Troublemaker

Было темно и удушливо пахло сыростью, вперемешку с розмарином и тимьяном. Ни свечи, ни керосиновой лампы. Ему не выделили ничего, что могло дать хоть каплю света. Руки, стянутые шнуром из конского волоса, уже онемели от долгого нахождения за спиной. Неприятно ныла щека, по которой прилетело пощёчиной от того идиота, что поймав его и наорав, засунул в ближайший подвал. Впрочем, прилетело вполне за дело, но разве он мог вообще предполагать, что всё закончится так? Всего лишь случайно задел какой-то рычаг внутри старого трактора. Разве он мог знать, что именно из-за этого вся чёртова громадина покатится и снесёт подпорки резервуара с водой? И ведь даже извинения ни к чему не привели — хозяин фермы просто связал ему руки жёстким шнуром и скинул в это подземелье «подумать над своим поведением». Что ж, подумать он уже успел, но желания выбраться от этого не поубавилось. К тому же, если дядюшка узнает о том, что произошло — на месте прибьёт без суда и следствия, даже сестрёнка не поможет, а жить ему ещё хотелось. Вскоре деревянные створки распахнулись, и внутрь спустился тот самый хозяин этих земель, насколько его можно было различить в этом полумраке. Парнишка поморщился, тихо шипя от боли, когда грубые пальцы вцепились в ухо, чтоб вывести за него наверх. — А сказать нельзя было? Я ведь и сам могу идти! — уже наверху юное бедствие возмущалось поступком взрослого, из-за которого ушко теперь огнём пылало. Но, заметив знакомый силуэт в шляпе, он быстро затих, понимая, насколько же сильно сейчас вляпался. — Шевели ногами, паразит мелкий, — резко сказал молодой мужчина, толкая провинившегося парнишку в сторону нового действующего лица. — Забирай его. Едва ли не пнув подростка в сторону его дядюшки, хозяин дома скрестил руки на груди. Карие, всегда добродушные, глаза сейчас смотрели далеко не ласково, но открытой злобы или ненависти в них не было. — Ну и, Реборн? Как расплачиваться будешь за испорченный твоим племянником резервуар и каково его наказание? — Сам отработает, — презрительно фыркнул высокий мужчина в шляпе, отвешивая «любимому племяннику» хорошую оплеуху. — Вот как хочешь его используй, пока не надоест или не отработает. Реборн наблюдал и за бывшим учеником, и за нынешним подопечным, который и вовсе свалился в дорожную пыль от удара, став грязно-серым вместо прежнего белоснежно-белого. Он рывком поднял его за шкирку и поставил на ноги. — Верно говорят, что в семье не без урода. Сестра у тебя спокойная и послушная, а ты выродок с шилом в заднице и пустотой в голове. Белобрысый парнишка даже притих от неожиданности. Его, конечно, в семье недолюбливали, и дорогой родственник не называл его иначе как «паршивец», но такими словами его ещё никогда не характеризовали, к тому же, не предлагали использовать как душе угодно. — А по поводу наказания… Этому безголовому всё одно: на слова не реагирует, забирать уже нечего. Остаётся только высечь его. — Да на кой чёрт он мне?! Как его используешь, если он неженка у вас? — возмутился Дино, даже не думая о том, как его слова может воспринять подросток. Да и сам не думал о Бьякуране в каком-либо ключе, кроме как о работнике фермы. Уничтожение цистерны с водой, которую здесь, на Западе, ценят не меньше золота, принесёт много проблем на ближайшие дни. Придётся нанимать лишних работников, а это трата денег, оставленных на закупку зерна или чёрный день. Каваллоне окинул взглядом парнишку и поморщился. Тонкий, тщедушный по сравнению с теми, кто работает на ферме. Совершенно неприспособленный к чему-либо. Ещё и на солнце совершенно бесполезен. Угораздило же его родиться совершенно белым и восприимчивым к любому воздействию. — Он даже вилы поднять не сможет, Реборн! — Вообще-то смогу, — тихо отозвался виновник «торжества». — То, что я выгляжу тощим, не значит, что я слабый. Реборн отвесил племяннику ещё одну оплеуху, чтоб