***
На следующее утро Дима рассказал родителям, почему вернулся домой намного позже обычного. История девочки с красивым и редким именем Белла поразила и растрогала чету Красавченко. Сергей Владимирович приподнял брови: — Неужели она все-таки откажется от своей мечты? — Видимо, да. — Диме было немного грустно от этого. Белла понравилась ему, он искренне хотел помочь ей, но не знал, как это сделать, если сама она отказывается. Налив себе еще кофе, Дима добавил: — Я готов позаниматься с ней бесплатно, но она ни в какую. Боится, что раз я — сын известных музыкантов, я все же возьму с нее деньги, к тому же немалые. — Димочка, ты знаешь, как найти Беллу? — спросила Инна Александровна, всерьез решившая помочь юной незнакомке осуществить мечту. — Может, помнишь ее адрес? Или у тебя есть ее телефон? Если Белла действительно хочет поступить в музыкальное училище, я согласна заниматься с ней. Совершенно бесплатно. — Мам, ты уверена? — усомнился Дима. — Белла уже два года музыкой не занимается. И ей, и тебе будет тяжело. — Если Белла хочет стать скрипачкой — она со всем справится, — заявила женщина. — А я буду ей помогать. Но только если она действительно этого хочет и готова много работать. Дима поразмыслил немного и в итоге пообещал разыскать Беллу и уговорить ее возобновить занятия. А утром на работе попросил Кузьмина найти Беллу в базе. Когда Дима сказал, что имя и возраст — это единственное, что он знает о новой знакомой, Кузя скептически приподнял бровь. — Дим, это как искать иголку в стоге сена. — Кузь, ну пожалуйста, — попросил Дима, подавшись вперед. — Обещаю, сделаю все, что пожелаешь, если ты найдешь адрес Беллы. Кузьмин подумал немного, затем с хитрой улыбкой спросил: — Даже познакомишь с классной девушкой? — Даже это, — неохотно подтвердил Дима, не желавший делиться классными и красивыми девушками даже со своим лучшим другом. Кузьмин с удовлетворением кивнул и добавил: — Может, я все-таки и смогу найти ее. Вряд ли в Питере проживает много пятнадцатилетних девушек с именем Белла… Кузя окончательно погрузился в поиски, а Дима отправился на задание. Когда Красавченко вернулся, и они с Кузьминым остались вдвоем в кабинете, Володя протянул ему два листка бумаги. — Не поверишь, во всем Петербурге только эти две Беллы подходят по возрасту. Дима быстро пробежался по тексту взглядом. Первая Белла носила фамилию Лодыгина и была полной противоположностью его знакомой — с фотографии на него смотрела светловолосая девушка с большими светлыми глазами. Зато вторая Белла, с оригинальной фамилией Ланцман, была той самой девушкой, которую он спас от наркомана. — Спасибо, дорогой. — Красавченко похлопал друга по плечу, а Кузьмин улыбнулся. — Завтра пойдем в клуб и, обещаю, самая красивая девушка в этот вечер будет только твоей.***
В час дня Дима уже был у дома Беллы. В дневном свете это пятиэтажное здание меньше походило на барак, чем вчера вечером. Как показалось Диме, дом хоть и был нуждающимся в ремонте, жить можно было. По крайней мере, на четвертом и пятом этажах окна были более новыми, значит, жизнь в этот дом прибывала, а не уходила из него. Лишь оказавшись перед нужной парадной, Красавченко осознал, что Беллы сейчас может не быть дома. Она ведь училась в восьмом классе, а там уроки обычно кончались в два, а то и в три часа. Красавченко решил подождать Беллу в парке неподалеку, через который она по идее должна была пройти по дороге домой — это был ближайший путь, а Белла вряд ли стала бы делать круг. В конце концов, она не знала, что он сейчас ждет ее здесь. Дима расположился на лавочке и прикрыл глаза. Поздняя весна определенно была его самым любимым временем года. Деревья уже оделись в ярко-зеленые наряды, земля покрылась травой, повсюду раздавалось мерное жужжание проснувшихся насекомых, ощущались сильные запахи сирени и черемухи. Несмотря на то, что солнце было скрыто за облаками, на улице было так светло, что приходилось невольно прикрывать глаза. Серебристое сияние вроде и было приглушенным, но тем не менее слепило глаза, мешало смотреть. В парке, несмотря на будний день, было довольно много народу: прогуливались мамы с детьми, направлялись на обед офисные клерки, дурачилась молодежь, пораньше освободившаяся от пар в пропитанных