Hold the night

Говорят, в период между зимой и весной луна светит особенно ярко. Увы, объяснение этому явлению, астрономы так и не нашли. А что, если в этот период наступит ещё и полнолуние? Как известно, луна не является первоначальным источником света, а просто отзеркаливает солнечные лучи. Движется солнце – движется и луна, и чем большую часть её поверхности мы видим, тем ярче она светит. Когда на ночь закрывают шторы, дабы полная луна не мешала, часто начинают приплетать к этому всяческие мистические бредни, но на деле, она и вправду мешает, своим светом, и спать становится примерно так же "приятно", как в солнечный летний день. одно отличие – совсем не жарко. Сейчас, больше всего хотелось, чтобы этот глупый спутник исчез. Освальд всегда спал в край беспокойно, начиная с детства, а годы проведённые на вершине Готэмского криминального мира повлияли на его без того чуткий сон ещё более губительно. Кто знает, кто попытается убить тебя этой ночью: стоит оставаться начеку, хочешь ты того или нет. И даже телохранители не могли обеспечить ему спокойствие – в Готэме купить можно было что угодно, даже преданность. Особенно в нелегальных делах. Тут уж кто больше заплатит, тот и прав. Ворох одеял шевелится, и первым делом оттуда высовываются два глаза: один ярко, неприродно голубой, второй же, совершенно обычный, цветом ближе к изумрудному. после – заострённый орлиный нос. Мужчина недовольно насупливает брови, щурит глаза от яркого лунного света. Даже одеяло не спасает, надо бы накинуть что-то на голову, иначе спать будет просто невозможно, а вставать задёргивать шторы, проделывать такое усилие, не хотелось больше всего на свете. И пусть было весьма непредусмотрительным, изначально решить не прикрывать окна. Он заходится в попытках нащупать вторую, обыкновенно свободно лежащую по другой бок кровати подушку. Она всегда была там: даже во время пребывания в Блэкгейт Освальду удалось выпросить такую у одного великодушного охранника. Дело комфорта, а что-что, так это он очень ценил, и отказывать себе не привык. Но, обычно легко поддающаяся манипуляциям, подушка вдруг не захотела сдаваться без боя, и что-то тяжёлое с той стороны прижимало её к матрасу. Освальд медленно, с некой опаской, старается развернуться, и глянуть, что ж там такое. Но, излишний вес, набранный за годы пребывания в тюрьме даёт о себе знать: старая кровать издаёт скрип, а Кобблпот вскрикивает так, будто только увидел призрака, а с той стороны на него уже вылупились два, только открывшихся глаза, в которых отблескивала луна, и она, на удивление, совсем не мешала их обладателю мирно сопеть рядом до того как его разбудил Освальд своей внезапной паникой. И он вскрикивает ещё раз, потому что из головы напрочь вылетело: он теперь живёт не один. И не только живёт, а и спит. а самое странное, не с кем попало, а с чёртовым Эдвардом. Эдвардом Нигмой. Вот оно что. Освальд закрывает глаза, устало потирая их и нарочито недовольно выдыхает. "Я невероятно рад что ты тут, Эдвард, но если я тебе это покажу – совесть замучает". Он убирает руку от лица, переводя взгляд в другую часть кровати, к ногам: там всё так же спокойно спит Эдвард-пёс, которого совсем никак не взбудоражило внезапное, нервное и даже громкое пробуждение хозяина. на лице расплывается нежная улыбка, и глаза Освальда искрятся от счастья: больше всего в этом мире, конечно после реального Нигмы и мамы, он любил пса. Он садится поудобнее, похлопывая себя по бедру, приговаривая: — Эдвард, малыш, иди к папочке, - но собака двигаться не собирается, а лишь лениво пару раз виляет хвостом, даже не открывая глаза Освальд недовольно поджимает губы. Пара попыток подозвать к себе пса проваливается и он отступает от этого гиблого дела. Слышится хихиканье, и Пингвин непонимающе поворачивается на звук, замечая Эда, даже не пытающегося унять или скрыть смех. — Что смешного? - наконец, Освальд тянеться к собаке, и берёт его на руки, целуя в макушку и всячески сюсюкаясь, пока сонный пёс даже не пытается вырваться. — А ты, - он смотрит на настоящего Эдварда, — Будешь спать завтра на диване. Спокойной ночи, - прижимает к себе собаку Освальд, ложась уже лицом к Нигме, который за всё время наблюдения этого шоу восхваления пса-Эда не проронил и слова. — И тебе, Освальд, - шепчет Эд, и в груди всё сжимается, наполняясь приятным теплом. Собака сползает к ногам под одеяло, устраиваясь между ними, а Освальд утыкается носом в плечо Эдварда, и снова засыпает, пока тот заботливо накрывает их двоих одеялом, не давая свету снова потревожить сон Пингвина. Луна больше не мешает.