Это может быть репетицией перед этим адом. Я уже говорил, что я не сломаюсь. — Ло смотрел немного грустно, но спокойно и уверенно. — Так зачем откладывать? Ло много думал за эти два дня похищения, прокручивая варианты побега. Но его карты биты. Мариджо было тайным адским тузом, просто так из этого места не выбраться. Если Дофламинго укроется вместе с ним, то обратной дороги скорее всего не будет. Тенрьюбито сел ровно, прижимая Ло к земле. Он тоже много думал. Он хотел Ло и знал это очень давно, но тело пирата ему не нравилось: грязный, мелкий, угловатый, весь в татуировках, постоянно пахнет потом и чем-то вроде эвкалипта и мяты. Дофламинго считал Хирурга Смерти своим, хотел присвоить полностью, чтобы мальчишка, которого он когда-то готовил в наследники, не смел говорить о собственной свободе. Или... может ему как раз нравилось это? Ло ни перед кем не лебезил с самого вступления в семью. Он называл всех без приставки -сан, постоянно дерзил, и ему единственному это прощалось раз за разом, даже по отношению к Доффи. Ещё больше нравился неукротимый дух мальчишки - отражение его личности. Небесный Дьявол был таким же. — Тебе повезло, что я ненавижу делать это грязным, иначе лодка бы раскололась не от твоей глупости. Дофламинго наклонился, вдыхая аромат жертвы. Не противно, но и не возбуждает. Он больно укусил молодого пирата за основание шеи. Вкус пота и соли. Фу, гадость. — Да и ты, Ло, не очень чист. Подожди пока вместе примем ванны сегодня ночью. Ло молча ждал своей участи. Он смотрел так настороженно, яростно, что почти умолял. Росинант испортил его: отпечаток доброты навсегда отравил всё самое прекрасное в ребенке. Неверие стало надеждой. Ярость – тоской. Настороженность – ожиданием. Даже ненависть стала приторно-горькой, как кофе с ванилью. Интересно, чем же стало отчаяние? — Я бы оставил тебя без удовлетворения, но ты разбил мои очки. Это добавит хлопот, а за хлопоты надо платить. Пожалуй, ты прав. Порепетируем. Ло непроизвольно сжался. Да, так и надо. — Подожди! — Дофламинго надменно приподнял бровь на это восклицание, — где мой меч? — Спрятан, но цел. Он может пригодиться ещё, так что я взял и ножны. Ло облегченно выдохнул: — А шапка? От этой наглости кровь Дофламинго снова забурлила. — Как же ты бесишь. Я тебе кто? Нянька? От входа медленно приблизился нодати. Мужчина начал медленно растегивать джинсы Ло. Молодой пират не сопротивлялся. — Может свяжешь, чтобы я тебя случайно не покалечил во время пенетрации? —сарказм Ло перетекал в высокомерие. — А ты попробуй, Ло. Как думаешь, твой нодати толще моего члена? Ло похолодел: — Не надо оскорблять мой меч, — снова сказал шёпотом. Дофламинго это понравилось. — Вставай на колени. — Не обязан, — холодно обрубил Ло. Прилетела серия оплеух, скорее обидных, чем болезненных. Звонкие удары отдавались гулом в пещере. — Так чего же ты напрашивался, мелкий паршивец? Дофламинго в два движения снял с него расстегнутые джинсы. Следом слетели трусы. Вид голого, беззащитного Ло, с синяками, потеками крови и перевязями завораживал, но не возбуждал. Ло правильно сказал: в издевательствах главное доминирование, а вовсе не секс. Или что-то ещё? И вообще, почему Дофламинго пошёл на поводу у мелкого засранца? — Власть – не просто слово, — вдруг сказал Дофламинго. — если уж так далеко зашло, то отныне называй меня "Молодой господин". И никак иначе. — Тебе не кажется, что одна из составных частей этого титула безбожно устарела? — рыкнул Ло. На полу пещеры было холодно и неуютно. — Молодой. Господин. — Ну что за отвратные манеры. У меня есть встречное предложение. Ло построил псевдо-заинтересованное выражение. Дофламинго снова отошёл и сел у стены, подоткнув под себя извечную шубу. — Иди ко мне. — Отказываюсь. — Ничего, ещё научишься выполнять команды, — зловеще усмехнулся Дофламинго. — Я не планировал развлекаться так. Да и что веселого в этом во всём? Но раз ты сам этого хочешь и умоляешь... Нити соединялись друг с другом, становясь толстыми белыми змеями и угрожающе медленно, почти ласкаясь, оплели руки и ноги Ло. Его подняли, как марионетку, а затем опустили на колени перед Небесным Дьяволом. Капитан пиратов Сердца смотрел с вызовом, нагло и спокойно. Дофламинго облизал губы, в предвкушении представления. Одна из "змеек" на ноге