Конец пути

— А, может, не надо ничего делать с мистером Финляндией? — попросил Эстония, сомкнув руки в замок у груди, склонив голову набок и робко улыбнувшись, мол, всё и так хорошо, не надо ничего исправлять. — Надо, — всё продолжая невинно улыбаться, ответил Исландия и ещё раз погладил паренька по голове. — Не защищай его. А ещё хватит называть его мистером. Это, конечно, очень мило, но лишнее. Отныне просто Финляндия или Фин, хорошо? — Исландия еле заметно кивнул, наталкивая эстонца на согласие. Тот задумался, закусив нижнюю губу и отведя взгляд. — Думаю, лучше будет, если он сам меня попросит. Вдруг я к нему обращусь так, как вы, то есть, ты, — быстренько исправился он; обращаться так к исландцу было ещё не привычно, — сказал, а его это разозлит? — Он начал перебирать пальцами, ещё раз задумавшись над такой ситуацией. Как минимум, разве это не будет странно, что он сначала обращался к нему на мистер, а после того, как Фин на некоторое время ушёл, он вдруг начал к нему обращаться без должного уважения. Это наверняка введёт демона в ступор, а потом… А потом Эстония и не знает. — Он демон, старше меня и важнее, к тому же. — Так, стоять, — притормозил его резко исландец, отчего Эстония вздрогнул и вжал голову в плечи, готовясь, что его сейчас за что-то отругают. Он смотрел на Иса испуганными глазами, не зная точно, злится ли он сейчас на что-то или нет, и станет ли делать что-то с прибалтом, если до этого был с ним очень мил. — Во-первых, не принижай себя, — начал дух, выставив указательный палец перед собой, а вторую руку уперев в бок. Он видел, что напугал младшего, но ничего не стал говорить по этому поводу. Словами всё равно редко что можно доказать, поэтому пусть Эстония сам привыкает к нему постепенно и видит, что Ис не представляет для него опасности, вместо того, чтобы Исландия попытался сейчас вбить в его голову тот факт, что он не враждебен. — Каждая жизнь в мире важна, и ты ни в коем случае не должен думать, что ничего не стоишь, понял меня? — Эстония робко кивнул. Исландия принял его ответ, хоть и понимал, что прибалт сможет осознать это лишь со временем. — Хорошо, во-вторых, в смысле демон? — Эсти этому вопросу слегка удивился. Он похлопал глазами, и его рот приоткрылся в незвучном «А?». — Ну, он мне сам сказал, когда я спросил, — ответил Эст, вспоминая тот момент. Не могло же ему просто послышаться? Исландия начал хихикать, прикрывая рот ладонью. — Демон он, ну да, конечно, — Ис слабо махнул рукой. — Нет, нет, нет, дорогой, — замотал он головой, — не демон он, а дух. Как я, как другие наши братья, и как прочие духи. Просто уже давно ему это всё настолько осточертело, что он и людям помогать перестал, и от звания доброго духа в принципе отрёкся. Правда, лишь для самого себя, ибо он не перестал являться тем, кем является. Разве что, добрым его теперь не назовёшь, хотя те, кто хорошо с ним знаком, например я, знают, что он всё же не стал чёрств, как залежавшаяся корочка от хлеба. Это можно доказать тем, что он принял тебя, а не оставил на холоде. — Исландия вздохнул и приложил руки к груди, прикрыв глаза. — И всё же он такой хороший. — Молчание с его стороны продолжалось недолго, ибо через несколько секунд Исландия хихикнул, а затем снова открыл глаза и заговорил, но уже без той улыбки, что была на его лице всё время: — Вот бы ещё умел заботиться. — А он не умеет? — недоумевал парень. По его мнению, Фин не так уж плох в вопросе заботы. Он Эстонцу и лекарство дал, чтобы тот не заболел, и накормил, и вполне удобное место для сна обустроил, и искупал, а также позаботился о том, чтобы у Эсти была одежда, ради чего тут Исландия сейчас и находился. — Если ты спрашиваешь об этом, значит, всё не так плохо. Это ведь хорошо, — с широкой улыбкой воскликнул он, взяв младшего за руки. — Но в уходе за тобой я приму участие, пожалуй. Ты мне понравился, такой хорошенький, — сказав это с умилением, он в который раз притянул к себе прибалта, который был и не против. Исландия тёрся щекой о макушку Эстонии, покачиваясь с ним вправо-влево. Дух блаженно вздохнул и продолжил: — Кажется, теперь