заткнуть. Ему не хотелось сейчас слышать это малолетнее бедствие, из-за которого всё-таки придётся выложить крупную сумму. — Поднимет, если будет нужно. Или я его попросту пристрелю, а матери скажу, что он сам в своей смерти виноват. — Ты, как всегда, не знаешь полумер, Реборн, — криво усмехнулся Дино, ероша собственные волосы. — Пристрелить — это уже слишком. Немного помолчав, он продолжил: — Но, если серьёзно, мне такой работник, за которым потом всё переделывать, не нужен, — Каваллоне никак не отреагировал на то, что подростку весьма болезненно прилетало по шее. — Посади его под домашний арест, дабы не шлялся где попало. — Он оттуда и сбежал через окно второго этажа. Полумер? С такими полудурками полумеры не работают, — мужчина криво оскалился. — С тобой они работали, а этот что по-хорошему не понимает, что по-плохому не всегда. Зря его всё детство пороть запрещали, это бы не помешало. Бьякуран поёжился от неприятного взгляда на себе и выпрямился, стараясь немного размять затёкшие плечи. Неприятно, конечно, было это всё выслушивать, но вероятность порки была ещё хуже. Если дорогой родственничек возьмёт в руки хотя бы ремень, то и живого места не оставит. — Я ведь сам вызвался помочь. Говорите, как будто я нарочно эти колонны снёс. Мне всего лишь было интересно, что внутри той большой машины. Дино дернул плечом, вспоминая, как рос под патронажем Реборна. Было больно, страшно и сложно, но благодарность, в конце концов, перевесила всё. И уроки жизни от мужчины позволили вытащить ранчо из той ямы, в которую его дорогой отец умудрился опустить своими долгами в карты. — Молчи, неуч! Тебя просили сделать самое лёгкое, а не лезть к трактору! Тем более нажимать рычаги, снимая с тормозов! — прикрикнул на Бьякурана Каваллоне. — Спросить язык отвалится, да? Хозяин дома вздохнул. С одной стороны, он сам виноват, согласившись на предложенную помощь подростка, хотя прекрасно знал, что тот был далёк от жизни на ранчо. Но с другой — он и представить себе не мог всего масштаба катастрофы, что сможет устроить племянник Реборна. — Выпороть бы тебя, — в сердцах бросил Дино, — раз в детстве этого не делали. Но работу на ферме, я ему больше не доверю. Иначе мои подручные его просто прибьют за очередной погром. — Я не нажимал ничего, оно само! — с искренним детским недоумением объявил альбинос. Он ведь действительно ничего не сделал, просто случайно задел. Кто же знал, что в итоге такая лажа получится? А смотрят так, будто он специально это всё натворил, чтобы намеренно навредить. — Если прибьют, то не жалко — по этому выродку горевать никто не будет, — Реборн с явным отвращением сплюнул куда-то в сторону. — Ты ещё не разучился пользоваться хлыстом, младший Каваллоне? Бьякуран, казалось, побледнел ещё сильнее, чем была способна его и без того белая кожа. Он уже смирился с тем, что, возможно, дядя возьмётся за ремень, что само по себе безболезненно пройти не может. Но хлыст? На глаза попадались только кнуты для дрессировки лошадей и получить таким хоть один раз совсем не хотелось. Ещё и от рук другого человека, хотя, возможно, это даже будет плюсом, потому что дорогой родственник его точно не пожалеет. Ему впервые в жизни было страшно. Раньше всегда получалось убежать или младшая сестрёнка прикрывала его шалости, но теперь дело приняло совсем скверный оборот, о чём говорила рука горячо любимого дяди, лежащая поверх кобуры, в которой хранился самый настоящий пистолет. И почему-то он не сомневался, что в случае попытки побега пулю пустят сразу в лоб. На вопрос Реборна Дино ответил непонимающим взглядом, но затем кивнул. Впрочем, когда до него дошло, о чём именно спросил дядя этого недоразумения, карие глаза широко распахнулись. — Ты же не предлагаешь… — начал было говорить молодой человек, но замолчал. Потому, что прекрасно знал своего бывшего наставника — именно это и будет. Да и рука Реборна на