Ожидание

Капли дождя барабанили по оконному стеклу, будто пытаясь что-то сказать на азбуке Морзе, предупредить о чëм-то. Кëко не могла думать о чëм-либо другом. Стук одновременно завораживал и наводил на мрачные мысли. Что за послание он хочет передать? Не о том ли сказать хочет, что муж не вернëтся? В доме, который никак не хочется называть резиденцией, тихо — ни один неосторожный шаг или шорох не нарушает тишину. Кëко ждëт. Письма не приходят, да и она знает, насколько для него опасно выходить на связь на работе. Ожидание невыносимо. Цуна всегда называет дату, когда примерно может вернуться, и на этот раз эта дата — сегодня, но вот уже почти полночь, а мужа нет. Различные «А если...» не отпускают ни на минуту. Хочется снова спуститься на первый этаж и ждать там, хочется расспрашивать всех, позвонить кому-нибудь, к кому Цуна мог бы пойти... Сделать бы хоть что-нибудь! Не ждать смиренно любой информации, словно приговора. Лëгкий толчок вернул женщину в реальный мир. Кажется, дочка недовольна, что мама не ложится спать так долго. Кëко отложила книгу, которая просто лежала раскрытой на еë коленях — на чтении не выходило сосредоточиться; пошла на кухню, чтобы налить себе ещë чаю. — Нет нужды приходить, Вы могли бы позвать меня, донна Савада! — будто совершенно не чувствуя усталости, произнесла сидевшая на кухне домработница. — Мне же за это и платят. — Не беспокойтесь, Рина, мне хотелось пройтись. Да и я сама могу... Рина кивнула, но всë же усадила хозяйку за стол и налила в чашку зелëный чай. В компании этой девушки беспокойство отступило, но не ушло. — Не слышно ли чего от дона Вонголы? — решилась спросить Кëко. Рина покачала головой. — А не в следующее ли воскресенье он должен вернуться? — В следующее? — женщина поставила чашку на стол и сделала глубокий вдох. — Как же я надеюсь, что так и есть, а я просто напутала... — Не изводите себя, донна Савада. Вам нервничать противопоказано! И, пожалуйста, верьте в своего мужа, с ним всë будет в порядке. Кëко с благодарностью посмотрела на Рину. Да, она права: Цуна не раз доказал, что он сильнее, чем может казаться на первый взгляд, и бросить жену и ещё не родившегося ребëнка он просто не может. — Спасибо, Рина. Часы пробили дважды. Беспокойство стало сменяться сонливостью, но Кëко продолжала ждать, не ложилась в постель. Книга так и лежала раскрытой на еë коленях — та хотела ещë раз попробовать в неë погрузиться — но, видимо, в такой момент ни один из самых захватывающих вымышленных миров не будет спасением для неë. Усталость не могла взять своë: Кëко сидела, смотря в одну точку, и даже не думала сомкнуть глаза хоть на минуту. Дождь продолжал отстукивать своë послание, ещë надеясь быть услышанным, но женщина не знала ни одного способа для расшифровки таких сообщений, поэтому слушала и лишь гадала. Стук, стук-стук-стук, стук-стук. Придëт, придëт, не придëт. Стук-стук, стук. Стука же сердца своего Кëко не слышала. Не ощущала, что что-то бьëтся, пока не почувствовала шевеление в животе. Дочке мамины волнения непонятны, она лишь спустя годы узнает, насколько опасна жизнь еë отца. Хах, а они ведь так и не выбрали имя для неë... Три удара. Кëко чувствовала, что, когда муж придëт, она просто расплачется, не в силах даже поздороваться. Где же он, еë милый? Когда же должен прибыть? Ночь уже поздняя, но утром женщина будет спрашивать, права ли была Рина насчëт сроков. Сильнейшим желанием было, чтобы в голове просто перепутались даты, а с еë Цуной всë в порядке. Если с ним что-то случится... Нет, это и представить страшно! Два постукивания в дверь. Сердце вдруг быстрее забилось: это он, он пришëл! Кто же ещë будет так стучать, предупреждая? Дверь со скрипом отворилась, а в проëме стала виднеться голова с непослушными волосами. Улыбка на лице была немного печальной. Видимо, чувствует свою вину в том, что в четвëртом часу ночи жена сидит и волнуется. Сердце бьëтся, а из глаз вдруг потекли слëзы облегчения. Он жив! Слава всем богам, он жив! Кëко медленно встала и подошла к мужу. Тот осторожно, словно касаясь хрупкой снежинки, обнял еë и прижал к себе. — Прости, что так долго. Тебе давно спать пора... Его тëплый голос окутал всë вокруг, хотелось навеки остаться в его объятиях. А слëзы не переставали катиться по щекам, впитываясь в чëрный пиджак.