Холодно

Небо чистое, Солнце светит ярко. Удивляет, что термометр показывает температуру ниже, чем накануне, хотя в тот пасмурный день шëл снег. И всë равно в такие холодные дни — что сегодня, что вчера — хочется безвылазно сидеть под котацу. Цуна складывает руки на столе и кладëт голову на них. Пока каникулы, можно расслабляться так сколько влезет, и Реборна уговорить заняться учëбой позднее проще. Вернее, только в такие моменты появляется шанс. Шуршание ткани с противоположной стороны котацу не остаëтся незамеченным, но не заставляет насторожиться, поэтому осторожное прикосновение холодной — даже сквозь носок — ноги застаëт Цуну врасплох. — Савада-доно, — шëпот успокаивает, как и то, что никого, кроме них, в комнате нет, — Савада-доно, Вам принести чай? Все ушли гулять, а Цуне позволили отсыпаться. «Я ж не изверг, чтобы лишать ученика сна в выходной!» — сделав вид, что не было противоположных случаев, заявил Реборн, всë-таки разбудив Саваду с утра пораньше. Базиль приехал немного позднее, потому, когда Цуна встретил неожиданно — для всех, кроме Реборна, "забывшего" предупредить — появившегося гостя, они остались вдвоëм. Оставшись вместе в холодный день, чем ещё заниматься, кроме как сидеть и греться под котацу? — Ты ведь вылезти не можешь, какой чай? — со смехом ответил Цуна. — Хотя... Несколько секунд потерпеть холод — окно было открыто из-за духоты — не так страшно, как оставить друга (и остаться самому) без чая. Цуна вылез из-под столика и потянулся за одеялом на кровати. Несколько секунд — и юноша стоит около сжавшегося, кажущегося маленьким замëрзшим птенцом Базиля, накинув одеяло себе на плечи и раскинув руки наподобие крыльев. Тот долго себя ждать не заставил. — Со стороны, наверное, смешно выглядит, — этот комментарий явно был лишним, но Базиль, обняв друга крепче, только издал сдавленный смешок. — Теперь можно выдвигаться. — Далече ли мы дойдëм сим способом? И вправду, передвигаться в обнимку в этом коконе не очень удобно. Пришлось развернуться и, натягивая одеяло — каждый со своей стороны — пойти "по-нормальному". И, тем не менее, эта ситуация казалась Цуне умилительной. Не хотелось спрашивать, что на этот раз стало предлогом для приезда. Не хотелось задавать дежурные вопросы. Хотелось лишь чувствовать тепло прижимающегося плеча и знать, что сейчас всë в порядке. Чуть не упали на лестнице — но не упали же. Но с чашками в руках подниматься таким образом тяжело, поэтому пришлось смириться с холодом и сложить одеяло. Всë равно, передвигаясь, согрелись. Чашки на столе, окно закрыто — продует ещë. К окну приближаться холодно, но Базиль, даже не взяв одеяло, хотя и съëжившись, подходит. Цуна не понимает, что особенного в снегопаде, но заворожëнный взгляд друга убеждает, что вид стоит того, чтобы приглядываться. Лëгкие, маленькие крупицы снега летят то вверх и наискосок, то вниз, влекомые ветром. В солнечных лучах они казались пылинками, но танец этих пылинок приковывал взгляд. — Нечасто мне доводится зреть подобное. Времени мало, да и в Италии климат иной, — произнесено тихо, с лëгкой улыбкой, словно громкое замечание может спугнуть момент, отогнать снежинки от окна или заставить ветер стихнуть. Это сравнение пронеслось в голове быстро, не осев, но те же мысли повторились, когда Цуна осознал, что хочет подойти и обнять этого человека. Глупое желание, непонятно чем вызванное и мгновенно отметëнное даже не возникающим больше внутренним напоминанием о поле этого человека, а осознанием хрупкости момента. Прикоснуться — отвлечь — разрушить очарование этих мгновений. Но отвлечь придëтся. — Простыть так можно, Базиль-кун. Лучезарная улыбка и возвращение друга под котацу. Задать вопросы так и не предоставилась возможность, а сам приехавший не спешил делиться. Не столь важно в данный момент. В данный момент здесь тепло, когда за пределами очерченной столом и подушками фигуры воздух ещë не нагрелся. В данный момент стоит насладиться спокойствием, ставшим редкостью в последние месяцы жизни Савады и остававшимся редкостью для Базиля столько, сколько он себя помнит. Когда Нана с детьми, Бьянки и Реборном вернулись, дома было очень уж тихо. Ни шорохов, ни музыки из видеоигры. В комнате — двое спящих подростков, убаюканных тишиной и уютом и расслабившихся от контраста тепла и холода. — Совсем ещë дети, — с усмешкой отметил Реборн, окинув взглядом комнату. Очевидно, что не догадались ни о чëм. Тем хуже для "недалëких детей": за изучением математики репетитор отыграется. Это было ожидаемо, но лëгкое разочарование, вызванное бездействием непутëвого ученика, всë равно имело место. Даже рассказать будет нечего.