двинулась выше, с нажимом проникая внутрь. Ло приложил усилия, чтобы не поморщиться от странных ощущений. Больно не было. Затем его накрыла волна удовольствия и боли: нити внутри умело стимулировали простату, но нити на руках и ногах с силой врезались в кожу, кое-где порезав её. — Помни про договор! — помимо воли вскрикнул Ло, раскрывая, что ему пока что не всё равно. — Какой? — искренне растерялся Дофламинго, наивно хлопая единственным глазом. — Ты делаешь со мной всё, что угодно, но не расчленяешь. Я в обмен держу себя в руках и исполняю три твоих желания. Молодой господин. — Но ведь ты не выполняешь договор, — прошептал Дофламинго. — Да как ты смеешь? — Ло смотрел прямо в лицо Дофламинго. А потом закричал,не помня себя: его тело извивалось от боли, подвешенное на нитях. Все прекратилось также внезапно. "Кажется, нити через толстый кишечник пронзили живот. Изобретательно. Довольно интересно, что его техники могут как доставить нереальное удовольствие, так и разорвать меня изнутри," — подумал Ло. Атака изнутри скорее всего не принесла серьезных повреждений, но больно было до потери сознания. Это была не стандартная атака, но скорее приём пытки, которая требует подготовки и внимания, чтобы с помощью тончайших нитей играть на нервах. — Как я смею? — Дофламинго был зол. — Лучше спроси, почему я ещё не разрезал тебя! Я приказал рассказать всё про Росси, но получил лишь мертвую шкурку паука. Что за смысл скрывать? Он обладал силой дьявольского фрукта, не так ли? Ло замер. Да, он почему-то многое пытался замолчать. В этом не было никакого смысла, кроме эгоистичного желания оставить лишь себе что-то настолько дорогое. Молчание звенело от напряжения и тяжелого дыхания двух мужчин. "Я был неправ," – подумал молодой пират. Впрочем эта одинокая мысль потонула в потоке других, более яростных. — Да. Потому что ты не имеешь права. Не имеешь никакого блядского права на его прошлое. На моё – может быть. Я сам пришёл к тебе на поклон и напросился в команду. Но Кора–сан не доверял тебе, не говорил с тобой, ничем не делился. Ты думаешь Я могу просто взять и отдать тебе нечто настолько ценное и дорогое? — Мальчик мой, ты думаешь, что это слишком завышенная цена за целостность твоей шкуры? Прошлое моего брата. Моего. Ты действительно думаешь, что можешь отделаться от меня шелухой? Оба говорили на повышенных тонах, почти переходя на крик. — Твоего? И как давно ты воспылал братскими чувствами?! В тот момент, когда стрелял в него раз за разом разрывая тело? Когда хотел заставить съесть Опе-Опе и пожертвовать собой? Когда говорил ему, что заставишь меня умереть за тебя, а он умолял дать мне свободу? Когда, Дофламинго? — Мелкий ублюдок. Боль ворвалась со всех сторон: руки, ноги, шея, внутренности. Словно тысячи мелких иголок прошивали тело пирата насквозь. Впрочем, так и было. Ло кричал, а Дофламинго говорил. — Когда? Когда мы вместе выживали на свалке. Когда мы помогали промыть друг другу раны. Когда мы делили один кусок гнилого хлеба на двоих. Когда я успокаивал его и просил не плакать. Когда наша мама умерла. Ло, ты действительно думаешь, что знаешь обо мне всё? Ло отпустило. На лбу выступил пот. Выдержать пытку было сложно, но ещё сложнее было услышать и осознать что в это время пытался сказать враг. Тело горело, сосредоточиться сложно. Дофламинго явно хотел сказать что-то ещё, даже набрал воздуха, но закрыл рот, громко ударив зубами. — Я не понимаю... — Ло скорее говорил о своей растерянности, чем о резком ухудшении работоспособности мозга. — Тебе нечего понимать, Ло! Это моя цена за наш контракт и я имею право его разорвать прямо сейчас! — Я был неправ. — Что? — Я. Был. Неправ. — Ло прикрыл глаза. — Чтобы не было недопонимания: я не прошу пощады. Просто я уже согласился на твои условия и не имел право так поступать. Снова грот поглотила тишина. — Я ни с кем и никогда не обсуждал это. Делиться эмоциями с тобой, тем более воспоминаниями о Коразоне... — Ло оборвал фразу, отвернувшись в сторону стены. Братья Донкихот обладали похожими глазами. — Вы действительно были близки? В детстве? Дофламинго тяжело вздохнул: "И это я играю только по своим правилам? Наглый, самоуверенный мальчишка." — Были. — Он мне ничего не рассказывал. — А что там рассказывать? О детстве в Мариджо он вряд ли много