Помоги мне

Ключи с раздражающим звенящим звуком выпадают из рук на бетонную лестницу. Эхо расходится по подъезду и оглушительно бьет по ушам. По правде, любой звук Райнеру сейчас будет казаться слишком громким, после десятичасового-то рабочего дня в шумном баре. Он собирает в кулак последние силы, дает еще один бой придавливающей его к земле усталости и нагибается, чтобы поднять связку. И даже это простое действие требует от него колоссальных энергозатрат. Последний выходной у него был полтора месяца назад, спал он плохо: даже таблетки, которые купил себе, почитав о них в интернете и самоназначив — на поход к врачу тоже не было времени — не помогали. Голова периодически кружилась, соображал он все туже с каждым новым днем рискующего стать хроническим недосыпа. Но ему очень нужны были деньги, а значит дополнительные смены в баре, пусть даже в качестве разнорабочего: тут починить, то принести, в общем что угодно, лишь бы заплатили сверх обычного. Хозяину только на руку инициатива Райнера — не надо со стороны всяких шабашников вызывать. За последние годы чему только научиться не пришлось, так что проще было назвать то, с чем Райнер не мог бы помочь. Это его неоднократно спасало в самых разнообразных повседневных ситуациях. Не ради себя он на работе сутками пропадал, но ради Фалько и Габи. Один сломал свой велосипед — придется заменить пробитое колесо, вторая новые ролики хотела. Лето было не за горами: нужно будет отправить их в лагерь, а на это дать денег, которые лучше начать копить заранее. Он прилагал все усилия, лишь бы дети не чувствовали нужды ни в чем, не считали, что растут в неправильной семье, не думали о том, что чего-то у них нет, что есть у остальных нормальных ребят их возраста. Полноценно родителей Райнер, конечно, не заменит — это он понимал и иллюзий на этот счет не строил. Но старшим братом старался быть самым лучшим. Хоть его альтруизм его же в итоге и изматывал. Сейчас бы Райнер с удовольствием упал прямо на холодную грязную лестницу в подъезде и так бы лежал, пока не заснул, хоть бы даже и вечным сном. Но должен был держать лицо. Ведь дома его ждут дети. И так сегодня задержался: наверняка они уже начали волноваться, о чем количество пропущенных звонков от Габи свидетельствовало. Зарабатывать на их беззаботную жизнь, безусловно, нужно, но и внимание им уделять тоже. Хоть и редко это получалось, но нельзя было забывать о такой важной вещи в воспитании ребёнка вообще: в его-то случае мать забыла, чем породила ему ворох влачимых теперь за собой комплексов. Выдержав последнее мгновение собственной слабости и благодатной тишины, тяжело выдохнув спертый воздух, и задвинув это состояние под «всё-хорошо» маску, Райнер поворачивает ключ в двери и шагает в квартиру. — Я дома, — оповещает он громко. — Раайнеер! Из детской комнаты громко топая выбегает Габи, и падает к нему в объятия — Райнер едва успевает поймать её и прижать к своей груди в знак того, что тоже соскучился и рад ее видеть. Фалько появляется оттуда же, но гораздо спокойнее и просто стоит рядом, наблюдая. Райнер улыбается мальчику: он менее тактильный, Райнер привык. — С возвращением, Райнер, — кивает Фалько. — Райнер-Райнер, мы так скучали! — щебечет Габи, лучезарно улыбаясь. — Ты сегодня совсем поздно… — Заработался, — отпустив Габи, он скинул ботинки в угол, повесил плащ на вешалку. Габи забрала у него рюкзак и убрала на полку для сумок в коридоре. Он же прошёл в квартиру, окинул взглядом беспорядок в большой комнате — засранцы, опять обещание сделать уборку осталось только обещанием — затем заглянул на кухню. Гора посуды в раковине… и ужина, судя по пустой кастрюле в общей горке, нет. Совсем забыл. Может пора ругаться на них? Райнер просто не может делать этого, видя печальный взгляд детей. — Как ваши