стариной душных зданиях университетов. — Дмитрий? Красавченко, наслаждавшийся легким дуновением майского ветерка, распахнул глаза и увидел ту, кого ждал. Белла стояла прямо перед ним, выражение ее лица было крайне удивленным. Дима улыбнулся: — Привет, Белла. А я как раз тебя жду. — Откуда вы знаете, где меня искать? — Белла подозрительно прищурилась, затем с торжеством произнесла: — Точно, вы же полицейский. Вы меня по базе нашли. Дима кивнул. — Сегодня я поговорил со своими родителями о твоей ситуации. Моя мама согласна заниматься с тобой бесплатно. Она очень хочет, чтобы ты осуществила свою мечту. Я понимаю, — ответил Дима на возражения, не успевшие вырваться из Беллы, — после вчерашнего ты наверняка боишься, что и я заманю тебя в мышеловку бесплатным сыром. Но, Белла, твоя история очень поразила моих родителей, и они правда хотели бы помочь тебе. Изумленная таким неожиданным поворотом событий, Белла опустилась на скамейку, на которой сидел Красавченко. Девчонка никак не ожидала, что Вселенная так быстро начнет способствовать исполнению ее мечты. Но в то же время возвращение к занятиям скрипкой будет означать, что придется пожертвовать чем-то. И это точно будет не учеба. С другой стороны, даже с учетом переработок Белла получала недостаточно для полноценной жизни. Все равно приходилось копить на новую кофточку, и это при том, что Белла покупала одежду в молодежном масс-маркете. Да и те новые кроссовки, на которые обратил внимание Дима, тоже были куплены на накопления. Так что, возможно, имело смысл вместо полезной работы заниматься приятным делом, которое можно рассматривать как хорошую инвестицию в будущее. Несмотря на все сомнения, предложение казалось Белле очень уж заманчивым, и девушка решила взять три дня на раздумья, о чем и сообщила Диме. Тот спокойно отнесся к просьбе об отсрочке и попросил позвонить ему при любом раскладе. После того, как Белла пообещала дать ответ вне зависимости от решения, Дима попрощался с ней и отправился обратно на работу. Данный подполковником Головановым отгул кончался уже через полчаса. Уже вечером раздался звонок, и Красавченко, моментально скинувший с себя усталость, ответил. — Дмитрий, добрый вечер. Я согласна.***
Белла уже три недели занималась музыкой. Каждый день сразу после уроков она ехала к Инне Красавченко и по три, а то и три с половиной часа вытягивала из своей скрипки мелодичные звуки. Такое время Инна Александровна выбрала, руководствуясь необходимостью в кратчайшие сроки вспомнить все, что Белла забыла за эти два года, и только потом начать разучивать новый репертуар и готовиться к поступлению в училище. Иногда на занятиях присутствовал и Сергей Красавченко. В отличие от своей жены, он уже давно не брал новых учеников, но ассистировать ей или же в очень редких случаях заменять Инну Александровну он мог. Когда чета Красавченко уезжала на гастроли вместе, с обучением Беллы успешно справлялся Дима. Спустя еще неделю родители Красавченко должны были ехать на следующие гастроли. Инне Александровне было очень неловко в очередной раз просить сына заменить ее, но Дима не возражал. Ему самому нравилось заниматься с Беллой, узнавать ее. Да и Белла была не против: в его обществе она явно чувствовала себя комфортно, из-за чего раскрывалась подобно цветку весной и становилась лучше не только как музыкант, но и как личность. Правда, график занятий на это время пришлось подкорректировать: теперь Белла занималась через день — когда у Красавченко были выходные, но длилось каждое занятие всю вторую половину дня вплоть до восьми вечера, а все остальное ей приходилось дорабатывать самостоятельно. Дима сомневался, сможет ли девочка сама себя заставить заниматься, но Белла не переставала его удивлять. Каждый раз она приходила подготовленная и с новой силой начинала извлекать из инструмента приятные звуки музыки. Слушая, как сейчас играет Белла, Дима вспоминал, как в первые дни занятий девушке было очень сложно после двух лет перерыва. Белла даже была готова сдаться, но Инна Александровна обратила внимание на ее сильные стороны и тем самым подбодрила и вдохновила ее. И смычок Беллы вновь начинал скользить по струнам скрипки, заставляя их издавать высокие звуки. Так прошло несколько месяцев. Снова