Лорды и леди

      Купальник у Брандиш был исключительно дурацкий. На чём держалась верхняя часть, Найнхарт так и не понял — на клею, что ли? — так что пришлось внести творческие усовершенствования и приделать к нему завязки, чтобы лиф не пытался превратиться в пояс. Он смутно подозревал, что коллега может быть недовольна — но что ей, трудно отпороть пару ленточек? Да он даже сам отпорет, проблем-то. А нижней части купальника хватило булавок, чтобы она, рассчитанная на пышные объёмы задницы Брандиш, не сползала.       Вот с плащом — обратная проблема: учитывая, насколько Брандиш была уже в плечах, плащ на Найнхарта налезть не мог никак. Без вариантов. Да и вообще конструкция дурацкая: ошейник, цепочки, меховой воротник… Тут, наверное, тоже не обходилось без клея. Посмотрев внимательно на всё это безобразие, особенно на ошейник, застегнуть который, не придушив себя, шансов тоже не было никаких, Найнхарт просто накинул плащ на плечи, небрежно связав рукава. То ещё зрелище — но тут всё в целом то ещё зрелище, Азир явно на это и рассчитывал, выдав им за проигрыш в карты такое задание.       Правильно говорят, что азартные игры — зло. Но это была очень скучная миссия, и кто только додумался послать туда сразу троих спригганов?       (Нет, серьёзно, кто? Точно не Инбер, он так отряды не составляет. «Хоть у кого-то в группе должен быть здравый смысл».)       Ему здравого смысла точно не завезли. Слышал же, что садиться за карточный стол с Азиром чревато не меньше, чем с его дедом. Но было скучно…       И вот они здесь.       Они с Брандиш должны прийти на ближайшее собрание отряда, поменявшись одеждой, и он притормозил перед дверями, будто набираясь духу войти.       Ничего особенного, обычный прикол — Найнхарта это не сильно напрягало. В минималистичных шмотках Брандиш прохладно, а холод он не любит, но можно потерпеть. В комнате собраний обычно теплее, чем в коридорах. А привлекать внимание — любое: благожелательное, недоумённое, возмущённое, — он не стеснялся уже давно и даже находил это забавным. Оскорблять чужое чувство прекрасного — что может быть лучше?       «Вот они все охренеют!» в каком-то смысле было девизом его жизни, а от такого атавизма, как «чувствовать себя глупо», он избавлялся давно и небезуспешно. Нет, в целом всё окей.       …вот только обнаружился один нюанс, и в этом состояла проблема. Мысль показаться коллегам (показаться Инберу) в довольно-таки откровенной женской одежде оказалась до странного будоражащей. Настолько, что к тому времени, как он дошёл к залу собраний, узкие трусики от купальника ничего не скрывали.       Найнхарт повспоминал самые скучные вещи, какие мог (лекции Августа по теории магии), самые противные (каэлумский суп из моллюсков), самые стрёмные (рожа Браддмана с похмелья… нет, не Браддман с похмелья, а он сам с похмелья, а тут эта рожа! потому что кое-кто ходит сквозь стены). Не помогло. Он и не надеялся. Организм обычно был довольно постоянен в своих устремлениях, и его было не сбить с толку так просто.       Он слишком хорошо осознавал, как выглядит. Замкнутый, мать его, круг: осознание непристойности ситуации эту непристойность поддерживало.       Нет, знать о себе такие детали, в принципе, полезно. Интересно. Но, император их побери, он бы предпочёл узнать это не прямо в тот момент, когда ему нужно всё-таки поприсутствовать на собрании…       Оглянувшись на пустой коридор (не стоит, пожалуй, дожидаться, не подойдёт ли кто-то, кто опоздал сильнее него), Найнхарт повязал плащ на пояс. Убедился, что узел и рукава прикроют стратегические места. В конце концов, ему надо только дойти до своего места за столом и сесть, а дальше коллеги могут сколько угодно пялиться на лифчик Брандиш с пришитыми бирюзовыми ленточками, больше ничего они не увидят.       Глубоко вздохнув и ободряюще улыбнувшись самому себе, Найнхарт толкнул тяжёлую дверь и вошёл в зал собраний.       В первую очередь он нашёл Брандиш: недовольна настолько, насколько может быть недоволен человек, никогда не носивший доспехи, если на него нацепили изрядно железа. При том, что с подгонкой размеров у неё не могло быть проблем — надо, кстати, напомнить, чтобы потом всё вернула, как было! — она явно чувствовала себя крайне неудобно и бросала на Азира ненавидящие взгляды.       Димария, увидев его, захихикала в кулачок; Джейкоб выпучил глаза, переводя взгляд с него на Брандиш и обратно; самодовольно лыбился Азир; Вару, судя по всему, был в серьёзном модусе (тоже, что ли, кому-то проспорил?), потому что только на секунду поднял голову, коротко фыркнул и вернулся к документу, который изучал; советник Язир осуждающе качал головой и явно знал, чьих это рук дело; Инбер…       Честно говоря, Найнхарт рассчитывал на хоть какую-то реакцию. Хотя бы лёгкое удивление на всегда спокойном лице (пускай такого явного офигения, как у Джейкоба, ожидать не стоило), хоть короткое замешательство.       Ничего подобного. Взгляд Зимнего генерала только коротко скользнул по нему, не задержавшись ни на секунду, а лицо так и осталось застывшей официальной маской. Найнхарт даже притормозил немного, почти против воли присматриваясь к нему внимательнее, пытаясь уверить себя¸ что ошибся, что эта выходка хоть немного позабавила Инбера, или удивила, или хоть возмутила.       