Хороший брат

Земля твердая. Для промерзлой — не сезон, но что сейчас в их мире подчиняется установленному порядку и гармонии?! То, что делает сейчас А-Чэн, тоже не укладывается в голове. В нормальной голове. А-Чэн с ожесточением втыкает лопату в землю и отбрасывает очередной ком земли. Кажется, тот падает на аккуратно упакованный труп. А-Чэн морщится. Мыслить в категориях морали и нравственности он не может себе позволить уже давно, но и опускаться до глумления над мертвым врагом, и не важно — мелкой сошкой или ферзем — не желает. Он не японец. Разум цепляется за эти дурацкие мысли, всё, что угодно, лишь бы не думать о Мин Тае. О том, на что они с Мин Лоу его обрекают. И о том, чего это стоит Мин Лоу. А-Чэн знает старшего брата лучше, чем самого себя. И его не обманывают напускная собранность и спокойствие Мин Лоу. Старший брат уверяет А-Чэна, что все под контролем, все рассчитано, они вытащат Мин Тая из этой мясорубки живым. Но А-Чэн понимает, что Мин Лоу говорит это все, чтобы успокоить его. Чтобы А-Чэну было чуть менее тошно в этом кошмаре. Сердце обжигает одновременно нежностью, гневом и печалью. Ужасная смесь, выжигающая кислотой и оставляющая за собой рану, к которой невозможно приложить лекарство для облегчения боли. А-Чэн замирает на несколько секунд, делает глубокий вдох, затем выдох. Еще раз. И еще. Довольно. Яма уже достаточно глубокая, чтобы было похоже, будто девчонку и правда пытались спрятать. Когда все кончено, А-Чэн снимает перчатки и кладет их в бумажный пакет. Он избавится от них чуть позже. У него еще много дел сегодня, и главное — быть рядом со старшим братом к концу дня. А-Чэн хмурится, прикидывая, как сложится их разговор и каким образом можно будет немного… скрасить Мин Лоу вечер. По дороге в город А-Чэн немного успокаивается. И даже корит себя за излишнюю драматизацию происходящего. Они все солдаты. И должны быть готовы ко всему. Легче на душе не становится, но разум А-Чэна уже холоден, а сам А-Чэн сосредоточен. Ему нельзя раскисать. Ему надо присмотреть за братьями. — Не слишком далеко? — Мин Лоу не смотрит на А-Чена, он протирает свои очки. Слишком долго, они уже совсем чистые. — Нет, достаточно близко от тропинки. В это время наверняка кто-нибудь из грибников набредет на это место. — Хорошо, — Мин Лоу теперь смотрит в глаза А-Чэну, — теперь нам остается ждать. — Да. Подождем. А-Чэн подходит и бесцеремонно выхватывает очки из пальцев Мин Лоу. — Тебе нужно поспать. А перед тем — поесть. Пойдем, я накрою на стол. — Думаешь, я совсем расклеился? — Мин Лоу усмехается, и в его глазах А-Чэн отчетливо видит хищника, перед которым давно уже склонил голову. — Нет, — искренне отвечает А-Чэн, — Нет. Боялся в какой-то момент за тебя, прости. — Не за меня сейчас нужно бояться, — Мин Лоу легко поднимается на ноги. Здесь не министерство, изображать вальяжного, тяжеловатого на подъем профессора нет необходимости. Наедине с А-Чэном Мин Лоу больше Кобра, чем степенный преподаватель экономики, — но выбора у нас нет. А-Чэн бы так не подумал, но старшему брату он доверяет куда больше, чем себе самому. Мин Лоу видит дальше, чем А-Чэн, всегда так было. И если он считает этот сценарий самым приемлемым, значит так и есть. — Будешь рис или лапшу? Или, может, сэндвичи? А-Сянь сейчас нет, так что меню ужина разнообразием и изысканностью не блещет. Но это не проблема — Мин Лоу неприхотлив в еде. Иногда он вообще забывал поесть и А-Чэн бегал за ним с угрозами и печеньями. — Давай лапшу. А потом выпьем немного. — Хорошо. Если к еде Мин Лоу не слишком придирчив, то вот к винам у него требования куда серьезнее. Старший брат может заткнуть за пояс любого парижского сомелье. А-Чэн знает об этом с детства. И первым подарком для Мин Лоу, купленным на первые же заработанные