наступила осень, Белла пошла в девятый класс. Теперь они с Инной Красавченко занимались намного более интенсивно, чем в предыдущие месяцы. Вместе с этим они еще больше сблизились. Белла видела в Инне Александровне не только преподавателя, но и мудрого наставника, к которому можно обратиться не только по вопросам учебы, но и по поводу личных проблем. Инна Александровна вовсе не была против этого. Белла была интеллигентной и воспитанной девочкой, на это пьянствование ее родителей не повлияло. Видя в ней хорошего человека, которому просто не повезло, но который очень хочет подняться со дна, Инна Александровна охотно помогала Белле в совершенствовании своих навыков. Инна Александровна Красавченко сразу вызвала у Беллы доверие. Эта женщина была приятным и легким в общении человеком. Каждый раз оставаясь в ее обществе, девочка чувствовала себя так, будто они давно знали друг друга. Им было комфортно в обществе друг друга, и часто выходило, что после занятия Белла задерживалась еще на час-полтора только чтобы поговорить с Инной Александровной, обсудить музыку, гастроли, жизнь. Инна Красавченко же только рада была день за днем привносить что-то светлое в жизнь этой покинутой всеми девочки-подростка, у которой до настоящего времени не было возможности заниматься чем-то, кроме учебы и работы. Дима всегда радовался, когда возвращался и заставал свою мать вместе с Беллой за чашкой чая. Он частенько присоединялся к ним и слушал, как мама рассказывает очередную историю из жизни. Белла, слышавшая обо всем этом впервые, слушала затаив дыхание, а Дима, который слышал эту и многие другие истории в сто первый раз, умудрялся одновременно оставаться в разговоре и думать о своем. Белла тоже иногда рассказывала какие-то истории из жизни, но все-таки чаще поддерживала разговор об Инне Александровне и Диме. Последнему девочка задавала особенно много вопросов. Красавченко такая любознательность и удивляла, и радовала одновременно. Он охотно говорил про свое детство, занятия музыкой, учебу в школе и на юридическом, но когда разговор заходил о его работе, Дима аккуратно сворачивал его, аргументируя тем, что он не имеет права разглашать детали расследования. Впрочем, если вдруг вспоминалось какое-то интересное дело десятилетней давности, Красавченко рассказывал о нем Белле, но опять же без кровавых подробностей. Не хотел пугать Беллу, хоть та и уверяла, что никаких ужасов не боится. Дима не мог не заметить, как Белла смотрит на него. Ее взгляд всегда был мечтательным, восхищенным, восторженным. Когда Красавченко что-нибудь рассказывал, Белла буквально заглядывала ему в рот. Такое внимание было приятно, конечно, но иногда Диме бывало неловко. Красавченко предполагал, что Белла видит в нем старшего брата, которого по иронии звали так же, как и его. Дима не был против. С самого детства он втайне мечтал о младшей сестре. Хотелось расти вместе с человеком, о котором можно заботиться, которого можно оберегать от всех невзгод. Диме очень хотелось, чтобы у него была именно сестра, чтобы показать ей, как с ней должны обращаться парни, и дать ей понять, что она имеет право сама устанавливать правила взаимодействия окружающих с ней. Белла стала для него шансом в какой-то степени исполнить мечту. Почти все время вне занятий музыкой, которое оставалось свободным от работы и у Беллы, и у Димы, они проводили вместе, гуляя по городу. Белла очень много расспрашивала Диму про его взгляды на жизнь, про его семью, друзей, любимых девушек, не упускала возможности лишний раз задать вопрос про работу. Красавченко как можно мягче уводил разговор от нежелательных тем и с радостью произносил целые монологи на те, что не доставляли ему дискомфорта. С особым удовольствием Белла и Дима обсуждали тему любви. Красавченко не переставал повторять, что Белла достойна хорошего уважительного отношения от своего будущего парня, что ей не нужно заслуживать хорошее отношение от человека, с которым она встречается, а главное в любых отношениях — ее комфорт и безопасность. Дима даже полушутливо пообещал следить, чтобы никто не обижал ее, от чего Белла пришла в восторг. Свое обещание он выполнял немного нечестно: в обмен на знакомства с интересными и симпатичными девчонками Дима просил