Желания Табрис

Я слышу звуки, Песнь среди безмолвья, Твоего гласа эхо, Зовущего творенье вырваться из дремы. [Кантика Испытаний, 1:3]

Первым, что я почувствовала, была боль. Она зародилась в сознании, парализовала тело и разлилась огненным веером, выжигая воспоминания. Дрожащей рукой я прикасалась вновь к вещам, которые, казалось, навсегда ушли из моей памяти. Амулет матери: из железной коры с тонкой посеребрённой насечкой. Кинжал Адайи — настоящее произведение кузнечного искусства. Сколько раз я сжимала потрепанную рукоять, когда наносила врагу смертельную рану? Сколько раз я меняла оплетку, сидя у костра походного лагеря? Сколько раз представляла, как мать расправлялась со своими злейшими соперниками? Эти вещи давным-давно ушли из моих воспоминаний, оставив после себя горькое послевкусие разочарования. Теперь я вспоминала. И эти воспоминания наполнялись особенным смыслом. Они искажались, становились уродливыми и мрачными, тянули меня на дно бесконечного блуждания во снах. Я думала, что я сплю. На самом деле я бродила без устали, тщетно пыталась найти выход. Бестолково кружилась на месте, как пес, гоняющийся за своим хвостом. Воспоминания сменяли одно другое, грань между ними неумолимо расплывалась, растягивалась и исчезала. Одна мысль плавно сливалась с другой, искажалась и причиняла нестерпимую боль. Я вновь оказывалась в одном и том же месте: на верхней площадке башни Драккона. Переживала смерть Риордана, раз за разом. Страха не было, лишь мрачное удовлетворение, жажда крови, жажда запахов войны. А потом я просыпалась. Стряхивала с себя наваждение, поднималась и опускала ноги, касаясь кончиками пальцев холодного дощатого пола. Я поднималась и оказывалась лицом к лицу со своим, пожалуй, худшим кошмаром: невообразимых размеров существом, что опиралось на клешни-ноги. Оно нависало надо мной, щерилось бессчетным количеством заостренных зубов, рассматривало меня со всех сторон россыпью выпуклых грязно-серых глаз. Ему нравилась моя рассеянность. Мои воспоминания казались сладчайшими из даров, которые ему когда-либо подносили. Он удерживал меня без слов, я и сама не хотела ни двигаться, ни освобождаться. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Я блуждала. Кружила и спотыкалась, возвращалась и уходила. Я плакала, молилась и шептала слова полузабытых, истершихся в памяти, эльфийских песен. Я была одна и в то же время меня окружали те, с кем я когда-либо встречалась. Их лица постепенно утрачивали свою привлекательность, кожа становилась серой, тонкие черные линии бороздили их упрямые лица. Первые признаки осквернения, первые признаки приближающейся гибели. Люди, эльфы, гномы… Они отступали, мягко и неспешно. Они делали шаг назад, еще один шаг. Распадались клочьями, задыхались от боли и кашля, сдавливавшего грудь. Они харкали черной кровью и становились обезумевшими тварями. И тогда я усилием воли поднимала меч, и все повторялось раз за разом. А затем я услышала песнь. Незнакомый голос, прекрасный и незабываемый. Он звенел, переливался и распадался на тысячи тонов. Он повествовал о далеких подвигах, столь восхитительных, что я позабыла обо всем, что творилось вокруг. Слезы стояли на глазах, пока я вслушивалась в его тревожный мотив. Сердце щемило, пока я вдумывалась в приглушенные слова, складывавшиеся в великие деяния прошлого. Он звал меня, он рокотал и затихал, призывал и отпускал, манил и отвергал. Мгновение, и я видела себя наяву. С поднятым мечом, против орды порождений тьмы. И звук голоса, способного рассеять саму тьму, заставить скверну отступить. Песнь обещала мне исцеление, возможность очиститься и вернуться домой. Забыть о том, что такое клятва Серых Стражей. Больше никакой жертвенности во имя победы, никакой бдительности в мире, никакого долга, о котором так мало сказано. Песнь звучала ото всюду. Она уволакивала меня прочь, она звучала все настойчивей. Все громче и громче, властней и властней. Она давила на сознание, распаляла воображение и подпитывалась опустошенностью. Я поддалась ей, позволила ей проникнуть в сердце и поселиться в нем навсегда. Голос требовал подчинения, требовал пробуждения. Осторожно я выдохнула и осознала: все это время я спала, блуждала в Тени, в то время как мне надлежало быть вместе со своими братьями и сестрами, со своим Орденом. Иначе я могу опоздать, я могу не успеть вернуться до начала великой милости. Не получу свой дар. Я обязана проснуться. Я обязана разорвать призрачные путы. Я обязана… Открыла глаза. Боль ушла. Существовала ли она когда-нибудь взаправду? Вокруг было темно, глаза отказывались воспринимать действительность. Руки затекли, любое, даже самое незначительное движение способно было нарушить хрупкое состояние души. Я медленно потянула воздух носом: неподалеку готовили пищу. Но здесь, прямо передо мной, пахло соломой, сыростью, мхом и камнем. Противный холодок растекался по спине, по шее пробежали мурашки. Для Стража, проведшего больше месяца на Глубинных тропах, мерзкий поддувающий ветерок был лишь неудачной шуткой природы. Я прислушалась, но услышала только биение собственного сердца. Сердца, в котором звенели отголоски прекрасной песни.