деньги, было именно вино. А-Чэн купил самое дорогое из тех, на какие хватало денег. И потом несколько лет с восторгом вспоминал, как старшему брату понравилось выбранное А-Чэном вино. Пока не вырос, не начал разбираться в вине и не понял, что Мин Лоу такое вино никак не мог одобрить. Но чтобы не обидеть А-Чэна, притворился, что доволен подарком. А-Чэн готовит лапшу с овощами, а потом быстро накрывает на стол. Мин Лоу пытается помочь ему, но А-Чэн сурово велит старшему брату вернуться на диван и ждать, когда позовут, и Мин Лоу без возражений повинуется. Это некоторым образом можно считать прелюдией. Такие негласные знаки обычно указывают на то, как сегодня все будет в постели. А-Чэн с Мин Лоу никогда не говорят прямо о том, кто будет сверху. Так повелось с самого первого раза. Но они прекрасно обходятся и без этого. Полунамеков им хватает. — Прошу к столу, — А-Чэн изображает дворецкого английского лорда, делает скупой приглашающий жест. Мин Лоу кивает и садится на выдвинутый А Ченом стул. Едят они в молчании, по-военному быстро. Когда с едой покончено, А-Чэн тянется прибрать со стола, но Мин Лоу кладет ладонь ему на плечо: — Потом. — Как скажешь, — улыбается А-Чэн, надеясь, что улыбка не выглядит слишком хищной. — Захвати бокалы. — Хорошо. А-Чэн достает бокалы из буфета, секунду думает, не захватить ли шоколад или последний кусочек переданного из Парижа сыра, но потом решает, что сейчас это лишнее. Вино есть в спальне Мин Лоу, в недавно установленном — тайком от старшей сестры и вездесущего Мин Тая — маленьком баре, спрятанном в гардеробной. А-Чэн догоняет старшего брата на лестнице и, не удержавшись, легко касается его спины ладонью. Старший брат оборачивается и смотрит на А-Чэна нечитаемым взглядом. — Прости, — на всякий случай А-Чэн извиняется. За годы их недозволенной связи они оба привыкли к тому, что даже наедине но за пределами спальни лучше не позволять себе двусмысленных жестов. Чтобы не привыкать. Не сорваться на привычный жест в неподходящий момент. Однако, Мин Лоу не выговаривает А-Чэну, а просто продолжает подниматься. В спальне А-Чэн едва успевает открыть дверь гардеробной, чтобы достать вино, как Мин Лоу резко дергает его за руку на себя. Дважды А-Чэну повторять не нужно. Они целуются неистово, так, будто расстались год назад и теперь хотят наверстать упущенное время. А-Чэн вцепляется в затылок Мин Лоу, пытаясь зафиксировать его голову, пока кусает его губы. Чтобы старший брат не мог увернуться от жалящих, властных, хозяйских поцелуев. Разумеется, А-Чэн знает меру — следов назавтра остаться не должно. Не хватало еще, чтобы эта сумасшедшая девка, Ван Манчунь, решила, что у старшего брата в обход нее появилась любовница. Но ничего. А-Чэн доберет свое. Там, куда взгляду Ван Манчунь хода нет! Продолжая целовать Мин Лоу, А-Чэн стаскивает с него пиджак, потом развязывает галстук. Следом избавляет старшего брата от рубашки и ремня брюк. На этом этапе к процессу подключается Мин Лоу — расстегивает брюки сначала на себе, потом на А-Чэне. Оба действуют несколько сумбурно, даже лихорадочно и дальнейшее разоблачение со стороны наверняка выглядит странно. Но кого это волнует. Когда они наконец обнажены, А-Чэн уже с трудом соображает. Близость старшего брата, такая близость сводит его с ума в буквальном смысле. Хочется всего и сразу — упасть на колени и взять в рот упирающийся сейчас в живот член брата, пустить его глубоко в горло, задыхаться от того, как тот таранит глотку; повалить старшего брата на постель и глядя ему в лицо развести его колени и войти — сразу, резко, без подготовки а потом ловить губами рваные стоны; дернуть старшего брата вниз, на ковер, заставить встать на четвереньки и сначала вылизать узкую дырку, почти доведя его до оргазма, а потом