дела? — спрашивает он, отвлекаясь от грустных мыслей о запущенном быте. — Замечательно! Я выиграла школьный кросс, представляешь! — весело смеется Габи. Райнер по-отечески гладит её по волосам, улыбаясь, осыпая похвалами, подбадривая и всем видом стараясь показать, как он ей гордится. — Фалько пришел третьим с конца хи-хи. — Габи! — румянец на щеках Фалько вспыхивает мгновенно. Девочка всегда и во всем соревновалась с братом, что последнего не то, чтобы задевало, но Райнер видел — ему некомфортны эти постоянные сравнения. — Зато у Фалько оценки получше твоих, — добродушно замечает Райнер, и теперь краснеет уже Габи. — Что с твоими двойками по математике? Мне опять звонил твой классный руководитель. — Исправляем, — отрапортовала Габи, в момент посерьезнев. — Мы как раз делали её, до того, как ты пришел домой. — Бедного Фалько припахала, — покачал головой Райнер, пройдясь по кухне и тыкая кнопку на чайнике. — А сама? — Эй, он добровольно захотел помочь! — почти обиженно надулась Габи. — Знаю-знаю, — он думает, что шутка вышла неудачной: Габи не переваривает мысль о том, что кто-то в чем-то может быть лучше нее. Райнер переводит тему. — Вы поели? — Да, — ответил уже Фалько, чуть виновато опуская голову. — Не дождались тебя, извини нас. — Да, извини, — подключается Габи. Он и не думал обижаться: поесть в одиночестве, учитывая одолевающую его головную боль, было бы даже хорошо. — Мы оставили тебе немного… овощей. — Просто не захотели их есть, поганцы, — как и все дети, эти любили все вкусное, и не очень полезное, поэтому овощами давились и ели их с большой неохотой. В отличие от котлет, которые смели подчистую. К счастью, Райнеру сейчас было практически всё-равно, что закинуть в себя для поддержания жизнеспособности. — Ладно, идите занимайтесь математикой дальше. — А ты? — спросила Габи. — Поем и спать. Очень устал, а утром снова на работу. Вместо того, чтобы уйти, она присела рядом с Райнером на табуретку, заглянув в глаза снизу вверх одним из самых своих щенячьих взглядов. Он повернул голову в её сторону показывая, что слушает. — А когда мы пойдем в новый парк развлечений? — тихо спросила она. — Райнер, мы так давно никуда не ходили с тобой. И ты обещал, что отведешь нас. Когда, а? — глаза Габи горели живым огнем, хоть и чувствовалась в них невысказанная печаль. «Мне бы хоть немного этого вкуса к жизни». Ответа на этот вопрос у Райнера не было. Как вот объяснить ребёнку, что на все эти развлечения нужно зарабатывать, а этим он и занимается? Так, что учебу в университете запустил: скоро отчислят и накрылся его диплом о высшем образовании. Райнер давно думал, что не очень-то оно ему и нужно, но вбитая в голову матерью установка, что это  — путевка в жизнь, все еще порою гадко жужжала в подсознании. На помощь, к счастью, пришел Фалько, поняв, что пауза на кухне стала слишком неловкой. — Габи, пошли делать математику, — он потянул её за рукав домашней кофточки, приглашая пойти за ним. — Уже поздно, мы не успеем закончить все задачи. Да и Райнер устал. Дай ему отдохнуть. Иногда Райнер думал, что Фалько не по годам умен. Что понимает больше, чем многие взрослые способны были понять. Габи в этом плане была гораздо поверхностней: она видела только вещи перед собой, но не всматривалась в их суть. Райнер немного улыбнулся, благодарно глянув на Фалько. Тот в ответ на это смущённо спрятал глаза. — Зайдешь к нам попозже? — с надеждой спросила Габи, все же подаваясь за Фалько. — Я тебе медаль за кросс покажу. — Конечно, — кивнул Райнер. — Идите, а то правда не успеете. Дети ушли, оставив Райнера наедине с самим собой и ощущением вселенской усталости. Опасное состояние, впрочем, пока за стеной шебуршатся Габи с Фалько, оно ему ничем не угрожало. Захотелось курить — часто хотелось в последнее время, если уж