кобуре пистолета яснее ясного говорила об альтернативе. Дино даже с некой жалостью посмотрел на Бьякурана, но развернулся к нему спиной и ушёл в сарай, где были кнуты для лошадей. — Столб вполне удобен. Главное, чтобы не вертелся, — проинформировал Реборна хозяин дома. От принесённого им хлыста внутри всё похолодело. Похоже, по поводу его смерти действительно не шутили. И в этом конкретном случае пистолет был ещё не самым худшим вариантом. Бьякуран поморщился и всё же посмотрел на родственника. — Дядюшка Реборн, может, ты всё-таки меня застрелишь? Всё равно помру, так хоть времени меньше на моё убийство потратите, — он попятился к загону, опираясь спиной на перегородку. Да, умирать ему совершенно не хотелось, но между быстрой и медленной смертью в муках он бы однозначно предпочёл быструю и без унижений. Но у Реборна явно было другое мнение, особенно после озвученной суммы за ремонт. Он развязал руки племяннику и толкнул к столбу. — Раздевайся, мразёныш. Полностью. Вещи отдаёшь мне. А по поводу пристрелить я ещё подумаю. Если ты и после этого ничему не научишься, то действительно застрелю тебя, дебила. Патрон стоит дешевле, чем оплата всех твоих шалостей. Альбинос раздражённо шикнул в ответ, потирая повреждённые верёвкой запястья, но всё же послушался. Стянул грязную кофту через голову и отдал дяде, после чего как-то совсем затравленно на него посмотрел. — Позволь хотя бы низ оставить. По нижней части можно и дома добавить. Дино проверяет хлыст, чтобы тот не был старым. Из всех своих многочисленных девайсов для укрощения коней мужчина выбрал тяжелый и не слишком длинный кнут. Конечно, можно было взять тонкий и легкий, он и им научился виртуозно работать, но вся проблема была в том, что он менее предсказуем, да и провинившийся не животное. Человеческая кожа намного тоньше и чувствительнее. Здесь нужен хоть какой-то контроль, если так можно сказать в отношении кнута. На Бьякурана Каваллоне не смотрел. Немного, но ему всё же было жаль незадачливого племянника Реборна. Вот только отказать в наказании мужчина уже не мог. И тому было несколько причин, первой из которых было то, что тогда за рукоять кнута возьмется уже сам дорогой дядюшка. — Полностью, — ледяным тоном повторил мужчина. — Не хватало ещё дома с тобой возиться. Провинившийся парнишка со злобой посмотрел на родственника, но послушно расстегнул свои брюки и стащил их вместе с бельём, отдавая вслед за футболкой, после чего молча подошёл к деревянному столбу и обнял его, пока силой не швырнули. Нет, собственного тела он не стеснялся и даже находил его привлекательным, но не считал кого-то постороннего достойным себя разглядывать, потому решением дяди был почти взбешён, вот только выбора у него не было. Руки вновь связали, просто по кругу приматывая к столбу, чтобы не сбежал или не свалился раньше времени. Пошевелить ими совсем не получалось. Бьякуран просто постарался набрать побольше воздуха заранее, понимая, что потом такой возможности может и не быть. Первый свист кнута не закончился ударом — старший подопечный просто разрабатывал руку, но вот второй вызвал такую жгучую боль от плеча до поясницы, что глаза сами заслезилсь. Юный преступник аккуратно повернул голову и опустил взгляд, чтобы увидеть на коже наливающуюся синевой гематому. Что ж, хотя бы не кровь с первого раза. После первых двух ударов, Дино бросил взгляд на поджавшего губы Реборна и недовольно качнул головой. Но всё же, отставив ногу, вновь отвёл руку назад и резко дёрнул вперёд. По хлысту прошла волна и кончик со свистом коснулся ягодиц, словно ужалив. Следующий удар пришёлся выше, но явно щадяще, так как место ближе к позвоночнику и шанс травмировать подростка был больше. Вновь ягодицы, бёдра, спина и плечи. Дино старался чередовать, а не бить в одно и то же место сразу несколько раз. Один раз хлыст извернулся и обвился вокруг талии Джессо. Дино