я понял, почему он недавно приходил ко мне за овощами. Я уж было подумал, что Финни решил разнообразить свой рацион, а это для тебя, оказывается. Эстония в который раз убедился в том, что Фин не такой и плохой, как может показаться сначала. Он правда всерьёз занялся заботой об Эстонии, не став пускать это дело по течению. Даже тогда, когда думал, что надолго парень у него не задержится. И пусть Эсти не знал точно, с чистым ли сердцем финн для него старается, ему было приятно. Жалко только, что он поздно понял всё, тогда, когда Фин ушёл. Так ещё и не сам он пришёл к выводу о том, что демон, а точнее, как оказывается, всё же дух очень добрый, несмотря на свой облик и глаза, в которых можно увидеть только вьюгу, вместо греющего душу тепла. Исландия отпустил Эстонию и вернулся к сумке с принесёнными вещами. — Время продолжать примерку, раздевайся. То, что сейчас на тебе, отныне твоё, как и всё, что подойдёт. Эстония кивнул, пусть это дух и не видел, и стал снимать с себя одежду. Сначала свитер, который он потом аккуратно сложил и оставил на краю кровати, а после и штаны, что оказались на том же месте, также аккуратно сложенными. Как только Эсти остался в одном нижнем белье, Исландия собрался дать ему другую одежду на примерку, но остановился, засмотревшись. — У тебя такая кожа белая, словно снег, и гладкая, — сказал он, потянувшись рукой к прибалту и огладив его плечо, чтобы сильно не смущать, хотя даже это невинное прикосновение смогло заставить щёки младшего порозоветь. — И нежная, — добавил Ис, а после опустил взгляд на живот прибалта, задумчиво промычав. — Тебе нужно лучше кушать, а то гляди, какой худой. — Ты тоже не особо пухлый, — заметил Эстония. — Для меня это нормально, да и в весе я не смогу набрать, сколько бы не ел, а вот тебе не помешало бы прибавить пару килограммчиков. Скажи честно, тебя плохо кормили? — спросил Исландия, посмотрев в глаза Эстонии. — Наверное, это из-за пятилетней зимы, а ещё семья была большая, а всех прокормить надо. — Понятно. Ну, теперь ты будешь лучше кушать, и будет потом, за что помять, — усмехнувшись, сказал Исландия, сжимая-разжимая пальцы свободной руки перед собой. Эстония от его слов пуще засмущался и отошёл на шаг. — Да ладно тебе, не бойся. Я тебя просто потискать могу, а вот, например, Дания или Швеция… Лучше тебе их близко не подпускать. — Ещё одни братья? — предположил прибалт, беря на заметку, что к ним нельзя подходить, иначе… А что иначе? Исландия так и не сказал. — И что они могут сделать? — добавил ещё один вопрос Эстония. — Да, братья. А сделать… — Исландия на некоторое время замолчал, опустив взгляд в пол, думая, как лучше ответить на вопрос, — лезть к тебе будут, в общем, — как можно приличнее выразился он, чтобы и эстонца сильно не пугать, и дать понять, что произойдёт. — Но они не опасные и ничего такого с тобой не сделают, поверь. Тем более без твоего согласия. — Ладно, я запомню, — тихо ответил младший, уже молясь в мыслях о том, чтобы не встретить указанных персон. Не надо ему такого счастья. — Держи, — сказал Ис, протягивая Эстонии одежду, которую до сих пор держал в руках, — тут, в храме, достаточно тепло, так что у тебя должна быть и лёгкая одежда. Эсти принял вещи. Это была обычная футболка, а также короткие шорты, которые он постарался оттянуть чуть-чуть пониже, как только они оказались на нём. Исландия осмотрел парня со всех сторон и вытащил после этого из своей сумки ещё пару футболок и другие шорты, но эти доходили до колена. Затем он достал ещё нижнего белья и ещё пару свитеров, а также брюк. По словам Иса, они все должны подойти на прибалта, раз подошли уже примеренные вещи, так как они все одного размера. — Может, на всякий случай, я их надену? — попросил Эсти. — Вдруг что-то может не подойти. — Вышла бы очень неловкая ситуация, если бы он когда-то во что-то не влез или из чего-то, наоборот, выпадал, так что лучшим вариантом было надеть всё на себя сейчас. — Как хочешь, — пожав плечами, ответил Исландия. Времени у них было предостаточно. Через несколько минут они закончили, и оба были довольны