Кузю в свободное время отслеживать переписки и звонки Беллы, чтобы не упустить что-то нехорошее, а сам в обеденное время прогуливался неподалеку от школы своей младшей подруги и наблюдал за происходящим на ее территории. Один раз Красавченко выдался шанс вступиться за Беллу, к которой пристал навязчивый поклонник на два года старше. Этот одиннадцатиклассник явно не привык слышать «нет» в свой адрес и был готов уже перейти к рукоприкладству, как появился Дима в своем неизменно бежевом плаще и вежливо попросил оставить Беллу в покое. Несмотря на тактичность, голос Димы звучал сталью, и пацан, струхнув, быстро ретировался. Красавченко заметил благодарный взгляд Беллы и постарался запечатлеть его в памяти навсегда. Спустя еще несколько недель родители Димы снова уехали на гастроли, и заниматься с Беллой пришлось самому Диме. Он, конечно же, не возражал — привык видеть ее в их с родителями квартире. От Красавченко не ускользнуло, что в этот раз Белла была немного не собранной, ошибок делала больше обычного, а взгляд ее был рассредоточенным. В один момент Дима остановил ее и строго спросил, в чем дело. Белла отрицала его предположения, что ее кто-то обижает, что ей не хватает денег и она только об этом и думает, но глаза девушки лихорадочно блестели и бегали туда-сюда, из стороны в сторону, вверх-вниз. Когда Дима усилил нажим, Белла вдруг воскликнула: — Ты мне нравишься! Красавченко замер от неожиданности, и Белла повторила чуть тише: — Ты мне нравишься, Дима… А ты меня не замечаешь. Дима испугался, услышав в ее голосе слезы. Он, конечно, предполагал, что это рано или поздно может произойти, но никак не думал, что так скоро. Его сердце сочувственно сжалось, однако Красавченко взял себя в руки и терпеливо объяснил, что они никак не могут быть вместе, потому что у них слишком большая разница в возрасте. — Просто подумай о том, что я мог бы быть твоим отцом, — произнес Дима, но Белла даже слышать об этом не хотела. Разница в двадцать лет, считала она, ничего не значит, когда людям хорошо вместе. Тогда Красавченко привел другой аргумент. — Ты для меня как младшая сестра. Ну какой нормальный человек будет смотреть на свою младшую сестренку как на потенциальную девушку? Я люблю тебя, Белла, но не как девушку, а как сестру. Понимаешь? Это единственные отношения, которые могут быть между нами. Девушка подняла на него полные слез глаза и, не говоря ни слова, положила скрипку и смычок на тумбочку. Дима не понял этого ее жеста, а Белла тут же пулей вылетела из дома. Красавченко опешил и вскоре побежал за ней, не забыв захватить ее куртку и шарф. Мало того, что уже было довольно поздно и темно, так Белла еще и без верхней одежды убежала. А на улице было довольно холодно, и после такой прогулки без куртки можно было легко заболеть. Оказавшись на улице, Красавченко растерянно застыл. Беллы нигде не было. Дима пошел проверять закоулки и в одном из дворов через квартал все-таки нашел Беллу. С опущенной головой она сидела на качелях и слегка подрагивала от холода, а ветерок легонько трепал ее волосы. Дима пошел к ней аккуратно, но не бесшумно, чтобы не напугать. Белла точно услышала его шаги — Красавченко понял это по ее напрягшимся плечам, — но виду не хотела подавать. — Почему ты убежала? — ласково спросил Дима и протянул ей куртку с шарфом. Белла взяла их и, по-прежнему не глядя на Красавченко, обернула шею шарфом, после чего натянула куртку. — Это была ошибка, — произнесла она и, зажмурившись, подняла голову. — Я просто дура. — Неправда. — Дима взялся за поручень качелей и приложил силу, чтобы начать их понемногу раскачивать. — Зря ты так о себе. Ты очень умная и способная девочка. Белла резко затормозила ногами и подняла глаза на Красавченко. Дима посмотрел на нее в ответ. — У тебя есть уже девушка, да? — Нет. — Тогда почему ты против того, чтобы мы были вместе? — В ее голосе звучала обида. — Я тебе не нравлюсь? — Белла, — Красавченко начал уже терять терпение, — я же тебе все уже сказал. Если бы у нас было пять лет разницы — я бы, может, и подумал еще, но не двадцать же! И я тебе вроде говорил, что ты мне нравишься, я люблю тебя, но опять же только как сестру. Почему это плохо? — Потому что я люблю тебя как мужчину. — Из глаз Беллы вновь