быть честным — но бросил он два года назад: сразу после смерти матери. Когда понял, что дети теперь на нем, что он будет для них примером, тем, на кого они будут смотреть и пытаться равняться. А значит, с вредными привычками стоит завязать. Тогда его детство-юношество и закончилось. Началась взрослая жизнь. Тяжёлая. И никуда было от этого не деться. Пока одноклассники и однокурсники вдыхали запах свободы и молодости полной грудью, Райнер хлебал свою дозу серьёзной жизни с обязанностями, от которых отказаться было просто нельзя. Тащил на себе семью, работу и учебу. Попытался завести романтические отношения с однокурсницей ещё на первом курсе, чтобы привнести в жизнь хоть немного красок, но закончилось все быстро: подобное требовало времени, а уделять его слишком много своей девушке он банально не мог. У него были дети. Идти на свидание с ними — плохая идея. Для себя жить, как выяснилось, просто некогда, устраивать личную жизнь тоже, поэтому больше он попыток не предпринимал. Даже когда девушки интересовались им. Всё равно — не стоило оно того. Фалько и Габи были смыслом его жизни. Непросто было с ними, но он любил их: за беззаботную улыбку и благодарные объятия все готов был простить, хоть иногда и задумывался о том, что, возможно, немного их распустил. Хотелось подарить им жизнь нормальную, а не такую, как у него. Просто ему не повезло родиться старшим в семье. И с маманей их, которая трижды побывала замужем и от каждого брака у нее осталось только по ребёнку и вагону накопленной злости, которую она срывала на них: мужчин Карина выбирать не умела, надолго они не задерживались в доме. Хоть квартиру им оставила, и на том спасибо. Еще бы и аренду жилья Райнер точно на себе бы не вытащил. Чайник щелкнул, выдернув его из мыслей обратно на кухню, Райнер нашел свою кружку в свалке посуды в раковине: просто сполоснул, не утруждая себя полноценным мытьем. Плеснул туда горячей воды, опустил пакетик. Отрешенно уставился на то, как вода стала окрашиваться в чайно-коричневый цвет. Чая перед собой он не видел. За стеной на Габи прикрикнул Фалько, на что получил порцию возмущений в ответ. В прошлом году, когда они уехали в поездку до столицы с классом, состояние гнетущей усталости его чуть не довело до непоправимого. Желание наглотаться таблеток, запить виски и все бросить чуть не взяло верх. Усугубилось одиночество тогда очередными месяцами без выходных, едва не заваленной сессией и смертью друга детства. На похороны которого он даже не смог пойти: столько дел было. Брат Марселя просто закидал гневными звонками и смс и был прав. Совесть до сих пор мучала Райнера из-за этого иногда. «А ведь я до сих пор не извинился перед Порко. А должен». Остановил его в тот день только звонок от Габи: позвонила рассказать, как прошел их день, сколько новых друзей она на экскурсии встретила, и в какой огромный и красивый музей они с Фалько сегодня ходили. Рассказала, что купили Райнеру магнитиков. Сказала, что уже скучает и когда вернется, то покажет ему кучу фоток. Что очень жаль, что он не может поехать и посмотреть всё это вместе с ними. Положив трубку, он не выдержал: просто разрыдался от бессилия. От собственного идиотического настроя. Возненавидел себя за свой эгоистический порыв еще сильней. Таблетки выбросил, алкоголь в доме стал табу, а он сказал себе не ныть, взять себя в руки и просто идти дальше. Другие смогли и он сможет. Будет крепиться, пока он нужен им и пока они хотя бы не вырастут. А дальше, когда они смогут сами позаботиться о себе, видно будет. В комнате детей что-то упало на пол, Фалько крикнул, что Габи даже не старается понять. Завязалась ссора. Идти разнимать их Райнеру не хотелось, но и слушать вопли тоже. Он устало поднялся с табуретки, оставив чай остывать на столе и всё же двинулся на шум.