тем, что теперь у Эстонии есть разнообразие в одежде. Исландия даже пару толстовок подкинул ему. Но теперь был вопрос: где это хранить? Здесь не было шкафов, комодов, даже банальных полок. Только пара сундуков, которые были забиты вещами Финляндии и всё. — Да, вижу для счастья ему много не надо, — говорил Ис, стоя почти посередине комнаты и окидывая её взглядом в пятый раз, уперев руки в бока. — И где тот шкаф, который я ему дарил когда-то? — спрашивал он скорее самого себя, ведь эстонец ответ на этот вопрос знать не мог. — Прицепился, блин, к этим сундукам, — ворчал Ис, — и адекватно обставить комнату не хочет. Спасибо хоть за то, что у него другие комнаты нормальные, иначе я тебя точно к себе бы забрал, если бы у него тут не оказалось хорошего туалета и ванны. Ладно, вот когда вернётся, тогда и спрошу про шкаф, а сейчас пусть всё на кровати лежит, — сказал он Эсти, обернувшись к нему. — Хорошо, — ответил он, скромно сидя на краю рядом со всей одеждой и сложив руки на коленях. Сейчас на нём была одна из футболок, голубого цвета, и те самые короткие шорты, потому что Исландия так захотел. Ну или это было первым, что попало под руку, потому как, когда примерка закончилась, а решить, что носить сейчас, пока Эст дома, надо было, дух просто взял, не раздумывая, пару вещей и вручил в руки парня, а потом занялся складыванием всего оставшегося в аккуратные стопки. От нечего делать эстонец замахал ногами, пока Исландия продолжал что-то бурчать себе под нос. Младшему было интересно, когда наконец-то вернётся Финляндия. Всё-таки он всё ещё хотел перед ним извиниться, а ещё у них с Исландией, видимо, намечался долгий разговор. К слову, из-за того, что Ис так себя вёл в отношении к финну, было непонятно, кто старше, а кто младше. — Исландия, — позвал Эстония, решив таки задать вопрос. Тот обернулся к нему, вопрошающе на него смотря. — А кто из вас старше? — М? — промычал Ис, медленно склонив голову вбок, а потом, кажется, понял, к чему это Эстония. — Мы одного возраста. — Это многое объяснило для эстонца, и его любопытство быстро утихло. — Кстати, об этом, а сколько тебе лет? — Семнадцать, — ответил Эст. — О, так ты не такой маленький, как мне казалось, — сказал Ис, слегка удивившись, что было понятно по интонации и подскочившим чуть выше бровям. — А день рождения когда? — Двадцать четвёртого февраля. — Спасибо, запомнил, — сказал Исландия, а потом мимикой выдал беззвучное «о». — Я сейчас. — Он быстро вышел из комнаты и свернул вправо. В той части, как знал Эсти, находились библиотека, загадочная закрытая дверь и ванная комната. Он слышал шаги исландца и то, как открылась какая-то из дверей, а через несколько секунд она закрылась, после чего дух вернулся назад с полотенцем в руках. — Давай тебе волосы вытру, — предложил он. Эст, слегка помедлив, улыбнулся, и кивнул, соглашаясь на это. Жестом Ис пригласил его сесть на стул, что стоял около стола посреди комнаты, и когда прибалт сделал это, он начал вытирать его голову мягким полотенцем. Ощущения были достаточно приятными, а движения плавными, отчего парень не сдержался и закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Он неосознанно улыбнулся. По телу пробежались лёгкие мурашки, когда Исландия провёл рукой по затылку вверх, и младший слегка дрогнул. В его голове начала вырисовываться знакомая картина того, как Украина вытирает его волосы точно так же после душа. Украинцу раньше нравилось это делать. Ещё сильнее он любил перебирать пушистые волосы младшего брата, что делал достаточно часто, при каждом удобном случае. Ещё и часто в шутку предлагал поменяться волосами, после чего по-доброму усмехался. В следующее мгновение приятные воспоминания сменились ужасной картиной пожара, под которым Украина вместе с остальными и погиб. Эстония услышал крики боли, словно кричали наяву, рядом с ним, и распахнул глаза. В сердце разлилась саднящая, мучительная тоска. Его охватила дрожь, а дыхание сбилось. Боль стеснила грудную клетку, непроизнесенные слова душили комком горло. Он обнял себя за плечи, впившись короткими ноготками в кожу, а глаза