помнил. Может только страшные сказки про "Ди". А потом было то, что было: наш отец отказался от титула и решил жить среди простых людей. Но знаешь, нет ни одного человека, который не мечтал бы стать палачом. Желательно так, чтобы не запачкать совесть. И бывшие тенрьюбито идеальная отдушина для толпы отбросов, не находишь? Ло начинал понимать. Нити уже покинули его нутро. Это было приятным освобождением. Ло сел, не поднимая головы на лицо Дофламинго. Он и сам не понимал, почему упорно смотрит на живот, на длинные ноги в розовых бриджах, на тупые туфли с острыми носами, но не в глаза тенрьюбито. — И ты мстишь всему миру за зло, которое причинили тебе в отместку на зло, которое причинили другие тенрьюбито? — Слишком замысловато для истины. Секреты всегда просты. Я зол, и делаю что хочу в связи с этим. Ло посмотрел наверх. Глаз Дофламинго был прикрыт, лишь немного выглядывал белок. Второй глаз пристально смотрел на Ло. И если бы не старая травма, он был бы очень похож на Росинанта. Возле слепого глаза торчали осколки, которые Ло заметил раньше. Повинуясь чему-то внутреннему, Ло протянул руку и осторожно достал стекло. И тут всё встало на свои места. — Ты не чувствуешь боли? Желваки заиграли на лице Дофламинго, но он не успел ответить, когда последовал второй вопрос: — С тех самых пор, как толпа оторвалась на Вас? Психика Дофламинго было подобна тонкому льду, и Ло со своим сочувствием и пониманием ступил не туда. Сильная ладонь сдавила горло так, что искры полетели из глаз. — Да что ты знаешь? — зло прошипел Дофламинго, обжигая губы пирата дыханием. Мужчина так и не перешёл к поцелую, вместо этого укусив шею под ухом, так что Ло закричал от неожиданности. Его грубо наклонили и развернули. Дофламинго приспустил штаны, помогая себе второй рукой пристроил член к сфинктеру, немного раздвинул его нитями и грубо вошёл. Ло даже слышал, как лопнули ткани. Хлынула кровь. Младший пират заорал, не помня себя от боли. Дофламинго не успел войти на полную, выпустив свою жертву из рук. Ло повалился на пол, свернувшись. Руками он непроизвольно потянулся к больному месту. Ярко-алая кровь неспеша текла по бедрам. Первая волна прошла, и Ло усилием воли заткнулся. Он перестал кататься по полу и несколько секунд смотрел в сторону выхода из грота. Его трясло от боли и унижения. Ло поднял руку посмотреть: крови было не особо много. С едва слышным стоном, почти просто выдохом, он снова сжался. Дофламинго заметил, что глаза младшего пирата были сухими. Окончательно взяв себя в руки, Ло повернулся на другой бок, всё ещё прикрывая пах и крепко обнимая запястья бедрами. И чёрт бы все побрал, если Дофламинго не видел, чего для него стоило сказать: — Спасибо, прекрасная репетиция, Молодой Господин, — губы Ло кривились от переполнявших его чувств, едва сдерживая волчий оскал. — Хотите продолжить? Вдруг его глаза ослепли: Дофламинго соорудил плотную повязку из нитей. — Нет, не хочу. Дофламинго не хотел, чтобы Ло видел, как он опускается вниз и устало кладет дрожащие руки на колени, пряча лицо, словно птенец, который хочет вернуться в яйцо, свернуться калачиком и больше не принимать опрометчивых решений. Ло не сразу успокоился. Было чертовски больно, и он боялся, что пойдёт заражение. На самом деле он не опорожнял кишечник два дня, хоть и ел тоже мало. А теперь с дефекацией будут проблемы, если ничего не предпринять Хирург Смерти успокаивал себя, пытаясь мыслить только в медицинском ключе. Он впитывал перенесенную боль и знал – дальше будет только хуже. И хоть к нечеловеческим условиям нельзя привыкнуть, он должен был это сделать в срочном порядке. Чуть позже Ло вздрогнул, когда нити потащили его по полу пещеры. Плотная повязка всё ещё слепила его. Дофламинго потянулся к нему, огладил бедра. Ло молча сносил всё. Нити снова касались его интимных мест. Потом почувствовалось покалывание. — Ты решил зашить разрыв? — осторожно спросил Ло. Он не хотел ещё одной вспышки гнева. — Я не хочу чтобы ты скоропалительно умер, не дождавшись основной части. Тем более из-за тупого заражения крови. Ничего, в Мариджо у нас будет всё: время, ванна, наркотики, игрушки. А пока, скажи, ты готов продолжить? Пусть мы не можем пока заняться анальным сексом, есть ещё один вариант. Ло непроизвольно сглотнул. Он думал над тем, что