брать его мучительно медленно, дразня и заставляя умолять о большем. А-Чэн очень любит, когда Мин Лоу умоляет его в постели. Не в силах выбрать сценарий, А-Чэн замирает и отчаянно стонет, и пальцы Мин Лоу жестко прихватывают его за подбородок: — Что такое? — Не могу выбрать, как именно хочу тебя, — не пытается изворачиваться А-Чэн. — Тогда начальство выберет за тебя, — покровительственно похлопав А-Чэна по щеке, как малыша, Мин Лоу поворачивается к А-Чэну спиной и, нагнувшись, упирается руками в прикроватную тумбочку. А-Чэну кажется, что его яйца сейчас лопнут. Он бросается к комоду, где под шелковыми нагрудными платками лежит специальная мазь с обезболивающим, которую они с братом приспособили для известных целей. Много времени на подготовку А-Чэн не тратит, Мин Лоу ясно дал понять, что сегодня хочет пожестче. Для того, чтобы его не поранить, этого достаточно, а немного боли сейчас может и к лучшему. А-Чэн понимает, что это лишнее, но все-таки не может удержаться и говорит: — Будет больно — скажи, прошу. Мин Лоу молча бросает на него взгляд из-под ресниц, обернувшись на секунду, и А-Чэн затыкается. Взгляд старшего брата и в менее волнительных обстоятельствах может прожечь насквозь, а уж сейчас… Несмотря на обоюдное нетерпение А-Чэн старается не терять голову и входит относительно осторожно, втискиваясь понемногу, и тогда Мин Лоу выбросив руку назад сильно шлепает А-Чэна по заду. Дальше тело А-Чэна уже действует само, игнорируя мнение самого А-Чэна. Он наваливается сзади, вжимая старшего брата в край тумбы, наверняка это больно, но плевать, Мин Лоу этого хочет, пусть так и будет. Скачка выходит бурной, но недолгой — Мин Лоу кончает в руку А-Чэна, и следом сам А-Чэн кончает в его зад. Они стоят, сцепившись, и тяжело дышат. Шевелиться ни один из них не хочет. А Чэну кажется, что сейчас он в каком-то блаженном безвременье, в котором нет никаких забот, проблем, тягостных решений. А-Чэн надеется, что и Мин Лоу переживает то же самое. Им обоим это нужно. Очень нужно. — Ответ Го Циюня перехватил? Хрипловатый голос старшего брата нарушает хрупкое единение в иллюзии. — Да. Всё в силе. Мин Лоу распрямляется и А-Чэн отступает, его член выскальзывает из тела старшего брата. Холодный воздух тут же неприятно обдает влажную плоть и А-Чэн морщится. На его плечо ложится тяжелая рука и А-Чэн, словно ему опять двенадцать, прижимается к ней щекой и плачет. Он сам в ужасе от этого и хочется провалиться под землю, но остановиться не может. У него был очень дерьмовый день. И завтра будет еще хуже. Но Мин Лоу притягивает его к себе, крепко обнимая, и А-Чэну становится чуть легче. А-Чэн приносит пару влажных полотенец и они обтираются, перебрасываясь скупыми репликами. Все продумано, проговорено, принято. Но в подобных многоходовках, где любое отклонение от намеченного пути может означать смерть, лишняя проверка не помешает. В этих обсуждениях они никогда не называют младшего брата его настоящим именем. Используют только кодовое — Скорпион. Мин Тая они укачивали на руках после кошмаров, дули на поцарапанные коленки, помогали старшей сестре купать вертлявого непоседу. Скорпион же — солдат, который ждет их приказов. Так легче. А-Чэн желает старшему брату спокойной ночи и тянется к своей одежде, чтобы собрать ее и пойти к себе. Но Мин Лоу останавливает его, взяв за плечо. — Останься. Они делили постель всю ночь раз пять за все то время, что переступили границу братских отношений. И никогда здесь, дома. Но А-Чэн не смеет ляпнуть про осторожность. Возможно, завтра они потеряют слишком многое. Поэтому сегодня он позволяет себе и старшему брату эту поблажку. Он остается. Он всегда будет рядом, но вслух можно это и не произносить. Просто он остается. Он — хороший брат. По крайней мере, для Мин Лоу.