покатились слезы. — Ни один старшеклассник не заботился обо мне так, как ты. Никто из них не сравнится с тобой. Диме было очень жаль, что он стал причиной, из-за которой сейчас грустит Белла, но уступить ей он не мог: это шло вразрез с его моральными принципами. Да и если бы он все же сдался — плохо было бы им обоим: ему — из-за того, что он наступил себе на горло; ей — из-за отсутствия взаимности. Красавченко погладил Беллу по спине, а девушка, почувствовав, что ее жалеют, зарыдала в голос. Дима прижал ее голову к себе и успокаивающе гладил по волосам, а Белла обхватила его обеими руками за талию и безутешно плакала. Для нее только что разрушился мир, который она так долго и заботливо выстраивала и наполняла воздушными замками. Дима тоже чувствовал себя ужасно, отвергая искреннюю, добрую, а главное — юную девушку, которая в него, похоже, очень сильно влюбилась. Хоть ему и было больно от этого, он понимал: так будет лучше для нее. Красавченко, может, и не был бы в итоге против отношений с ней, но разница в возрасте в первую очередь ставила в его сознании огромный знак «стоп», подобный тем, что расположены вдоль автодорог. — Дима… Он очнулся от своих размышлений, посмотрел на Беллу и присел так, чтобы их глаза были на одном уровне. Белла провела рукой по его плечу, взглянула ему в глаза и прошептала: — Ты такой хороший. Дима улыбнулся и сжал ее ладони. А Белла спросила: — А когда мне будет двадцать, мы сможем быть вместе? Я ведь уже взрослая буду, а ты еще будешь не очень старым. Красавченко тепло рассмеялся. — Посмотрим. Но я сильно сомневаюсь, что тебе, красивой двадцатилетней девушке, захочется проводить время с сорокалетним мной. — Захочется, — настойчиво произнесла Белла и немного приблизилась к нему. Дима не стал спорить, потому что знал: с вероятностью в девяносто девять процентов Белла изменит свое решение, когда станет старше. — Белла, то, что между нами не может быть отношений, — не твоя вина, — мягко напомнил Красавченко. — Пожалуйста, не думай, что с тобой что-то не так. С тобой все отлично: у тебя есть красота, ум, целеустремленность, дисциплина и многие другие хорошие качества. Ты замечательная. — Белле понравилось, как порозовели его щеки, когда он это сказал. — Просто… — У нас слишком большая разница в возрасте, — закончила она. — А еще ты воспринимаешь меня как сестру. Я уже поняла. И, знаешь, даже в качестве брата я все равно буду тебя любить. От этого ты точно никуда не денешься. Дима снова засмеялся, а Белла улыбнулась. Как же он ей нравился! Ей очень нравилась его высокая стройная фигура, облаченная в элегантный костюм синего цвета, который так здорово подчеркивал цвет глаз Димы; золотистые волосы, казавшиеся очень мягкими и так и вызывающие желание их потрогать; запах Диминого дорогого ненавязчивого парфюма, который будто был создан специально для его обладателя; приятный голос, одновременно мягкий и твердый; смех — искренний, теплый, пропитанный лаской и бесконечной любовью к миру. Белла вдруг подумала о том, что ей бы хотелось, чтобы ее братьями были и родной ее брат, и Дима Красавченко. Хоть они были совсем разными, они оба были потрясающими. — Дим, — протянула Белла и чуть смутилась, когда Красавченко посмотрел на нее, — можно… можно обнять тебя? Как брата. Дима ответил согласием, и они крепко прижались друг к другу. Белла положила голову ему на плечо, ее руки провели по его широкой спине, а Красавченко сжал талию Беллы и прижался щекой к голове девушки. Вокруг стояла тишина, даже звуки улиц не нарушали ее. Сердца Беллы и Димы бились чаще обычного, и прижавшимся друг к другу молодым людям было тепло от этого.***