не хочет продолжать, но... — Оторвись уже на мне. Сказал же: я не хочу секса с тобой. Я не буду подчиняться, потому про добровольный минет даже и не думай. Я скорее откушу тебе член, ни один хирург не пришьет. Но... я же знаю, что в Мариджо у тебя развяжутся руки. — Ты хочешь умереть. Этот вопрос прозвучал скорее как утверждение. Ло уже хотел ответить, но Дофламинго продолжил. — Я ценю твою смелость, отчаяние и откровенность, Ло. Хочу также поставить точку: любая попытка с твоей стороны покончить с жизнью будет расцениваться как нарушение договора. И не переживай: Я сделаю тебя своим во всех смыслах. Но мне некуда торопиться. И также постарайся не нарушать договор больше. Более того, ты согласен, что я заслуживаю моральной компенсации? — Чего ты хочешь? — Ты сказал, что я имею право на твоё прошлое. — Тебе вообще доступен для понимания термин "оттенок смысла" и "контекст"? Я говорил про "может быть" – это раз. Второе, я и вправду считаю, что поступил неправильно, как бы я ни хотел оправдаться. Так что говори, что ты хочешь. — Я хочу, чтобы ты ответил и на пару личных вопросов. До того как мы попадем в Мариджо. А там я бы хотел честный рассказ про Роси. Ло вздохнул и согласно кивнул. Ло пришлось подробно ответить Дофламинго про свой сексуальный опыт. Молодой пират чувствовал себя как на исповеди. Тем не менее, как он и сказал тогда Робин: это было легче, чем обсуждать свои истинные чувства. Дофламинго, конечно, спрашивал и про команду, про друзей, но в этих темах удавалось остаться в рамках пересказа событий: встретились там-то и тогда-то, сделали то-то и то-то, последствия такие-то. Он так и не рассказал, к примеру, что только после встречи с Беппо смог нормально поспать. Природная нежность минков к тем, кого они любят, спасла лицо капитана: "Что я могу поделать? Ну вот такой у меня накама!". Беппо не стеснялся спать в той же кровати и давал себя обнимать. В этом не было ничего, кроме дружеского тепла и поддержки, и Ло очень ценил эти отношения. Постепенно капитан пиратов Сердца исцелил свои невидимые раны. Но то, что может себе позволить капитан-друг со своими накама недоступно капитану-Королю, каким себя выставил Дофламинго. Ло немного боялся, что тенрьюбито полезет к нему в душу. Он пытался вести рассказ более доверительно, чтобы опять не было очевидно, что он что-то скрывает. Тем не менее пересилить себя было сложно. И тем более показать, насколько он уязвим в своей любви к команде. Ведь любовь – всегда ахиллесова пята. — Нравится ли тебе кто-то сейчас? — Вдруг спросил Дофламинго у своей игрушки. — Робин, — неожиданно для себя признался Ло. А потом рассмеялся. — Она далеко, так что ты ничего не сможешь ей сделать. Тем более, она очень сильная. До того, как ты меня похитил, у нас была вполне милая беседа. Ло сам не заметил, как начал улыбаться мечтательно и нежно. Дофламинго смотрел на повернутые вверх уголки губ на смуглом лице и думал, что никогда не испытывал таких же чувств ни к кому. Всё всегда было комплексно, неоднозначно, с надломом и болью. Конечно, с чужой болью, а не его. Так было легче всего думать. Солнце давно уже село. Ночь была необходимым условием возвращения в Мариджо. Небольшая ден-ден муши крепилась за ухом и обеспечивала связь с Небесными Драконами. У него была одна на Дресс Розе, хотя о ней никто не знал. Да и в принципе о его торговле с тенрьюбито знало мало людей. И вот он потребовал помощи и ему ответили согласием. Дофламинго не хотел полагаться на столь ненадежных союзников, хотя допускал мысль, что с ним хотят увидеться из вполне человеческих побуждений: выгоды, интереса и ностальгии. Впрочем, если даже он просто бросит Ло на Мариджо, это уже будет достаточной местью. Такие как он долго там выжить не могли. — Нам пора. Он снял повязку из нитей с глаз Ло и предложил тому одеться. Молодой мужчина так и сделал. Дофламинго смотрел за его движениями пристально, даже сам не понимая, почему. Если его и интересовали мальчики, то скорее нежные и чувственные, но даже при прочих равных он предпочитал всё же женщин. Дофламинго сам не мог себе признать, что это щемящее чувство в груди ничего общего со страстью не имеет. Впрочем, он всегда хотел обладать тем, что любил. — Держи, — тенрьюбито кинул в Ло нодати, предварительно запечатав ножны нитями.