стремительно начали заполняться слезами. Самоконтроль ужасающе быстро терялся в считанные секунды. Он всхлипнул и зажмурился, понимая, что теперь никогда Украина снова не заговорит с ним, не прикоснётся к нему и тем более не станет как обычно сушить его волосы, шутя про то, что хочет такие же. Он никогда снова не расскажет ему о легендах, которые знает, и не приготовит самые вкусные в мире блинчики. Семья… Он никогда больше не увидит их, не услышит родные голоса, не полежит у брата на коленях, не почувствует присутствие близкого человека рядом. Никогда… Эстония судорожно попытался вдохнуть воздух, но из горла лишь вырвался сдавленный, горестный хлюпающий звук. Тело объяло дрожью, мир вокруг сузился до потемневшего пространства перед глазами и терзающих душу воспоминаний. Именно тёплые мгновения, счастливо проведённые с семьёй, сейчас доставляли больше боли, чем что-либо ещё. Исландия быстро среагировал. Как только эстонец впал в это состояние, он бросил полотенце на стол, и обошёл парня, становясь перед ним и стараясь успокоить. — Ну, ну… — говорил он, — всё хорошо, тише, всё хорошо. — Исландия раскрыл руки Эстонии, пока тот не умудрился продавить свою кожу до крови, и обнял его. Парень тут же вцепился в духа, крепко сжимая его руками и прислонился щекой к его животу, рыдая. От его слёз быстро намокла одежда Иса, но тому было всё равно на свои вещи, ведь Эстония был в тысячу раз важнее, чем какая-то там ткань. Он гладил беднягу по волосам, нашёптывая успокаивающие слова. Ему самому становилось больно от столь печальной картины, из-за чего он еле заметно сводил брови и закусывал губу, стараясь держаться. Он понимал, что ничем не может помочь, только быть рядом и заменить Эстонии потерянную семью. Казалось, что именно сейчас парень перестал сдерживать себя, что делал до этого, стараясь не думать ни о чём плохом: ни о том ужасном пожаре, ни о мёртвых телах членов семьи, ни о том, что он должен был уйти вместе с ними, а не оказаться снаружи и быть спасённым. Он выплеснул из себя сдерживаемые эмоции и не стеснялся этого. Голова была переполнена воспоминаниями о приятных моментах семейной жизни, которые теперь полностью остались в прошлом и никогда не пополнятся новыми. Конец, они все канули в небытие. Через несколько минут Эстония смог немного успокоиться. Слёзы закончились, и теперь он только часто дышал, чуть ли не задыхаясь. Прибалту казалось, что воздух сейчас закончится, но его ему хватало сполна. Юное тело продолжало время от времени судорожно вздрагивать, а глаза болели и держать их долго открытыми было неприятно. Когда дыхание почти пришло в норму, Исландия заговорил с ним, стараясь не спровоцировать на продолжение плача: — Мне больно смотреть на то, как на таком милом личике появляются слёзы, — он поднял голову эстонца за подбородок и посмотрел в его покрасневшее лицо. Прибалт приоткрыл рот, дыша через него, так как нос немного забился, и смотрел потемневшими глазами на духа в ответ. Он опустил руки вниз, освобождая исландца от объятий, и рвано вздохнул, затем шмыгнув носом. — Всё хорошо, маленький, — произнёс ласково Ис и поцеловал эстонца в лоб. Благодаря тому, что рядом находился исландец, Эсти смог быстрее успокоиться и прийти в себя. Он не знал, что бы было, если бы духа здесь не было, но скорее всего он забился бы в угол и рвал на голове волосы, видя перед собой ту самую картину недавних событий. Исландия утёр руками остатки слёз с лица Эстонии и потискал его за щёки. — Ты справишься со всем, я верю в тебя, — проговорил он, глядя прямо в лавандовые глаза парня. Тот еле заметно кивнул, что сделать ему немного мешали чужие руки. Исландия был прав. Долго горевать никто не сможет, и однажды придёт полное смирение. Эстония будет вспоминать об отце, братьях и сёстрах без слёз в глазах, а воспоминания будут вызывать светлую печаль. А пока… Остаётся лишь ждать, когда боль притупится, полное осознание произошедшего зальет глубокие борозды ран на сердце. Ждать, когда образ погибшей семьи, родной и теперь невыносимо мучительный, перестанет доставлять юной душе так много страданий.