Ни-че-го.       — Проходите, — поторопил его Инбер. — Все ждут только вас.       — А Августа?       — Владыка магии сегодня не почтит нас присутствием, — тень неодобрения в голосе была достаточно смутной, чтобы не выглядеть неуважением к лидеру отряда. — Собрание веду я, и ждём мы только вас. Садитесь, леди Найнхарт.        Похоже, его опоздание было не столь незначительным, как он считал. Когда Зимний генерал переходит на «вы» и официальные обращения — это плохой знак.       Что это было за обращение, до Найнхарта дошло только через пару секунд. И на стул он опустился в том состоянии лёгкого недоумения, в которое сам надеялся повергнуть Инбера.              Собрание тянулось медленно и уныло — даже несмотря на то, что Инбер излагал чётче и короче, чем Август. Брандиш ныла, что ей жарко (неудивительно, учитывая, насколько поддоспешник плотнее и закрытее её обычной одежды!), и требовала открыть окно, а когда оказалось, что оно не отрывается — то ли вообще, то ли заело, — уменьшила стёкла, так что они выпали из переплёта.       Что ж, в комнате определённо стало свежее. На взгляд Найнхарта, чересчур. Настучать бы Брандиш по бестолковой голове — но смысл? Стёкла уже не вернёшь. Ещё можно уйти. И этим оскорбить Инбера, ага: он вряд ли поверит, что кому-то могло просто стать холодно, особенно учитывая Димарию и Азира, которые тоже полураздеты — и им всё окей.       До конца, кажется, осталось не так уж долго, так что Найнхарт решил подождать. Спригган он или кисейная барышня, в конце концов?!       А то, что Инбер сейчас называет его «леди», не считается.       Четырнадцать раз. Найнхарт считал. Инбер, подчёркнуто официальный в роли председателя собрания, всех титуловал положенным образом, а спригганов полагалось звать лордами и леди независимо от происхождения (и Брандиш закатывала глаза каждый раз, когда он называл её «лордом»). К нему Инбер обращался четырнадцать раз.       Леди.       Это звучало слишком странно, чтобы Найнхарт мог оставаться равнодушным.       …знать о себе такие детали полезно. Но честное слово, он предпочёл бы выяснить их в не столь публичной обстановке! Держать руки на столе уже требовало изрядного усилия воли.       Он сумел отвлечься и даже поучаствовал в обсуждении, а потом Инбер объявил, что собрание закончилось, напомнил, что следующее, если не будет чрезвычайных обстоятельств, состоится через месяц, и народ начал расходиться. Найнхарт не торопился, так и сидел, сцепив руки в замок на столе и опустив голову. Услышал краем уха, как Брандиш требует, чтобы Димария пошла с ней и помогла снять доспехи; как Вару предлагает помощь, получает по голове и, кажется, искренне не понимает, что сделал не так; как советник Язир выражает сожаление, что униформу в отряде спригганов отменили полвека назад, и Инбер вежливо соглашается.       Найнхарт задумался, как выглядела эта униформа, и сделал мысленно заметку расспросить кого-нибудь. Хотя дизайн ему вряд ли понравится — но любопытно же. А вдруг это то, что носит Ирэн — она же в отряде давно, так что, может, по привычке?       — Тебе стоило накинуть плащ на плечи, а не повязать на пояс, — отметил Инбер, возвращаясь к столу, чтобы собрать свои записи. Найнхарт покосился на него с оттенком удивления. — «Героически замёрзнуть» ведь не было обязательным условием вашего пари?       — Не было, — хмыкнул Найнхарт. — Но плащу лучше оставаться там, где он есть.       — Почему?       — Просто поверь на слово.       Знать всякие интересные детали о себе полезно, но просвещать о них окружающих — нет, спасибо! И пусть Инбер думает, что хочет, например, что у купальника Брандиш дырка на заднице.       — А ты не был ни капли удивлён, да? — спросил Найнхарт, чтобы отвлечь собеседника: тот ведь, зараза, дотошный, может и не повестись на «поверь на слово».       — После того, как появилась Брандиш, нетрудно было догадаться, к чему идёт дело.       Сгрести бумаги в кучу, лишь бы донести — как сделал бы сам Найнхарт — слишком не в духе Зимнего генерала. Он складывал листы в неком одному ему понятном порядке, подобрал даже те, которые оставил Вару. Чёткие выверенные жесты, ничего лишнего — Найнхарта почти восхищала эта чёткость. Достаточно, чтобы искоса смотреть на Инбера и не отводить взгляд…       Потому у него было предостаточно возможности удивиться, когда тот, закончив с бумагами, столь же уверенно-спокойными движениями снял плащ, оставаясь в рубашке.       — Тебе жарко? — с коротким смешком полюбопытствовал он.       — Нет.       Ещё одно движение, плавное и быстрое — Инбер накинул свой плащ ему на плечи:       — Тебе ещё идти к себе через полдворца, а в коридорах тоже прохладно, — подхватил со стола стопку документов и направился к выходу.       — Спасибо, — запоздало отозвался Найнхарт с долей растерянности.       …и остался гадать, померещилось или нет сказанное уже от двери «А плащ Брандиш я бы на твоём месте повязал поаккуратнее».

осень 2019