досадливо поморщился. Живот травмировать тоже не хотелось. Юный альбинос стоически терпел, кусая губы. Ему не хотелось радовать дядю своими стонами и воплями, которых тот явно добивался. Но и этого оказалось недостаточно — слишком сильная боль всё-таки выбила из него крик. На белой коже, словно на полотне, багровыми росчерками расцветали ссадины от кнута. С ним никогда в жизни такого не случалось, и он бы не пожелал повторения. Неизвестно ещё, сколько времени всё это будет сходить. Он молча глотал слёзы, стараясь хоть немного восстановить дыхание. — Дай, — Реборн протянул руку за хлыстом, явно не удовлетворившись результатом. Внутри похолодело от одного только тона. Всё тело и так невыносимо болело, но теперь появился вполне реальный шанс не пережить этот день. Рука у дяди была тяжёлая, даже от обыкновенных подзатыльников потом подолгу болела голова. Каваллоне поморщился, посмотрев на Реборна. — Нет, — мягко, но твердо и непреклонно откликнулся. — Это мой дом и мне наказывать. Молодой человек внимательно смотрел на соседа. Он прекрасно знал, что бывший учитель будет разозлён его словами и непокорностью, но поделать ничего не сможет. Уже давно он лишь друг семьи, а не наставник и воспитатель. — Я не желаю видеть ни трупов, ни полутрупов на своей земле, — холодно проговорил, и кнут вновь свистнул в воздухе, на этот раз довольно неаккуратно попадая на спину подростка и разрывая кожу под левой лопаткой. Тот громко закричал от резкой боли, но быстро затих, тяжело дыша. Ощущение от стекающих капель крови по израненной спине вызывало только одну мысль: лишь бы дядюшка не выхватил кнут сам и не продолжил, иначе завтра для него точно не настанет. Но родственник спокойно принял к сведению отказ, позволяя бывшему подопечному действовать дальше. Бьякуран чувствовал себя на редкость скверно, чего даже не хотелось признавать. Ноги сами подгибались, не выдерживая общего напряжения. Ему до последнего не хотелось терять лицо, но организм сдался после следующего удара, обрушившегося на бёдра. Он просто упал на колени, оставшись висеть на связанных руках. В голове звенело от боли, мешая хотя бы сфокусировать взгляд. Пожалуй, ещё парочка таких ударов, и своими ногами отсюда уйти уже не получится. Если вообще не удастся откинуться на месте. — Думаю, ударов через пять-десять можно будет его отвязать. Надеюсь, этому поганцу будет достаточно, чтобы не хватило сил на очередной побег. Дино кивнул и вновь несколько ударов прошлись по спине. Из-за движения Бьякурана была распорота кожа и под второй лопаткой. Раны явно оставят шрамы, даже если обработать и зашить. Мужчина поджал губы. Как бы он ни старался быть аккуратным, но так и не смог филигранно работать кнутом по человеческой коже, ещё и по такой тонкой и легко травмирующейся. Парнишка довольно долго продержался на ногах и не потерял сознание, но даже кричать у него уже не было сил — только хриплые мучительные полустоны. Он больше не пытался скрывать своё состояние, лишь тяжело и сбито дышал, чтоб совсем не отключиться. Последние удары почти без перерыва со свистом опустились на нижнюю часть тела, разукрашивая поясницу, ягодицы и ноги. Что ж, ни сидеть, ни даже лежать в ближайшее время он не сможет. Руки после этого отвязали, и он просто рухнул на колени, не имея сил даже стоять самостоятельно. — Давай, поднимайся, — несмотря на холодность, в голосе всё же чувствовалось беспокойство, а сильные руки всё-таки помогли встать. Хозяин этих земель, похоже, уже и не злился на него, что даже помог, но взгляд дяди заставлял поёжиться их обоих. Бьякуран с трудом натянул обратно свою одежду и с молчаливого согласия отправился обратно домой. И только маленькая сестрёнка с искренним восторгом встретила его на пороге, крепко обнимая за пояс. Ему огромной выдержки стоило не взвыть и улыбнуться ей, ласково потрепав по волосам. — Я так рада, что ты вернулся!