— Дима, я поступила! — воскликнул однажды голос Беллы в трубке. Красавченко ахнул от неожиданности и рассыпался в поздравлениях. Коллеги, хоть и находились в кабинете, слышали все происходящее в коридоре и тихонько посмеивались. О привязанности Красавченко к Белле знали все, но искренне не понимали, почему именно эта девчонка так запала в сердце Димы. Неужели дело было только в том, что Красавченко спас ее? Вечером Дима пришел домой, а там помимо родителей его уже ждала Белла. Все вместе они сели праздновать ее поступление в Академическое музыкальное училище при консерватории имени Чайковского в Москве. Теперь Белла будет совершенствоваться в игре на скрипке и постепенно выходить на профессиональный уровень. В том, что у нее это получится, семья Красавченко была уверена на все сто процентов. Когда Дима с Беллой снова встретились в парке неподалеку от школы Беллы, они медленно шли и молчали. Много всего уже было сказано, казалось, лимит слов исчерпан. Но нет, все же нашлось что еще сказать. — Я буду скучать. Дима уже не в первый раз слышал это от Беллы. Девочка как-то призналась ему, что, хоть она и хотела поступить в музыкальное училище и сбежать в другой город, ей все же было страшно. Красавченко успокоил ее, сказав, что уже через месяц она привыкнет и забудет о том, что когда-то боялась жить самостоятельно в чужом городе. На лице Беллы было недоверие, но тем не менее девушка ничего не сказала. Она верила Диме, ведь он не только старше и опытнее, но и наверняка не станет ей лгать. В один момент они остановились, и Дима выпалил: — Я тоже. Белла улыбнулась и смущенно уставилась вдаль. Красавченко аккуратно погладил ее по плечам, после чего девушка повернулась к нему лицом и крепко обняла его. Дима ответил ей тем же. Он знал, как Белле была сейчас необходима поддержка, потому что почти двадцать лет назад сам был на ее месте. На месте человека, который решал, где проведет ближайшие четыре-пять лет жизни. — Спасибо, Димочка, — сказала вдруг Белла, и Красавченко кивнул в знак благодарности.***
Через четыре года Дима и его родители приехали в Москву. В год выпуска Беллы училище решило организовать общий концерт, где должны были выступить все выпускники. Делалось это именно для родителей, многие из которых проживали в других городах, но очень хотели послушать, чему научились их чада за время, проведенное в стенах учебного заведения. По мнению родителей Димы, все выпускники исполняли свои музыкальные произведения просто блестяще. Недаром эти люди сумели дойти до конца жесткой музыкальной школы через множество репетиций, многочасового изучения произведений, слез и самобичевания. За эти четыре года нервы у всех наверняка стали стальными, а выдержка поднялась на уровень, достойный сотрудников спецслужб. Когда на сцену вышла Белла, Дима раскрыл рот от удивления. Между пятнадцатилетней Беллой, которую он защитил от наркомана Сержа, и той девушкой, что вышла сейчас на сцену, не было ничего общего. Нынешняя Белла держалась максимально уверенно, ее глаза смотрели в зал и, казалось, изучали абсолютно каждого зрителя. Когда ее глаза встретились с глазами Димы, Красавченко почудилось, что Белла ему улыбнулась. Он тоже слегка улыбнулся. Когда она подняла смычок и провела им по струнам скрипки, зал начал наполняться волшебными звуками музыки. Зрители затаили дыхание: никто больше не разговаривал, не смеялся, не сидел в телефоне. Все их внимание было приковано к сцене. А Белле хоть бы что: она сосредоточенно смотрела на скрипку, затем плавно поднимала взгляд и медленно переводила его справа налево, выхватывая лица зрителей и слегка улыбаясь им. Чем дальше, тем более мощно звучала скрипка, которой Белла управляла подобно кучеру, управлявшему лошадью. Казалось, что девушка совершенно не прикладывала усилий, не надавливала на смычок, лишь мягко гладила им струны. Дима был приятно удивлен, когда обнаружил, насколько Белла выросла как музыкант. В ее короткие визиты в Петербург она не демонстрировала своих навыков, отшучиваясь, что приехала домой в надежде отдохнуть от скрипки, а не снова за нее браться. Однако Белла лукавила: пока она не была в дороге — она как минимум повторяла изученное, потому что в музыке, как и в спорте, важна регулярность. К тому же, Белла сама была очень строга к себе. Потому она и достигла такого уровня. Когда Белла закончила играть, ей, как и всем выпустившимся, громко и долго аплодировали. Вопреки убеждению Димы, сейчас она не стеснялась всеобщего внимания к своей персоне, наоборот — явно получала удовольствие от обмена энергией со зрителями, заряжалась от нее. Встретившись взглядом с Димой (теперь она точно его увидела), Белла широко улыбнулась и помахала рукой. Дима сделал то же самое. При мысли о том, что он и его родители дали человеку возможность исполнить свою давнюю мечту, у него на душе стало теплее.